В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 1
Шрифт:
Да чтоб вас обоих… или сколько вас еще во всем этом здании? Сотни? Тысячи?!
– Вы правы, Эвелин!.. – его больше нет в поле моего зрения. Он только что свернул за угол, скользнув фактурной тенью за толстым стеклом панелей-перегородок приемной.
Мне кажется или я все еще вижу отражение тусклого серебра его костюма… его осязаемого взгляда, застывших на глянцевой поверхности толстого стекла. Да, он не оборачивался, но он мог прекрасно видеть, как я смотрю ему в след в отражении этих долбанных стен и дверей. И не просто видеть…
Поворачиваюсь лицом к секретарше, возможно чуть резче, чем хотелось бы. Почему оно до сих пор во мне? Почему продолжаю слушать надрывный стук
– На счет цветов… Они будут мешать и не только в плане передвижения по кабинету. – стараюсь говорить ровно, спокойно, с нотками легкой обмораживающей иронии, а главное, смотрю все это время в непроницаемые глаза Эвелин Гувер, как впрочем умела делать это всегда – не отводя взгляда первой, усиливая давление его нажима с каждым произнесенным словом.
Я злюсь? Нервничаю? А вы как думали! Надеялись, что я сейчас забьюсь в уголочек, закопаюсь в этих зарослях и просижу там остаток дня, панически вздрагивая от каждого звука и движения?
– Позвать людей, чтобы их отсюда унесли? – похоже она была заранее готова к подобному ходу событий. – Куда бы вы хотели, чтобы их отвезли? В ваш номер в гостиницу или на новую квартиру?
– Боже правый, нет конечно же! Мне еще их там не хватало для полного счастья!
Робин не успевает заглушить собственного ехидного смешка, а у Эвелин, кажется, напрягается не одна лишь улыбка.
– Кстати, что там за этими дверьми? – указываю пальцем в сторону угла смежной комнаты, из которой, возможно, и вышел Мэндэлл-младший в момент моего прихода в этот чёртов кабинет.
Мне надо чем-то себя отвлечь, занять, загрузить голову мыслями и… задавить нервную дрожь во всём теле, пока весь смысл происходящего не накроет выбивающей волной по самое немогу… не придавит и не размажет по окружающим стенам и этим… грёбаным розам.
– О… это ваша личная фотостудия, мисс Людвидж. Вы можете в ней работать в любое удобное для вас время, как днём, так и ночью, как и пользоваться другими студиями в этом здании для более масштабных проектов.
– А там значит… – перевожу направление пальца на другой угол, напротив своего левого плеча. – Укомплектованная квартира со всеми удобствами?
На этот раз Эвелин не сдерживается и слегка поджимает губки, продолжая до последнего тянуть улыбку безупречного секретаря. Видимо, она не понимает (да и не особо рвётся это понять) резкого перепада в моём настроении.
– Можно сказать и так. Да, там комната для отдыха, кухня и душевая с гардеробной.
– Зашибись! – Робин каким-то чудом не срывается с места и не бежит со всех ног смотреть дополнительные бонус-приложения к моему гипернеобъятному кабинету. Могла бы для приличия постараться сдержать свой не в меру бурный темперамент. Как никак, не первый год со мной работает.
– Судя по всему, теперь я здесь могу не только работать, но ещё и жить? – выжимаю снисходительно-поверхностную улыбку невозмутимого скептика и прямиком иду к дверям студии. Дрожащие ладошки проскальзывают в карманы расстёгнутого полупальто – не самый разумный жест в помещении прогретом до 28 градусов, но мне по фиг! Максимум, что ещё могу и делаю – тяну до последнего осанку, высоко поднятую голову с разворотом ослабленных плеч. И не важно, что меня периодически накрывает то вымораживающей до самых пяток арктической мерзлотой, то удушливым коконом липкого жара. И это уже не просто контролируемый страх с чётким пониманием предстоящего и неминуемого. Меня подрубило,
срезало, смяло подобно бумажной салфетке в длинных сильных пальцах чужой расслабленной руки… Слабость, полное бессилие и отчаянье?..Господи! Всё что сейчас могу чувствовать, понимать и ощущать – лишь собственные конвульсии мечущегося в клетке обезумевшей птичкой немощного сознания. Биться внутри себя панической истерией, до ссадин, до крови и рубцов, потому что больше ничего другого не вижу и не осознаю. Только лишь это!
Мне ни черта не интересно. Не хочу ничего рассматривать, разглядывать и уж тем более обживаться. Всё равно ничего не замечаю и не понимаю, даже когда делаю несколько шагов внутри нехиленького зала собственной фотостудии. (Я и не ожидала увидеть что-то здесь для себя нового или особенного, кроме добротно выполненного ремонта и задевшие зрительный нерв пятна из белых стен, высоких потолков и мини-фотолаборатории в самом конце залы). Единственное, за что цепляется сознание практически на интуитивном уровне – за бесплотное ощущение, незримый оттиск в преломляющихся молекулах временного пространства, тлеющего присутствия побывавшего здесь до меня человека.
– Что ж, для подсобки вполне не дурно! – благосклонно, с наигранным скептическим согласием киваю головой.
Нет, я и не думаю останавливаться, тем более на глазах Эвелин Гувер. Пусть записывает на свой секретарский винчестер памяти каждое моё слово и жест. Я даже сама этого хочу и особенно сейчас!
– Можно перенести все цветы сюда. – оборачиваюсь лицом как раз к Гувер. – Даже самым бесполезным вещам иногда можно найти вполне достойное применение. Не хотелось бы, чтобы такие дико дорогие красавицы в конечном счёте скончались от состояния собственного увядания.
– Они могут простоять больше месяца. В воду добавлен специальный раствор…
Чувствую, как по моим губам расползается ухмылочка триумфального ликования. Похоже, госпожа Смит далеко не в курсе, что происходило между мной и её босом.
– Растянутое ожидание собственной смерти? Вполне поэтично. Какое счастье, что я не настолько жестока! – меня вроде как подхватывает новой волной нового источника скрытой энергии. Алисия Людвидж возвращается? Она готова принять вызов и сам бой? Я готова принять ваш грёбаный вызов, господин Мэндэлл-младший?
Да бога ради! Вы восхищаетесь моими творческими талантами и глубиной авторских фантазий? Будет вам и то и другое, и даже третье с десятым!
Что ты сейчас делаешь или пытаешься делать? Надеешься контролировать и управлять потоком моих мыслей, находиться подле меня постоянно без прямого физического контакта? Не смог удержаться от изъедающего любопытства и не спуститься, не посмотреть в мои глаза, не улыбнуться фальшивой улыбкой доброго любящего папочки? Не прикоснуться, не вдохнуть и не испить моих страхов… Ты же пришел сюда как раз за этим, так ведь? Узнать, насколько я уязвима, определить, как глубоко я тебя помню и как именно я тебя помню.
Что это было? Обычное неумное любопытство или что-то большее? Хотел увидеть, как сильно я изменилась и изменилась ли вообще? Хотел узнать меня или вспомнить что-то определённое? Чёрт возьми, какого ты здесь забыл? И, я тебя умоляю, только не говори, что мечтал со мной познакомиться лично.
Ты же сама хотела с ним увидеться, убедиться насколько сильно вас разъединило время, реальность и ваши собственные жизни. Теперь-то что, Эллис? Ты увидела то, что хотела увидеть? Ты хотела именно этого? Или надеялась на иную развязку? Тебя это успокоило, ты определилась, вернулась на землю или ты сама не ожидала подобного поворота событий? У тебя появились новые причины накручивать себя и дальше?..