В некотором роде волшебник

Септимус поджал губы. "Глупый ты ребенок, - хотел сказать он, - за последние полгода ты уже столько всего видела, но так и не сделала выводов. Тебя до сих пор шокирует человеческая подлость! Но я этому рад. Пока есть хоть кто-то, умеющий назвать подлость подлостью, а не ловкостью, деловой хваткой, успешностью, пока остается хоть один такой...наивный идиот, я смогу продолжить путь к Синим горам. Может быть, если мне подфартит, я сумею отыскать ещё парочку таких же кретинов".

– Специально ли они выманивают у людей деньги?
– вслух произнес Септимус.
– Кто знает, кто знает.

***

Маркуса не учили защищать. Его натаскивали на убийства. Однако благодаря Мирре и компании он быстро сумел адаптировать свои навыки под относительно мирные задачи.

Защищать - это то же самое, что убивать, только в полсилы. Например, когда на твою подопечную нападает маленькое человеческое существо, нужно бить его не ножом, а кулаком, причем рассчитать силу удара так, чтобы отправить существо в нокаут, не проломив ему череп.

Выясняется парадокс: прикончить человека гораздо проще, чем оглушить, ибо во втором случае в игру вступает армия случайностей вроде острых углов, ступенек, торчащей арматуры, слабого сердца жертвы или некстати оторвавшегося тромба. Когда идешь убивать человека, ты ставишь свое везение против его везения. Если намереваешься только оглушить жертву, повезти должно вам обоим.

Сегодня город Куш благоволил Маркусу. Маленькая угроза, набросившаяся на Мирру, напоролась на кулак и отлетела назад, мягко заскользив по полу. Маркус схватил угрозу за шиворот и припечатал к стене, слегка сдавив горло.

Угроза оказалась девчушкой лет десяти, одетой по моде эс-шелльских сорванцов, то есть в свободные бриджи и покрытую пятнами майку. На голове девочки был ободок с притороченными к нему треугольными ушами из толстого картона.

– Живо тащи её к нам в номер!
– прошипел Септимус.

Боковым зрением Маркус увидел, что он зажимает рот пылающей праведным гневом Веронике. Мирра открыла свою комнату, и они гурьбой ввалились внутрь.

– Вы с ума сошли!
– отчаянным шепотом принялась увещевать их Вероника.
– Это же ребенок!

– Ты не поверишь, - жестко оборвал её Септимус, - "этожеребенки" тоже могут убивать.

– Могут, - подтвердила Мирра.

Маркус на всякий случай кивнул.

Конечно, это могла оказаться дочь кого-то из гостей города, от скуки решившая поиграть в войнушку. Но шанс встретить в Куше обычного ребенка был столь же мал, как вероятность быстро найти соль в буфете, где недавно навели порядок.

Девчонка меж тем очухалась. Тряхнув картонными ушами, она близоруко осмотрела столпившихся вокруг нее людей.

– Знаете, - яростно прошипела Вероника, подавая девочке смоченную в холодной воде тряпку, - у вас троих не все дома! На, милая, приложи, чтобы синяка не было. Не бойся, я...

Ладонь девочки рассекла воздух, твердым повелительным жестом прервав излияния Вероники. Затем, кисть сжалась в кулак, из которого выстрелили два пальца, прицельно указав на Маркуса и Мирру:

– Вы, - грозно начала девочка, - вы пробыли в Куше несколько часов и не сыграли ни в одну игру на деньги?

Септимус бросил на девчушку заинтересованный взгляд. Эта козявка задала свой вопрос утвердительно-обвинительным тоном, который под силу освоить только профессиональным дознавателям с двадцатилетним стажем. Даже самому Септимусу такой трюк удавался через раз.

– Кто вы такие?

Они переглянулись. Девчонка явно перехватила инициативу в допросе. Оставалось лишь выдать в ответ что-нибудь дурацкое и пошлое. Септимус принял позор на себя:

– Нет, это ты нам скажи: кто ты такая.

Девочка горделиво тряхнула головой:

– Я Пум!

– Пума?
– уточнила Вероника.

– Нет! Пум! Дикая песчаная лисица! Свободный хищник пустыни, рыскающий в поисках негодяев! Во имя Справедливости я очищу этот город!

У Вероники отпала челюсть.

– Теперь их две, - в полголоса проговорил Септимус, так, чтобы его услышали только Мирра и Маркус.
– Причем мелкая, кажись, боевая модель.

В подтверждение его слов Пум воззрела на них пламенным взором и провозгласила:

– Вы не такие, как все. Вы - Избранные! Я сразу догадалась. Нисидзима тоже это понял! Так что скоро вам всем каюк!

– Что, опять?
– устало отозвался Септимус.

– Мне кажется, - осторожно начала Вероника, - ты заблуждаешься, ну, насчет господина Нисидзимы. Он вовсе не такой плохой, как о нем...

– Он убийца!
– безапелляционно заявила Пум.
– Он заманивает людей в свой город и делает с ними ужасные вещи (Септимус усилием воли отключил воображение). Он украл моего отца и удерживает его в плену! Но я, песчаная лисица Пум, положу этому конец! Вы мне не верите, я вижу. Я докажу, что Нисидзима - злодей. Вы тут всего полдня, а я - полгода! Я знаю Куш вдоль и поперек. Вы когда-нибудь бывали в нулевом секторе?

– Нет, - покачал головой Септимус.
– И не собираемся.

Увы, было поздно. Вероника уже закусила удила:

– А я собираюсь! Послушайте, думаю, Пум ошибается, но что если кому-то действительно нужна наша помощь? Неужели мы...

– Вообще-то ты меня не интересуешь, - без обиняков заявила Пум.
– Я хочу нанять их.

Вилочка пальцев вновь уткнулась в Мирру и Маркуса. Септимус почувствовал себя уязвленным.

Слух Маркуса отмел шелуху и сфокусировался на главном:

– Нанять?
– переспросил бывший государственный убийца.

Пум кивнула:

– Не думай, я заплачу. У меня есть деньги!
– она вытащила из кармана тощий кошелечек и триумфально потрясла им.

– Зачем ты напала на Мирру?
– спросил Маркус.

– Хотела проверить тебя в деле. Так ты сможешь убить их всех?

Маркус молчал. Распространено мнение, что профессиональные убийцы не понимают метафор. Дескать, душегубы для этого чересчур тупы и прямолинейны. На самом деле это миф. Если ты убийца, то тебе постоянно приходится общаться с людьми, верещащими что-то вроде "Сотри эту суку в порошок!", и ты обязан понимать, что речь тут идет вовсе не о способах регулирования популяции собак посредством применения мельниц.