В одной стране: Заговор обреченных. Три года спустя

Лейн. Вы молодчина! Укажите пункты приема оружия — нам этого добра не занимать. И не хныкать!

Симона. Побывали бы в моей шкуре. Меня чуть не сцапали в таверне, за мной гоняются люди Венты, мне пришлось выпрыгнуть в окно из квартиры этой канальи Швердовой. У меня все тело в синяках.

Кристич. Поставьте примочки. А вообще, должен заметить, мадам, вы лодырничаете. Сегодня двадцать третье июня. Что вы сделали за этот месяц?

Симона. Мы убили коммуниста Янека Свидло. Мы сожгли скотные дворы в кооперативе Мины Варра. Сегодня мой человек сжег ферму Косты Варра.

Кристич. Знаю я этого человека. Он такой же ваш, как и мой.

Симона(не сдаваясь). Нет, он мой, вы связались с ним позже и через меня. Он обещал взорвать силосную башню…

Кристич. А, пустое!

Лейн(рассудительно). Позвольте не согласиться с вами, аббат. Поверьте практику, дело не в ничтожности объекта. К сожалению, более крупные объекты… Например, плотина на канале…

Кристич(мечтательно). Взорвать бы ее накануне открытия! Подарочек к их национальному празднику!

Лейн(вздохнув). Да, это был бы славный бизнес!

Кристич. К сожалению, сэр, охраняется, как казначейство…

Лейн. Ничего, и там есть наши друзья. Но суть не в том, чтобы заниматься только крупными объектами. Суть в том, чтобы они каждую минуту чувствовали, мадам, что вы существуете и работаете. Они строят — мы разрушаем, не важно что. Это необходимо для поддержания духа в наших друзьях.

Симона. Откровенно сказать, друзей у нас маловато, сэр. А те, кто есть… В лучшем случае — без вершка уголовники.

Лейн(сурово). Мы не моралисты, мадам! Еще одно дело. Мадам, вы знаете Магду Форсгольм?

Симона(хрипло). Еще бы!

Лейн(мягко). Она не нравится вашему шефу и мешает мне. Мешает присоединить к числу наших… гм… друзей очень нужного человека. Этот объект надо уничтожить… Такого дела они не смогут замолчать. Надо бить на воображение. Или сжечь сельский кинотеатр, разумеется, когда там будут люди. Правда, у них останется для сборищ ваша бывшая таверна, и если рассуждать строго логически, надо бы взорвать и ее…

Симона(угрожающе). Ну-ну!

Кристич(ласково). Мадам, а жертвы во имя счастья любимой родины?

Симона(грубо). Взорвите сотню любых таверн во имя счастья любимой родины, но не эту.

Загорается желтый глазок.

Голос. Номер «1-А» здесь, сэр.

Лейн. Сию минуту, Гарри. (Торопливо.) Господа, я занят. Аббат, наметьте операции на ближайшее время, учтите кадры мадам Симоны, назначьте места свиданий и пункты приема оружия.

Часы на камине бьют одиннадцать раз.

Кристич. Ого, уже одиннадцать! Мне пора домой, сэр.

Симона(уныло). А у меня нет дома.

Лейн(холодно). Сегодня можете переночевать здесь. Будьте здоровы. И работать, работать! Плотина на канале, мадам, — это первая очередь.

Симона и Кристич уходят. Лейн нажимает кнопку микротелефона. Загорается желтый глазок.

Гарри, не выпускайте из виду этих попов. Следите за ними в оба…

Глазок тухнет. Входит Штрингис.

Явление 4

Лейн(чрезвычайно радушно). Салют, друг! Благополучно добрались до моего… гм… блиндажа?

Штрингис(сердито). Сэр, впредь никаких звонков к номеру «27-Б». Этот канал должен быть вне подозрений.

Лейн(поспешно). Простите! Не учел.

Штрингис. И скажите мадам, чтобы она больше носа не показывала к номеру «27-Б». Вы что, хотите завалить ее?

Лейн. Мадам будет предупреждена. (Участливо.) Вы расстроены? Кофе?

Штрингис. Налейте. (Озлобленно.) Вента копается в архиве концлагерей гестапо. Моего дела там нет. Вы понимаете, чем это пахнет?

Лейн. Бессилен. Вы знаете, где эти дела.

Штрингис. Все еще не верите? Уж не думаете ли вы, что я работаю на вас потому, что вы приставили к моему горлу нож?

Лейн(ласково). Как можно, Штрингис! Мы друзья…

Штрингис. Признаться, мне плевать на то, почему и как я ив Сюрте-Женераль, которая завербовала меня в том проклятом концлагере, попал в вашу разведку… Наплевать! Да, я тогда смалодушничал…

Лейн(участливо). Ну, зачем эти тяжелые воспоминания?

Штрингис. Я сегодня настроен на откровенность. Да, смалодушничал. В юности я искал остроты переживаний… Пошел в компартию, потому что она была в подполье… Потом понесло меня в Испанию… Боялся там до обмирания и был рад-радешенек, когда нас спровадили во Францию. А режима концлагеря не выдержал. Пообещали денег, волю — в общем, попался! Да, так оно было. (Неожиданно твердо.) Но теперь меня ведет идея. Понятно? Идея, Лейн!

Лейн(ласково). Мы уважаем и ценим вас, друг мой, как раз за вашу идейность. Головорезов, вроде мадам Симоны, мы держим в черном теле.

Штрингис(с отчаянием). Нет, вам не понять меня, Лейн! Судите сами: я противник этого строя, а должен работать на него за десятерых. И что прикажете делать? На мне скрещены десятки тысяч глаз, я должен быть, ха-ха, примером для строителей социализма! Ни одного промаха, Лейн, ни одного скользкого слова! А этот Вента, чорт бы его побрал! Я дрожу под его взглядом, как паршивая собачонка.

Лейн(с тяжким вздохом). Понимаю, дружище, но что делать? Собственно говоря, хоть вы и строите как будто бы для их социализма, но в конечном-то счете строите для себя.