В объятиях принцессы

Разумеется, она не обратилась прямо к нему. Подала условный сигнал, после чего направилась в заранее обусловленный паб, расположенный на боковой улочке, неподалеку от Пиккадилли. Там секретарь, направляющийся куда-то с поручением хозяина, вполне мог промочить горло пинтой славного английского эля, ни у кого не вызывая подозрений. Луиза впервые зашла в эту заднюю комнату за деревянными панелями и с удивлением заметила, как много здесь всевозможных профессиональных инструментов, в том числе чайник и маленькая газовая плитка.

– Совершенно уверен, – сказал Олимпия. Он быстро прочитал записку, сложил ее и достал откуда-то ящичек с восковыми печатями разных цветов.

– Вы не хотите показать мне записку? – возмутилась Луиза.

– Конечно, нет. Она не имеет к тебе никакого отношения.

– Тогда к чему она имеет отношение?

– К другим делам.

– Дядя, если вы забыли, я глава государства! – воскликнула Луиза. – И к тому же я подозреваю, что она как-то связана с кузеном Роналдом.

– Ты права. Но опасаться нечего. Лорд Сомертон делает в точности то, что я надеялся, и именно тогда, когда мне это надо. Все идет по плану. – Олимпия перебирал печати, внимательно изучая каждую. – Если повезет, Пенхэллоу через две недели благополучно покинет эту страну…

– Вместе с леди Сомертон?

– Вопросы, вопросы… А, вот то, что нам нужно. – Олимпия показал Луизе печать и отставил в сторону ящичек. После этого он ловко повторил процедуру запечатывания письма, которую недавно проделал Сомертон.

– Так что, с ней?

– Я бы сказал, будет видно. В любом случае все это не имеет никакого отношения к тебе. Это совсем другое дело, и в высшей степени секретное. – Герцог протянул девушке запечатанное письмо: – Все в порядке. Иди и ничего не бойся.

– Но вы уже впутали меня, и я должна знать…

Олимпия снова надел пальто и водрузил на седую голову шляпу.

– Дорогая, ты все неправильно понимаешь. Чем меньше знаешь, тем безопаснее, и не только для тебя – для всех. Но, конечно, в первую очередь для твоей важной персоны. – Герцог взял ее руку, поцеловал и весело подмигнул: – Доверься своему старому дядюшке, хорошо?

День оказался бесконечным.

Луиза села и сняла перчатки. У нее так сильно замерзли руки на ледяном февральском ветру, что теперь в тепле кафе-кондитерской кожу неприятно покалывало.

Что задумал Сомертон? Понятно, что ничего хорошего. Должно быть, у него на уме что-то особенно низкое, если он отослал ее из дома, чтобы ненароком не вмешалась.

А она обязательно вмешается. Вернется не вечером, а сейчас и… И что?

Она взглянула на чашку чая, стоящую перед ней, и анемичный сандвич с кресс-салатом на блюдце. Луиза ненавидела кресс-салат и не совсем понимала, как умудрилась заказать его. Покинув тайное логово Оливии в Мейфэре, она двигалась с грацией и эффективностью автомата и с трудом вспомнила, что на самом деле доставила письмо Сомертона по назначению. Но если бы кто-нибудь попросил ее описать, как выглядит контора Райт Холдингс Лимитед или сам мистер Райт, она бы ответила, что и контора, и ее хозяин производят внушительное впечатление.

Мистер Райт окинул ее острым проницательным взглядом. Это сразу пробудило в ней инстинкт самосохранения. Серые пронзительные глаза – единственное, что она запомнила.

Несомненно, она вызвала любопытство Райта, поскольку настояла, чтобы ее пропустили к нему, и ему пришлось прервать какую-то встречу, вероятно, жизненно важную для финансового благополучия Британской империи.

– От лорда Сомертона, – заявила Луиза, протянув ему письмо.

