В лаборатории редактора

В течение многих лет Горький редактировал альманахи. За все время существования этих альманахов, предназначенных взрослому читателю, удостоены чести быть напечатанными в нем оказались всего две детские вещи, и обе из тех, которые редактировал Маршак: «Лошадь» И. Шорина и «Солнечное вещество» М. Бронштейна. В том же выпуске альманаха была напечатана и статья С. Маршака «Дети отвечают Горькому», представляющая собой выводы из переписки Горького с детьми; выводы, которые, по мысли автора, должны были лечь в основу редакторской деятельности только что организованного Детгиза. Быть может, то обстоятельство, что все отклики детей, все сотни и тысячи детских писем, присланные Горькому в ответ на его вопрос, какие книги они хотели бы прочитать, Горький переправил Маршаку – это самый разительный факт изо всех фактов, характеризующих полноту доверия, питаемого Горьким к руководителю ленинградской редакции. На тех же столах, за которыми с утра допоздна редакторы ленинградского детского отдела обычно читали рукописи, ночами они читали и сортировали письма детей к Горькому. Большие, крупно разграфленные листы бумаги разостланы были на столах; в соответствующие графы помощники Маршака вносили сведения о возрасте пишущего, о его пристрастиях, вкусах, просьбах и тут же, с соблюдением орфографии подлинника, приводили обширные цитаты.

Чем же оно было вызвано – это полное и неколебимое доверие, это пристальное внимание к теоретическим высказываниям Маршака и к книгам, которые выпускала возглавляемая им мастерская? Только ли тем, как полагали иные, что Маршак в отрочестве был воспитанником Алексея Максимовича, что, как известно, М. Горький один из первых заметил дарование Маршака-гимназиста и поселил его в Ялте в своей семье? Конечно, и этим. Но Горький был человек прежде всего принципиальный, и, разумеется, поддержка, которую он постоянно оказывал редакторской работе Маршака, поддержка книг, рожденных в маршаковской лаборатории, интерес к литераторам, выдвинутым Маршаком, вызывалась не тем, что Горький был с Маршаком дружен. Работа Маршака с начинающими, упорная, повседневная готовность учить и растить литературную молодежь была по душе всесоюзному опекуну «литературных младенцев». Но мало этого. Мысли Маршака о литературе для детей, исходные положения его редакторской практики были Горькому близки и родственны. Всякий, кто даст себе труд внимательно сопоставить высказывания о детской литературе Маршака с высказываниями Горького, не может не заметить этой близости, этой идейной родственности, и не только в общеидеологическом смысле.

Горький потому с таким вниманием следил за книгами, выпускаемыми ленинградским детским отделом ГИЗа, с таким постоянством оберегал и пропагандировал их, что ежедневная редакторская работа Маршака была в его глазах практическим воплощением собственных литературных идей и принципов. Единство взглядов на советскую литературу, на ее воспитательные цели, на ее художественные средства – вот что роднило М. Горького и С. Маршака.

«Какое странное заблуждение борьба против "фантазии" в самое фантастическое время! – писал, например, Алексей Максимович Маршаку в 1927 году в уже упомянутом письме из Сорренто. – И героическое время. А – возможен ли истинный герой без фантазии, только с одним "расчетом", с мерой и весом, с числом?» [515] .

515

Письмо С. Я. Маршаку. 21 марта 1927 г. Не напечатано.

«Наша книга должна быть недидактической, не грубо тенденциозной, – писал М. Горький о советской книге для детей в статье "Литературу – детям". – Она должна говорить языком образов, должна быть художественной» [516] . «В основе… детской литературы должно быть вдохновение и творчество» [517] .

Основная заповедь редакторской работы Маршака – советская литература для детей должна быть делом не ремесла, а искусства; его борьба с ремесленничеством, с бескрылостью, с бездарным и неискренним дидактизмом – это горьковская проповедь и горьковская борьба.

516

М. Горький. Литературу – детям // М. Горький, т. 27, с. 34.

517

К. Чуковский. По заветам Горького // М. Горький о детской литературе, с. 251.

Отбор и творческое усвоение фольклора как одного из величайших образцов для детской литературы, изучение классики, положенное Маршаком в основу воспитания молодых литераторов, совпадало с самыми задушевными мыслями Горького. Сколько раз повторял Горький: «Учитесь у классиков!»… «…Учиться искусству следует не на суждениях об искусстве, – писал он, – а – на самом искусстве. Читайте французов: Флобера, Мопассана, читайте Лескова, Толстого Льва, Пришвина, следите за тем, как эти люди располагают свой материал, как они строят фразу, как они видят» [518] .

