В лесах Урала
Шрифт:
Бросает на рычаг трубку, облегченно вздыхает, усаживает меня в кресло.
— Сейчас деньги привезут. Где столько золотишка добыл?
— Далеко, отсюда не видно: в Ледяном ручье.
Мастер не может сидеть на стуле. Его словно ветром подбрасывает и носит по комнате. Он то снимает, то снова надевает очки, трогает золото носком ботинка, закатывает глаза.
— Чудовищное счастье! Что ты стоишь, верзила? Садись. Весь ручей в золотом песке? Сколько шурфов выбил? Что? А если копать? Берега копать? Бож-ж-е мой! Замолчи — сойду с ума. Это ж Клондайк!
Шатров хлопает в ладоши.
— Гаша,
Маленькая дверь в задней стене открывается. Входит пожилая толстая женщина.
— Гаша! Гляди на молодого человека. Клад нашел. Да, да. Ах, черт! Дай ему позавтракать. Неси чаю, кофе, вина, фруктов. Угощай, как на свадьбе.
Женщина скрылась за дверью. Шатров поворачивается ко мне.
— Как звать-то? Матвей? Продай россыпь.
Это смешно. Что ж: могу продать.
— Да ведь у вас денег нет: зачем торговаться понапрасну?
— Найдем. Не беспокойся. Называй цену.
«Сколько же просить за несобранное золото?»
Шутя говорю:
— Пятьдесят тысяч.
Шатров чмокает языком, на щеках его — капельки пота.
— Окончательно?
— Да меньше некуда.
— Одному не поднять, — вздыхает Шатров. — Сведу тебя с Авдеем Макарычем Вагановым. Сию минуту он будет здесь. Знаешь такого? Золотопромышленник, туз, деляга. Дед его крепостным был, отец дегтем торговал на конном рынке, а вот Авдей Макарыч горами ворочает. Он купит заявку на Ледяной ручей, начнется правильная разработка, Авдей Макарыч — это, брат, голова: с камня лыки дерет, из песку веревки вьет, из дерма пряники стряпает. А может, создадим товарищество на паях: Авдей Ваганов, Иван Шатров и Матвей Соломин. Ротшильду нос утрем.
Я улыбаюсь. Страх прошел.
Через минуту опять гремит голос Шатрова:
— Маришка! Клавочка! Где вы? Ухаживайте за молодым человеком. Это же знаменитый юноша! Завтра о нем напишут в газете, назовут счастливцем! Захочет— женится на племяннице губернатора. Понимаете ли, что это такое? Пусть он чувствует себя у нас, как в гостях у господа бога.
Хозяйка и дочери-гимназистки в коричневых платьях, черненькие, как галки, похожие на мать, суетятся, гремят посудой. Пестря ложится на ковер, поводит носом, смотрит на меня голодными глазами.
Я кидаю маленькую булку. Он глотает ее на лету, виляет хвостом — давай еще.
— Милая собачка, — говорит мастер. Лицо его улыбается, руки описывают круги. — Как звать? Пестря? Хорошо. Мы ему колбаски поджарим. Мариша, займись собачкой.
Девушка берет Пестрю за ошейник. Собака рычит, щелкает клыками.
Я сам веду Пестрю на кухню.
Вспоминаю дядю Лариона. Вот кто помог бы управиться с находкой! А как бы он обрадовался! Неожиданная мысль приходит в голову: «А если всерьез продать Ледяной ручей? Получу много. Мастеровые Горькой слободы, наверно, знают, куда выслан Николай Павлович. Может, вместе с Яхонтовым дед, Зинаида Сирота, Всеволод Евгеньевич? Поеду к ним или переведу деньги. Если не удастся подкупить тюремщиков и бежать, с деньгами заживут вольготно. Страшная ведь сила деньги!..»
— Ах, черт! Какой день! — петушится Иван Яковлевич, и глаза его молодо сияют. — Да где Авдей Макарыч, толстопузый черт?
Он снова подбегает к телефону, но в дверь стучат, и Авдей Макарыч Ваганов шагает
через порог. Это высокий, кряжистый мужчина с черной бородой, одетый в коричневый сюртук. Волосы подстрижены по-кержацки в кружок. Глаза из-под густых нависших бровей смотрят пытливо, и кажется, видят все насквозь.Мастер жмет ему руку.
— Гляди, гляди! Видал что-нибудь подобное? Без промывки добыто, без шурфов, на поверхности лежало. А стоит немножечко копнуть… Ой! Иван Шатров зря с постели не поднимет. Вон он, молодой человек. Бог привёл его в мой дом. Будьте знакомы, господа.
Золотопромышленник кивает.
— Приятно встретиться.
— Ты только послушай, Авдей Макарыч, что он рассказывает, — лебезит Шатров. — Обалдеть. И он хочет за Ледяной ручей пятьдесят наличными.
Ваганов насупился, молчит.
Мастер бегает вокруг него, ежится, потирает ладони одна о другую.
— Давай послушаем, — спокойно говорит Ваганов. — Еще не мой ломоть, когда в руке держу. Мой — когда в брюхо положу.
Я рассказываю о Ледяном ручье.
Авдей Макарыч переспрашивает, гмыкает.
— Так. Так. Занятно, если не врешь.
Потом поднимается, щелкает пальцами, быстро и решительно говорит:
— Забирай свое добро, едем ко мне.
Шатров стоит между мной и Вагановым, на губах его горькая улыбка.
— Авдей Макарыч, почему такое? Молодому человеку и в моем доме найдется угол. А это, — он кивает на самородки, — я купил. Одолжи расплатиться… На днях отдам до копеечки.
— Что тобой куплено, твое и будет, — морщится Ваганов. — Не кипятись, Иван. Денег, конечно, дам.
— Кипятиться нечего, — отвечает мастер. — Но учти: парень открыл россыпь, а парня открыл Иван Шатров: как хочешь, третья доля моя.
— Иван, ты меня знаешь не первый год. Беру в дело. И, пожалуйста, не мешай. Об чем разговор?
Шатров опускает голову.
Я укладываю самородки в котомку, Ваганов берет меня под руку, тащит за собой на улицу. Шатров бойко семенит за нами. Садимся в пролетку.
— Домой! — весело командует Авдей Макарыч.
Кучер хлопает вожжою. Рысак с места летит крупной рысью.
Пестря скачет за нами, лает. Я ошалел в сутолоке, забыл про него.
— Твоя собака? — спрашивает Ваганов.
— Моя.
— Так чего ж ты? Давай сюда!
Он тычет в спину кучера.
— Стой, Вавила, седока одного забыли.
Пестря прыгает к моим ногам, повизгивает от радости.
Я сжимаю котомку с золотом. В голове — неразбериха, мысли давят друг друга, как бревна в большом заторе.
«За сорок не продам, — думаю я, следя за машистым ходом рысака. — Пятьдесят, и ни копейки меньше. Раз они вцепились, стало быть, Ледяной ручей — не шутка.
Ваганов глядит исподлобья.
— Пятьдесят тысяч дать не могу. Я словам не верю. Надо россыпь обследовать. Может случиться: там и осталось всего ничего. Да и тебе не расчет продавать. Ежели не пустышку открыл, больше получишь. Будь моим компаньоном. Раз оно, золото, идет на тебя, отстраняться от добычи не следует. Примета такая есть.
Говорит он легко, просто, будто мы старые знакомые. Иван Яковлевич качает головой, лицо у него красное, потное, в глазах оторопь.