«Расскажи о своих видениях, сын гипнотических женщин…»
Расскажи о своих видениях, сын гипнотических женщин,Расскажи о своих сомнениях и о далеких снах,Сколько бы ни было в них, в этих историях, желчи,Сколько б ни длились они, даже если считать в веках.Где тот счастливый бог, что вылепил все из глины:Маленьких злых людей и то, на чем им писать?Расскажи мне свои стихи – я на табличках выбью,И так, пока хватит воли, глины и сил молчать.Я? Я так прост! Меня породил философский диализ.Я молюсь Аполлону. Втайне тащу Дионису жертвы,Правда, ни тот, ни этот не любят психоанализ…Расскажи, у тебя есть столько слов в голове! Ты
первый.
«Что-то, отдаленно похожее на смерть…»
Что-то, отдаленно похожее на смерть.Не сметь.Эхо сердцебиения катит по венам,Чувствую боль, но не вижу проблемы.В красной рамке – на стену —Подмена.Подмена понятий или подмена смыслов.Я не представляю, что бы с себя отчистить,Горько, гнилостно – быстро.Отворись!Что-то темно-зеленое заливает метро.Мятная горечь во рту, пульсирует лоб,Не знаю, когда – конец, но будет смешно.Молись.
Чувство вины
Темная жидкость в венах – не кровь, что-то другое.Холодно – кутайся в плед, только не лезь под крыло.Хочешь – свернись, медитируя, в темном покое,Хочешь – взорви свое сердце, и станет светло.Тянешь из прошлого нити безумств и волнений,В твоем мироздании слезы надежней штыков.Пока ты решал, приговор приведен в исполнение.Помнят слова больше, чем ты помнишь слов.Тени ползут с потолка, след оставляя блестящий,Но ты привык, тебе хочется этой войны.Наедине сами с собой, до зари – настоящие,Немилосердны твои разномастные сны.Пялится бездна из каждой секунды и скалитЗубы, когда ты пытаешься прятать глаза.В детстве играли в «а если меня не станет?».Так все трагично, даже смешно рассказать.Хочешь – стены раздвинь и шагай по звездной дороге,Хочешь – налей до краев страх в ожиданья бокал.Я не сказал, что свободы не сыщешь в итоге.Но, если так посмотреть… я, возможно, не знал.
«Я просто не знаю стихов. Уже. Ни своих, ни чужих…»
Я просто не знаю стихов. Уже. Ни своих, ни чужих.Помню, когда-то давно. Кажется. Кем-то другим.Видимо, это оно – то, что мешает мне жить, —Видимо, это оно сделало горло немым.Помню, болели глаза. Мутный слезящийся взгляд.Грязное зеркало снов. Снова – внутри как вовне…Что-то. Похоже на то. Да. Обернуться б назад.Кажется, было стихов – много. В моей голове.Это так странно теперь. Было. Вопрос только – как?Свежим печатным листом пахнет моя голова.Раз – собираешь свои остатки сознания в кулак,И – только память о том, как превращаться в слова.
Контекст
Валентина Краснопирка. г. Люберцы, Московская область
Об авторе:
Родилась в 1984 году в Виннице (Винницкая область, Украина), но всю жизнь проживает в городе Люберцы (Московская область, Россия). Окончила общеобразовательную, музыкальную и художественную школы, а после – Московский государственный университет приборостроения и информатики. На данный момент работает графическим дизайнером и учится в Институте современного искусства.
Стихи публиковались в сборниках «Современники», «Кольцо ‘А’» и «Антология сетевой поэзии», а также в интернет-журнале молодых писателей России «Пролог» и интернет-газете для женщин «Яблоко».
Лауреат Пушкинского молодежного фестиваля искусств «С веком наравне» в номинации «Поэзия».