518

Письмо И. В. Львову. 24 февраля 1928 г. // М. Горький, т. 30, с. 421.

«…Речь… идет не о холодном и расчетливом заимствовании чужих образов, ритмов, рифм, – объяснял молодым поэтам Маршак. – Искреннее, глубокое увлечение мастерством поэтов-учителей не может не сказаться на работах учеников. Но в то же время оно постепенно и незаметно способствует возникновению новой, вполне оригинальной манеры письма». «…Это и есть питание, усвоение культуры» [519] .

Маршак настойчиво помогал входить в литературу людям, много пережившим, много видевшим, в чьих биографиях запечатлелась революционная современность; это тоже вполне соответствовало горьковской мысли о призыве в литературу «бывалых людей».

519

С. Маршак. О поисках своеобразия // «Молодая гвардия», 1956, № 1, с. 156–157.

Попытки создавать научную книгу силами самих ученых, и притом такую, которая не была бы складом готовых понятий, перечислением сведений, а воспроизводила бы полные драматизма поиски, заблуждения и взлеты человеческой мысли, исходили из горьковского утверждения, что научная книга «должна… вводить читателя в самый процесс исследовательской работы» [520] . Горький желал, «чтоб масса, а особенно – молодежь наша, понимала… трудности [исследования. – Л. Ч.] и чтоб этим повышалось ее уважение к науке» [521] . Как же было Горькому не радоваться научным книгам, над созданием которых трудился Маршак, не печатать их у себя в альманахе (как «Солнечное вещество»), не пропагандировать их, если они являлись живым подтверждением его излюбленных мыслей!

520

М. Горький. Литературу – детям // М. Горький, т. 27, с. 32.

521

Письмо А. Е. Ферсману. 26 марта 1929 г. // М. Горький, т. 30, с. 129.

Горький неустанно выступал на защиту лаборатории Маршака, и это вполне естественно: он не мог не видеть в ее работе попытки практического осуществления дорогих ему литературных идей.

…Однако даже и эта почетная защита не могла оберечь ленинградскую редакцию.

В 1937 году лаборатория, созданная Маршаком, перестала существовать. Казалось бы, редакция, благодаря которой из года в год советские дети получали политически насыщенные и художественно яркие книги, уже самой плодотворностью своего труда должна была быть защищена от нареканий – не только от разгрома. Но случилось не так.

Мы уже видели выше, что грубые окрики со стороны людей, «чьи уши заткнуты ватой», постоянно сопутствовали работе созданной Маршаком мастерской. Ленинградская редакция всегда стояла поперек горла не только педологам, не только отсталой части педагогов, не только критикам рапповского толка, но и «упростителям» всех мастей. Они решительно не понимали, зачем это надо так сложно искать и выращивать авторов для каждой темы, когда вокруг толчется тьма ремесленников, которые готовы состряпать в три дня книгу на любую тему; зачем столь тщательно работать над языком, когда и так сойдет. Исправь в рукописи явные погрешности и описки, пригладь ее, да и ставь галочку в соответствующей графе: книга сдана. Этак быстрее. А тут разыскивают людей, владеющих подлинным материалом, требуют искренности, вслушиваются в ритм, ищут какой-то там камертон, перечитывают главы вслух, сидят ночами… К чему это?

Халтурщики тоже были недовольны: не удавалось быстро и легко «подзаработать на детской литературе», как выразился один из них…

Были, разумеется, у редакции, возглавляемой Маршаком, и так называемые принципиальные противники: с одной стороны гонители сказки, фантазии, вымысла, игры, приверженцы сухой, казенной преснятины; с другой – те, чьим идеалом была и навеки осталась унаследованная от детской литературы предреволюционной поры пустопорожняя приключенческая повесть для мальчиков («Зеленая смерть» – вот это здорово!»), пустопорожняя слезливая повесть для девочек («Чарская – вот это да!»). Немало было вокруг и попросту обиженных самолюбий. Все вместе создавало для работы редакции большие трудности. И, однако, в открытом споре редакция всегда умела одерживать победы над своими недоброжелателями, кто бы они ни были. Да и книги, выпускаемые ею, говорили сами за себя.

Нет, не критические наскоки, не споры о вкусах и методах, не глухота тех, кого Горький назвал «человеками в футляре», погубили ленинградскую редакцию. Наступил 1937 год – год массовых нарушений социалистической законности. Против созданного Маршаком коллектива была пущена в ход клевета. Обвинения начали выдвигаться уже совсем нелитературного свойства. Методы коллективной творческой работы демагогически объявлены были групповщиной. Строгость в подборе авторов, тщательность в отделке каждого произведения провокационно изображались как козни вредителей, желающих затормозить развитие советской литературы.