В любовь не играют

Его дыхание было тяжелым от возбуждения, которое я чувствовала через плотную ткань своих брюк. Мое дыхание было тоже тяжелым, но от бессилия. Я знала, что, в случае чего, не смогу ему противостоять, но сейчас я должна была попробовать, хотя бы попытаться.

– Катюша, что случилось? Тебя что-то тревожит?

– Мне как-то не по себе, понимаешь? Я же совсем тебя не знаю, не помню, и мне сложно сейчас вот так заниматься с тобой…

– Что плохого в том, что мы займемся сексом? Мы давно вместе, и неоднократно тра*ались.

– Тра*ались? – я удивленно вытаращила на него глаза. – Ты любишь так выражаться?

– Когда злюсь.

– Значит, сейчас ты злишься, но почему?

– Катя, у меня месяц не было секса, и это по понятной причине, но когда любимая женщина тебе отказывает в этом, то настроение – не самое лучшее.

– Я просто хочу поближе познакомиться с тобой. Хочу, чтобы ты мне рассказал как можно больше о нас, как мы познакомились, как начались наши отношения, первый поцелуй. Я же ничего этого не помню, абсолютно ничего, – я тяжело вздохнула и прикрыла глаза, после чего почувствовала, как он отстраняется от меня, и я, наконец-то, могу дышать полной грудью.

– Для знакомства со мной даю тебе неделю, больше ждать я не намерен, – сказал он и вышел из спальни, крикнув напоследок: – Через час будет ужин – спустишься, звать больше не буду.

Господи, неужели я и раньше так жила? Если да, то теперь я не хочу этого. Не хочу, чтобы мой мужчина относился ко мне так холодно, так бесчувственно. Ведь если он меня любит, то должен мне помогать, подсказывать, просто давать толчок к воспоминаниям, к прошлому. Дать хоть какую-то зацепку, чтобы я могла начать вспоминать, хоть самую малость.

Я все сделаю, чтобы вспомнить, иначе просто не смогу так жить. Пусть расскажет все, что знает обо мне. Я хочу почувствовать, что любила этого человека, да и любила ли вообще, потому как сейчас меня совсем не тянет к нему.

Быстро, насколько позволяла недавно травмированная рука, я приняла душ и, одевшись в найденный в шкафу спортивный костюм, спустилась в кухню к своему парню. Вова уже сидел за столом и с аппетитом уплетал ужин, я прошла и заняла, по всей видимости, свое место.

– Прият…

– Чтобы после ужина сняла это ужасный костюм, – перебил меня мужчина. – Я покажу, что тебе стоит носить.

– Чем же он ужасен, можно узнать? – непонимающе уставилась на него.

– Он ни грамма не сексуальный. И прическу тебе пора сменить: новая жизнь – новая ты.

– Мне нравится моя прическа, – выразила свое мнение я и взялась за вилку.

– А мне – нет. Завтра же поедем в салон, – настаивал на своем мужчина, с упоением наблюдая за моей реакцией.

– Ты всегда диктовал мне, что делать?

– Скажу одно – ты всегда меня слушалась.

– Ладно, не спорю, возможно, так и было, но…

– Не возможно, Катя, а так и было.

– Хорошо, так и было. Видишь, согласилась, потому как я не помню. Но теперь мне это не нравится, я не xочу, чтoбы ты говоpил мне, что надевать, как сидеть, что есть, что говоpить. Я хочу сaма рeшать.

– Дo тех пор, покa ты живешь в моем доме, я буду решать, что тебе делать.

– А я думала, что это наш дом, раз мы живем вместе. Отлично, – я швырнула свою вилку в тарелку с нетронутым ужином и, встав, быстро направилась в сторону лестницы, но, не успев дойти до нее, была прижата к стене.

– А вот характер, девочка моя, показывать мне не нужно. Я никогда не терпел твои выбрыки, и сейчас не стану, – прошипел он мне в лицо и рванул спортивную кофту за молнию. Его взору предстала моя грудь в лифчике, и он с рыком набросился на губы, и все, что у меня получилось – это всхлипнуть.

Владимир с остервенением сжимал мои губы в поцелуе, терзая их, кусая, причиняя боль, и ни капельки нежности не проскакивало в так называемой его ласке. Одной рукой он крепко зафиксировал мои кисти, придавив их к стене, вторая рука не менее крепко держала лицо, а бедра придавили ноги, ограничивая меня в движениях.

Через некоторое время он оторвал свою руку от моего лица и принялся ласкать тело, опускаясь по шее ниже, к груди. И дойдя до нужной цели, он слишком сильно сжал мою грудь, причиняя боль, оставляя свои следы, помечая, ставя клеймо.

Дальше я только чувствовала боль. Чувствовала, как он сдирает с меня штаны и проталкивается вглубь, жесткие толчки, и жгучая боль, пронзающая, заставляющая сжиматься и чувствовать себя униженной. И, скорее всего, это было то, чего так хотел он, но я не готова была сдаваться.

Проснулась я, когда за окнами было уже темно, и, слегка поежившись от боли, я открыла глаза, приподняв голову. В спальне было темно, ничего не выдавало намека на свет, и, по-моему, никого кроме меня больше не было. Я, не спеша, опустила ноги на пол и, оттолкнувшись, поднялась с постели и пошла, аккуратно нащупывая свой путь к двери. Когда я, наконец-то, оказалась в коридоре, прислушалась и услышала, что Вова разговаривает по телефону. Я направилась, как предполагала, в сторону его кабинета. Когда я дошла до двери, уже было совсем тихо, и я неуверенно постучала и приоткрыла ее, заглядывая внутрь. Мужчина сидел за столом, листая какой-то журнал и хмуря брови, но, приметив меня, отвлекся.

– Ты зачем поднялась? – его голос был по-прежнему раздраженным, он направился ко мне и, подойдя впритык, пальцами убрал волосы с моей щеки.

– Мне надоело лежать, и я подумала, может быть, ты расскажешь мне обо мне, – прохрипела я, на что Вова тяжело вздохнул.

– Ладно, но только в спальне, нечего тебе перенапрягаться, – я ухмыльнулась, подумав о недавно произошедшем возле лестницы. Как брать меня, так можно перенапрягаться. Но мысли свои я так и оставила при себе, боясь задеть его, и не услышать рассказа о себе.

Мы удобно расположились в кровати. Вова усадил меня к себе под бок, при этом положив под мою правую ногу подушку и, приобняв, начал рассказ:

– Мы познакомились в супермаркете, это был канун Нового года, ты тогда тащила кучу сумок с продуктами, а я решил тебе помочь. Ты согласилась, мы разговорились. Я тогда задал тебе вопрос, с кем будешь отмечать, а ты сказала, что одна. Я еще удивился, зачем такой маленькой хрупкой девушке столько еды. А ты сказала, чтобы не чувствовать себя одиноко, потому как, когда родители были живы, мама много готовила, и теперь ты накупила это все для создания видимости большой семьи.