Обычная история
Он опять ей твердит о том, что готов жениться,Оправдав эту блажь повальной нехваткой принцев,И, спугнув журавля, кладет ей в ладонь синицу.А она смеется, как будто ручей искрится:Не мути, – говорит, – водицу…Он при ней, не стыдясь, снимает и грим, и панцирь,Ради встречи мотая за день десятки станций.Он давненько в нее влюблен – и готов признаться —Да она все воротит нос, и уж если вкратце:Продолжает над ним смеяться.И тогда он решает: все, наигрались, баста.Начинает везде искать от нее лекарство,А потом – выжигает сердце и клеит пластырь.Он внушает себе, что будет любим и счастлив,Чтобы к старости этим хвастать.…А она – поначалу ждет,
что он вдруг вернется,С каждым днем опускаясь глубже на дно колодца.Ей по-прежнему как-то дышится и живется,Но с тех пор она – признавая свое сиротство —Никогда уже не смеется.
В открытку
Разгоняйся, покуда ноги тебя несут.Спотыкайся, падай – скрашивай свой досуг.Это мелко – ждать, что тебя спасут,Уповая на Божий суд.– Не ищи покоя – покою не будешь рад.Совершай ошибки, действуя наугад.Если опыт – лучшая из наград —Не стесняйся, что им богат.Ты ведь сам создаешь и рушишь свои табу.Но свобода мысли – знаковый атрибут,Так что глупо плакаться на судьбу.– Запиши у себя на лбу.А когда устанешь – тогда оглянись кругом:Путь от точки А до В под крутым углом —Это жизнь, которая must go on.– Научись набирать разгон.
«Как видно, не нашлось острее лезвия…»
Как видно, не нашлось острее лезвия,Чем скальпель, удаляющий саркому:Словами – рассудительными, трезвыми —Он резал – без наркоза, по живому.Неловкий жест – а ткань уже испорчена.И сложно оценить масштаб утраты.– Но то, что раны долго кровоточили,Едва ли занесут потом в медкарту.Однако по какой-то злой иронииВсе время пребывания в палате —Как будто это было оговорено —Меня же покалечивший оплатит.…Сейчас, когда формальности улажены,Мы тщетно игнорируем друг друга.– Я знаю, как мне следует выхаживатьТого, кто побывал в руках хирурга.
«Истерия – как признак отсутствия вкуса…»
Истерия – как признак отсутствия вкуса.Проверяя по ГОСТу железные нервы,Удивляюсь тому, что по-прежнему сплю с ним:Каждый раз – будто первый.И скроив свой макет по стандартному плану,Я другого расклада, пожалуй, не мыслю.– Почему «эпизод» этот так и не канулВ кинохрониках жизни?..Как герой он едва ли годится сюжету —После титров обычно претензий навалом…Мне придется стихи до скончания летаСобирать по карманам.Мне придется искать «вариант» среди прочих,Убеждая себя, что я многим умнее…Только жаль, что другие читать между строчек– Так как он – не умеют.
Письмо на замерзшем окне
Я совсем одна, а вокруг ледяная твердь.И привычно гуляет вьюга у стен дворца…Мне придется тебя любить, а тебе – взрослеть.Герда станет все отрицать.Если скажет она, что не было этих дней,зачарованных, проведенных в моем плену,я прошу тебя, не берись пререкаться с ней,подтверждая мою вину.Я могла бы найти замену тебе, мой Кай.Подошел бы вполне Пиноккио или Нильс.Только думаю о других – и берет тоска,от которой мне не спастись.Даже если собрать их дружно одной гурьбой(Питер Пэн, Том Сойер и маленький мальчик Мук),наша сказка едва ли сбудется, но с тобой…люди сразу ее поймут.Я уже не считаю, сколько прошло ночейс той поры, как ты возвратился в свой старый дом.Жаль, что внешний мир не прельщает меня ничем,а тебе не жилось в моем…Но когда мои сани мчатся по облакам,обрекая на лютый холод зверье и птиц,я прошу тебя, вспоминай обо мне, мой Кай —заклинаю тебя, мой принц.
«Пока рикошетит из трубки с грохотом…»
Пока рикошетит из трубки с грохотомКоторый раунд – держусь инструкций:Я молча слушаю, как же плохо там,Куда он вынужден был вернуться.«Упавших больше не бить – из жалости» —Мое табу, свод негласных правил:Ему так паршиво, что я – не жалуюсь,Хотя он первый меня «ударил».А дальше, в общем-то, по накатанной:Подшила связки, срастила кости —Когда он снова послал в нокаут меняОбычной фразой «заеду в гости».