В одной постели

— Чтоооо?!

— Блять, Адочка, не тупи. Я не стал бы так прогорать, нарочно подставился! — пророкотал едва слышно. — Я выйду, даже выйду с меньшими потерями, чем ты думаешь.

— Ах вы! Значит, вас спасать не нужно?

— Нужно. Очень нужно… Если нас не видят, хотя бы ручкой подрочи, а?

— Козел озабоченный! Мудак гребаный! — вскочила, потопав ногами.

Потом сердито села напротив.

— Вот, значит, как, да?! Играете в одного и никому не говорите, в чем дело?! Вот хрен вам, а не моя киска.

— Брось, мы оба знаем, чего хотим. Ты хочешь меня, я хочу тебя, и это сумасшествие не прекратится, пока мы порознь. Мне было сложно отстранить тебя от себя, очень сложно!

— Что?!

— То! — сцепил зубы, помолчал, потом подался вперед, прошептал едва слышно. — Агашев пытался добраться до тебя через меня. Начал со Всеволода. Тот поход в клуб, тебя опоили нарочно… Я понял, что тебя не оставят покое, пока ты со мной, и отстранил, чтобы ты не пострадала. И куда смотрит Юджин?! Мы договаривались, чтобы он из вида не выпускал и не позволил тебе сюда соваться.

— Так вы и с Юджином договорились? — прошептал я изумленно.

Кароль кивнул.

— Все не так-то просто. Но главное, что весь этот спектакль я затеял ради Агашева. Знаю, что играет грязно… Скоро доиграется. Только, умоляю, Адочка, скажи, ты много связей подняла ради того, чтобы устроить эту встречу, да еще и без лишних глаз и ушей, а?

Не хотел, чтобы мой голос прозвучал саркастично, но кажется интонация именно такой и вышло, мол, эта встреча может обойтись слишком дорого…

Глава 43

Эмиль

Приход Ады поставил под угрозу все, над чем я трудился на протяжении нескольких месяцев!

Подозрительный Агашев может сорваться с крючка, либо решит отыграться на Аделине, если до него все же дойдет, что нас связывает нечто большее, чем рабочие отношения…

Я слов не могу подобрать, как мне было приятно до безумия, что Аделина вызвалась вытащить меня из-под стражи. Я едва не пустил слезу, когда она пообещала воплотить в жизнь план побега — почти подсудное дело! Ее поступок — бескорыстный, по велению души. Для меня никто и никогда не делал так много, как она.

Никто. Никогда.

Она — мое все. Моя девочка, моя лучшая ученица, мой партнер, моя секси-милашка, мое сокровище, мое, блин, сердце! Как-то Аделина назвала меня бессердечным Каролем, но мое сердце, моя душа — все в ней, она — лучшее в жизни, что со мной случалось, и лучшее во мне.

Аделина выпрямилась и сложила руки на коленях, как послушная, но проштрафившаяся ученица.

— Я, что, все не так поняла?! Только не говорите, что я все испортила! — произнесла она с отчаянием.

— Никогда Штирлиц не был так близок к провалу.

— Вам бы только шуточки шутить!

— А что еще делать остается, ну? — усмехнулся я. — Хотя бы поцелуй, что ли. Хоть не так обидно будет провалиться перед финалом!

Вообще-то я ни на что не надеялся, произнес по инерции, по привычке.

Но вдруг… Аделина приподнялась, перегнулась через стол. Она обхватила меня ладонями за щеки и поцеловала жадно. Я со стоном впустил в свой рот ее бойкий, напористый язык, включился в игру, сатанея.

— Тшшш… Тише-тише, не стоит увлекаться, да? — простонал и сам обхватил ее за шею, удерживая. — Или все-таки стоит? Ты же пробивная, Золотце? Устрой нам свиданку прямо щас… Я в тебя хочу!

— Ммм… Поцелуй — это максимум, Эмиль Рустемович. Большее не дадут. Я и так столько связей подняла, я…

— Умница. Золотая моя, глупышка, девчонка совсем! Куда лезешь, а? Против слона с зубочисткой, бля! Бесстрашная! Обожаю… Теперь еще больше обожаю! — признался. — А ты?

Наконец, мы разорвали поцелуй, сели по разные стороны. Губы дрожали, глаза блестели, нутро вибрировало. Конец подтек предсеменем. Был готов поспорить, белье на Аделине тоже стало влажным.

— Признайся, почему ты пришла? — спросил я. — Я тебя не звал, обошелся не очень красиво. Отталкивал, как мог, не интересовался твоей жизнью нарочно.

— Вы еще не поняли, да?

— Про долг я уже слышал, туфта! Про настоящие причины скажи.

— Настоящие причины?

Аделина взмахнула ресницами, улыбнулась по-особенному, с таким теплом на меня посмотрела. У меня запекло в груди: я только сейчас понял, что она всегда на меня так смотрела, что мне безумно не хватало ее взглядов. Как же я по тебе скучаю, моя хорошая!

— Их целых две, Эмиль Рустемович.

— Две причины? И давай уже на “ты”!

— Ого! Я могу называть вас на “ты” и по имени?

— Да-да-да. Только скажи, скажи! — потребовал я.

— Заканчивай здесь поскорее, Эмиль. Мне нужно следы замести, как-нибудь… — нахмурилась. — О, я подам на тебя в суд под шумок. С формулировкой, что ты мне не доплачивал, эксплуатировал сверх меры!

Аделина послала мне воздушный поцелуй и поднялась.

— У тебя новый стиль в одежде, Золотце? — поинтересовался я. — Не припомню, чтобы ты раньше носила джемперы оверсайз…

— Просто у Юджина более свободные взгляды на рабочую одежду, — добавила она, отведя взгляд в сторону и торопливо попрощалась.

— Постой! Ты не назвала две причины. Ада, две причины — это какие?!

Но дверь уже закрылась…

Черт побери, я же теперь всю голову сломаю над решением этого вопроса.

Две причины. Две чертовы причины!

Допустим, одна из них, это чувства Аделины ко мне, а вторая — какая, а?

***

Я думал сутки напролет.

Снова и снова переживал миг нашей встречи. Пялился в темноту камеры, трогал губы, словно влюбленная девчонка: они горели, будто Аделина только что меня поцеловала.

Две причины, Кароль.

Дружище, не тупи!

Ты и не такие задачки щелкал. Ты очень сложную авантюру затеял, чтобы подцепить Агашева на крючок!

Неужели ты не догадаешься о каких-то чертовых двух причинах?!

Одна, вне всяких сомнений, чувства Аделины!

А вторая?!

Ооо…

Моя голова была готова лопнуть.

Мое Золотце! Только она могла подкинуть мне такую задачку, что я не справился. Я боялся ее отпустить и в то же время понял, что сделал это не зря. Она расцвела, обрела в жизни и другие смыслы, помимо меня и работы.