В одной постели
Шрифт:
Аделина
Вдруг мою спину обожгло от пристального взгляда.
Я оглянулась и.. сразу заметила… Его.
Я увидела Эмиля, он бежал со всех ног.
Аааааа!
Живой!
Из горла вырвался короткий, но громкий крик.
— Живой! Эми-и-и-иль!
Я побежала навстречу. Мы схлестнулись где-то посередине.
Меня охватило торнадо, спеленало в плену сильных, жилистых рук.
— Прости Прости. Прости, что так долго, Золотце. Иначе никак! Никак, понимаешь? Сука, Агашев… Бдил за каждым движением. Я просто не мог сделать иначе
— Да. Да… — я разревелась, цепляясь за Эмиля изо всех сил. — Нас. Нас двое… Я и малыш. Или малышка! Не знаю, у меня сегодня был назначен скрининг, должны были делать узи, определять пол, а я… здесь… С этим уродом. С этим уро-о-о-дом!
— Теперь ты со мной. Со мной, Золотце мое. Я чуть не сдох. Я… реально чуть не сдох от страха за тебя. Ты мое самое-самое ценное. Обожаю, обожаю тебя. «Люблю» здесь просто недостаточно. Ты все для меня. Все-все, Золотце. Теперь мы вместе. Все кончено. Ты со мной, со мной, золотая. «Папа» рядом, помнишь? Всегда рядом. С самого первого дня!
Я плакала и цеплялась за него изо всех сил, трогала, щипала, снова обнимала, не в силах сойти с одного места.
Эмиль обнимал меня, целовал, уговаривая. Мы раскачивались, вокруг крутился целый мир, но я была слепа и глуха к нему, жадно вдыхала знакомый, родной запах любимого и не могла им надышаться. Как я могла поверить, будто смогу без него? Ведь не жила, просто пыталась выживать. Да, заняла себя, забила дни до отказа, но сердце было несчастным.
— Никто-никто тебя не заменит! Больше не смей меня никому передавать! Я так больше не могу…
— Все позади. Я не расстанусь с тобой. Клянусь. Слово Эмиля Кароля. Твердое слово! Не обманываю, не хитрю, не умалчиваю, преследую только один интерес — быть рядом, любить, оберегать от всего. Иди ко мне, дай свои соленые губки. Сегодня я выпью целое море… Твое море слез, — трепетно провел губами по моим мокрым ресницам, щекам, придержал за подбородок, целуя.
И только тогда я поверила, что он рядом. Колени подкосились. Его вкус у меня во рту, тот самый напор, прикосновения. Я сходила с ума, я так сильно его любила. Просто невыносимо.
— Поцелуй меня еще. Еще раз! — потребовала я.
— Вот так… Хорошо, сейчас лопну от того, как мне хорошо с тобой, — простонал с мукой. — Мое золотце. Моя девочка-воин. Лю-би-мая, единственная!
— Кхе-кхе… — раздалось позади нас.
— Кыш, — бросил Эмиль. — Брысь. Нахрен все пошли! Вон с глаз моих! Не мешайте мне наслаждаться счастьем!
— Забери меня отсюда, — попросила я. — Поскорее. Я хочу забыть все это, как можно скорее.
Мы с трудом отклеились друг от друга, я не могла насмотреться на Эмиля, обожая его каждой клеточкой души и тела, сердце давно было отдано этому мужчине.
Над нашими головами расцветали фейерверки.
— Какой болван этот Агашев, — усмехнулся Эмиль. — Устроил такое шоу, отпраздновал свою же поимку!
***
Эмиль
Спустя время
Мы лежали в кровати с Аделиной, я никак не мог перестать улыбаться, разглядывая черно-белый снимок узи. Там наш… ребенок. Не думал, что буду так рад стать отцом, но это скоро случится,
и меня просто раскатывало. Даже слезы были, когда услышал, как билось сердечко нашего ребенка. Врачи определили пол.— Мне кажется, у него мой нос. Дааа, у сына, определенно, будет мой нос и вообще, в целом, лицо. Как думаешь?
— Твой ужасный клюв, ты хотел сказать?
— Мой чтооо?! Как ты можешь говорить так о моей выдающейся части тела?!
Я сделал вид, что ужаснулся, но на самом деле от невинной подколки мое сердце окончательно расплавилось, и под кожей заструился приятный жар. Оттаивает мое Золотце! Наконец-то…
Я корил себя за то, что ей удалось пережить. Винил себя!
Понимал, что иначе было никак, но сердцу от этого не становилось легче, когда я замечал, как ночами Аделина искала меня во сне, как часто просыпалась, осторожно трогала, гладила, смотрела… И только потом, удостоверившись, что я рядом, засыпала.
Она искала меня, а я — ее.
Встретив Аду еще девчонкой, много лет назад, я не мог и на секунду предположить, что она станет всей моей жизнью, что я буду любить кого-то так бескорыстно и сильно, со всем пылом, как любил ее. Теперь она должна была подарить мне сына, и я был намерен сделать все ради счастья любимых.
***
— Уснула? — поинтересовался Роберт.
Я с удивлением на него посмотрел:
— Ты еще здесь, дружище? Я думал, ты понял, что мы немного задержимся, и уехал.
— Нет, остался здесь. Дружище?! Ха! Как только у тебя язык поворачивается называть меня своим другом после того, как ты утаил в секрете абсолютно все и ничем, подчеркиваю, ничем со мной не поделился! — насупился Роберт.
— Роб, так было нужно.
— Так было нужно, — передразнил. — Никого в свои планы не посвятил, а теперь квохчешь над своим беременным Золотцем. Неужели не мог маякнуть, мы бы приютили Аделину…
— Хватит ругать Эмиля, Роберт, — раздался тихий, но уверенный голос Аделины.
— Ада? Ты не спишь? — растерялся.
— Уснула, но проснулась, тебя нет.
— Вот! — воздел палец кверху Роберт. — Девушка из—за тебя потеряла сон, бессовестный!
— Это пройдет, — махнула рукой Ада. — Я думаю, пора закрыть эту тему и не стоит корить Эмиля за то, что он сделал и как. Я его понимаю и принимаю этот выбор. Иначе было бы не одолеть Агашева. Он… псих. Псих, Роберт, не остановился бы ни перед чем! Заигрался и решил поиграть в бога, решая, кому жить и кому умереть. Гад хотел подставить меня и Юджина, свалить вину за смерть Эмиля на одного из нас — обиженная и уволенная помощница или друг, которого он подставил. Мотивы нашел. Словом, я рада, что все закончилось. Закончилось же? — спросила с надеждой и посмотрела на меня.
Я оказался рядом, обнял и усадил ее к себе на колени, Аделина обвила мою шею руками, прильнула к груди.
— Все кончено, Золотце. Я хотел приберечь эту новость до завтрашнего дня. Но если уж зашел этот разговор, то Акмаль Агашев вышел сегодня под подписку о невыезде и оказался сбит тонированным внедорожником без номеров. Гада сбили и переехали дважды, буквально в сотне метров от здания полиции. Внедорожник нашли, сожженным. Без серийных номеров. Водителя не обнаружили.
Ада замерла, а потом расслабилась, расплылась по мне, будто сладкое, теплое облако.