Мистер Райт сломал печать, прочитал записку и со всем вниманием уставился на нее.

– Ответ будет? – спросила Луиза, желая поскорее отделаться от неприятного задания.

– Его милость ожидает ответа?

– Я не знаю, сэр.

– Тогда передайте мой нижайший поклон его милости, – буркнул Райт и сразу ушел.

Все они одинаковы. Друзья Сомертона такие же, как он сам, подумала Луиза, высокомерные ублюдки, считающие себя выше других.

А она просто дура, если позволила себе почувствовать симпатию к этому человеку, увязшему, словно в трясине, в браке без любви и тщательно оберегающему свое гордое одиночество. Да, она могла признаться в этом чувстве. Впрочем, почему бы нет? Она потеряла отца, мужа, сестер, лишилась привычных привилегий и даже собственного дома. Оказавшись вынужденной находиться в постоянном контакте с графом Сомертоном, она поняла, что, несмотря на многочисленные недостатки, этот человек излучает неуемную энергию и обладает некой темной харизмой. И потом, у него такие широкие плечи и мужественное лицо. А его душа казалась открытой раной.

Неотразим. Да, пожалуй, это точное слово.

Вполне естественно, что она, здоровая молодая женщина детородного возраста, лишенная родственников мужского пола, ощутила…

Привязалась к нему.

Да, это правда.

Луиза обхватила чашку обеими руками. Пальцы быстро согрелись. В животе урчало, но недостаточно сильно, чтобы сандвич с кресс-салатом показался соблазнительным. Но она же почти ничего не ела за завтраком. Значит, надо обязательно что-нибудь проглотить.

Она взяла сандвич и откусила маленький кусочек. Вкус масла и немного увядшего салата оказался вовсе не таким омерзительным, как она опасалась. Она откусила еще кусочек и проглотила.

Надо что-то придумать. Ну, с текущей ситуацией все ясно. Вечером она вернется в дом Сомертона, соберет вещи, заберет Куинси и к утру уйдет. Можно поехать в Баттерси и дождаться там герцога и мисс Динглби. Она потребует, чтобы они посвятили ее во все свои планы.

Отныне и впредь она будет активным участником операции по спасению своей страны.

Еще кусочек сандвича, и еще один. Хлеб очень даже неплох. Наверное, его только что испекли. Жаль лишь, что испортили салатом.

Маленькая черная муха села на край блюдца, но тут же, не обнаружив ничего интересного, улетела.

День оказался бесконечным.

«Итак, Луиза. – Она забарабанила пальцами по краю стола. – Что ты собираешься делать со свободным временем? Сидеть сиднем в кондитерской? Или что-то предпринять?»

Она сунула в рот остаток сандвича, запила его чаем и встала.

– Спасибо, – сказала она подошедшей официантке, бросила на стол монету и вышла на улицу.

Глава 11

Лондонский дом герцога Олимпии занимал лучшую часть Парк-лейн; он располагался всего лишь в сотне ярдов к северу от величественной статуи Веллингтона. Луиза заняла позицию в парке, напротив дома, с путеводителем Бедекера в руках, внимательно рассматривая окна поверх страниц.

Сердце билось гулко и часто. За одним из этих высоких плотно зашторенных окон находилась ее сестра Эмили. Возможно, она читала книгу или мерила шагами отведенную ей комнату. Или сидела рядом со своим женихом, тем самым, в странной маске и с белыми волосами. Или осторожно выглядывала в окно, думая, кто наблюдает за домом снаружи.

Несмотря на то что был холодный февраль – самое немодное время года, в доме царила суматоха. По ступенькам струился плотный поток людей с цветами, яркими пакетами и музыкальными инструментами. Неподалеку стояло несколько экипажей. У парадного входа топтался человек в ливрее и направлял поток; он останавливал каждого и давал инструкции. В доме готовились к балу в честь помолвки Эмили. У задней двери, несомненно, была такая же суета.