В лапах страха
Шрифт:
«Нет. Смотри».
Фигурка наклонилась к Светке, и та поняла, что видит своё лицо... Это было оно – Лицемерие. И оно и впрямь было мертво: кожа на лице покрылась трупными пятнами, пустые глазницы излучали холодную муть, застывшие губы крошились от каждого нового слова, обнажая сгнившую плоть и чёрные зубы.
Светка застыла в ужасе, не в силах что-либо сказать. Это был бред! Самый обыкновенный бред! Вот только было неясно, как именно от него можно избавиться...
Половинка головы нахмурилась.
«Мы не бред. Да, мы нечто... Но это нечто порождено здравым рассудком».
«Ты
«Я – нет. Только он».
«Тогда как ты догадалась?»
«Я – это он, он – это я. Мы – это ты».
«Нет».
«Да. Смотри», – Лицемерие вытянуло руки и продемонстрировало застывшей Светке изрезанные запястья.
Девочка подалась назад, но только больно стукнулась затылком об стену. Однако Лицемерие снова придвинулось.
«Ты ведь думаешь об этом».
Светка с сомнением посмотрела на изуродованную кожу, рассечённую до самых костей, на переплетения обрезанных сухожилий, на тёмные пятна гнили и следы разложения.
«Нет... – прохрипела она. – Нет».
«Да».
Светка отрицательно затрясла головой. Лицемерие стремительно схватило её за руку, отчего девочка чуть было не вскрикнула.
«Тсс, – прошептали хрупкие губы, – в твоей квартире завёлся монстр. Ты ведь не хочешь, чтобы он нас услышал?..»
Светка отрицательно затрясла головой, совершенно не понимая, с чем именно ей пришлось столкнуться в данную минуту. Что это: паранойя, галлюцинации, действительно бред? Может отходняк от успокоительного?.. А что если это и впрямь – безумие?
Половинка головы усердно закивала.
«Что это?»
Светка вздрогнула и посмотрела на сжимаемый в собственной ладони нож.
Лицемерие улыбнулось.
«Я... не знаю... – прошептала Светка, ощущая, как начинает гореть кожа в том месте, где с ней соприкасается мёртвая плоть. – Отпустите меня, пожалуйста!»
«У тебя появились эмоции».
Девочка кивнула.
«Я больше не буду».
Лицемерие отдёрнуло руку. Раздался звон металла; все с интересом посмотрели на выпавший из Светкиных пальцев нож.
«Плохая примета, – заметило Лицемерие, на что половика головы утвердительно кивнула. – Что-то придёт».
«Уходите», – попросила Светка, с трудом преодолевая накатившую дурноту.
Половинка головы расстроилась.
«А как же выбор?» – Лицемерие отстранилось, превратившись в очередную тень.
«Я хочу жить!»
Половинка головы обрадовалась.
«Как он?» – спросило Лицемерие.
«Нет! Как все!»
«Сегодня всё изменится. В твоей голове нет больше грани. Сознание треснуло. Обратного пути нет. Мы не можем уйти. Тебе придётся выбирать».
«Но я не хочу!»
«Поздно».
3.
Олег раскачивался из стороны в сторону, но продолжал упорно двигаться вперёд, словно не было ни дождя, ни грязи под ногами, ни тёмного провала в душе. В голове то и дело прокручивалась одна и та же фраза:
«У меня месячные, придурок, – ничего не выйдет! Всё ещё хочешь остаться со мной на ночь, чтобы утешить?»
И кто дал ей право так говорить?! Резать по живому! Он ведь не имел в виду ничего такого! Или всё же имел?..
Олег в бессилии ухватился руками за голову,
однако всё же совладал с чувствами и попытался успокоить взбудораженные мысли.– Это всё из-за Женькиной смерти, – шептал он, шагая всё дальше и дальше. – Во всём повинна именно ОНА!
Олег не помнил, как очутился в парке. Он просто брёл без определённой цели, словно стараясь поскорее скрыться от спустившегося с небес ужаса, хотя в глубине душе и понимал: бежать просто некуда. Ужас, он как паук – угодил в его сети и поминай, как звали! Не помогут ни отчаянные метания, ни мольбы о сострадании, ни помощь извне. Остаётся только смириться и ждать конца. Возможно, будет не так больно, как кажется... Хотя это слишком просто.
Среди разросшихся тополей мелькнул свет: неясный, еле различимый, больше похожий на далёкую звёздочку, потерявшуюся в бездне космоса. Скорее даже на искорку.
Олег замер, ощущая, как в висках отдаётся возросший ритм сердца. Под ложечкой неприятно защемило.
Среди стволов вновь забрезжил свет. Он не приближался и не удалялся, – оставался на одном месте, и Олег это отчётливо уяснил.
Дождь заметно усилился. Ледяные капли истошно колошматили по асфальту, лезли за шиворот, слепили глаза.
Олег медленно двинулся вперёд. Он старался держаться под сенью ветвей и ступать как можно тише. Не то чтобы он чего-то опасался – просто не желал выдавать своего присутствия раньше времени.
Тополя нехотя расступились. Из-за их замшелых тел показалась одинокая скамейка. Рядом стояла машина. Отечественная «классика». Кажется, «шестёрка»...
Олег обомлел.
В салоне мерцал свет – видимо автомобиль пребывает здесь уже давно, причём с выключенным двигателем, в результате чего аккумулятор практически выдохся.
Олег пригляделся: в кресле водителя кто-то сидел. Вернее застыл, облокотившись о руль, никак не воспринимая действительность. Поза была неестественной, но это был явно человек и сомневаться в этом не приходилось. Кроме водителя никого видно не было.
Олег дёрнулся, нерешительно заскользил к машине.
Дождь хлестал по лицу в каком-то жутком остервенении, словно желал непременно причинить вред! Однако мальчик не обращал на злющие капли внимания, целиком сосредоточившись на дьявольской машине... и на животном, что затаилось внутри. Олег не был окончательно уверен в правильности собственных умозаключений, но какой-то незнакомый внутренний голос упорно заставлял его верить в то, что это ТА самая машина. Машина что несколькими минутами ранее объявилась у комплекса Братиславский и вырвала из их душ частичку света.
Олег взял немного левее, в надежде разглядеть лицо незнакомца через лобовое стекло. Однако именно лица видно не было – водитель уткнулся в руль и, такое ощущение, безмятежно спал после тяжёлого трудового дня.
Свет в салоне мигнул.
Олег поморщился, тут же заставил себя двигаться вдоль автомобиля. Он старался ни о чём не думать, словно опасался выдать своё присутствие одними лишь мысленными флюидами, однако в общем хаосе дождя и ветра вряд ли было слышно даже его шаги.
Чем ближе Олег подходил к «шестёрке», тем всё более странной и неестественной казалась поза сидящего внутри человека.