В огне повенчанные. Рассказы

— Дело серьезное. Полагаю, что эти пакеты нужно срочно направить в штаб фронта, а оттуда — в Москву. Необходима профессиональная биологическая экспертиза. Гитлер способен на все. Там, где начинается фашизм, там кончается логика человеческого поведения.

Полковник Жмыхов вышел.

— Товарищ генерал, а как же с остальными пакетами, которые у меня в блиндаже? Там их больше двадцати…

— Сжечь!.. Все сжечь на самом жарком огне! Немедленно выполняйте приказание!

ГЛАВА XXIV

Серый осенний рассвет поднимался над растянувшимися на десятки километров окопами и блиндажами дивизии. Мелкое сеево дождя застилало горизонт, заволакивало кромку леса, расплывчато темнеющего на правом берегу Днепра, где, склонившись над оперативными картами, немецкие штабные офицеры продумывали варианты уничтожения попавших в окружение дивизий.

С наблюдательного пункта, искусно оборудованного на высокой вековой ели, откуда на многие километры вокруг просматривалась вся местность, Веригину были хорошо видны огненно-рыжие вспышки тяжелых орудий морских дивизионов. Черноморцы били по Дорогобужу, куда, как донесли разведка, вошла вражеская танковая бригада. «Матросам, наверное, скоро придется расставаться со своими орудиями… На прорыв с ними не пойдешь», — подумал Веригин, переводя бинокль влево, откуда били по Сафроново артиллеристы 389-го гаубичного полка. А дальше и левее басовито вторил своему соседу 57-й тяжелый артиллерийский дивизион.

…Весь день, до самого вечера, не умолкала артиллерийская канонада на левом берегу Днепра. Командиры полков и артдивизионов просили у Веригина передышку: раскалялись стволы, заклинивало снаряды. Через начальника артиллерии Веригин разрешил сделать небольшой интервал, а потом по артполкам и дивизионам снова неслась грозная команда генерала Веригина: продолжать массированный артиллерийский огонь, который корректировался заранее проникшими почти под нос противника разведчиками-артиллеристами.

На командный пункт Веригин возвращался, когда уже стемнело. Не доходя до главной штабной траншеи, он увидел бегущих навстречу ему комиссара Синявина и начальника штаба Реутова.

— Что случилось?

— Новый приказ генерала Лукина.

— Где он?

— Текст приказано передать лично вам.

На командном пункте Веригина ждал тот же самый старший лейтенант, который вчера доставил записку от командарма Лукина. Его шинель была захлюстана грязью так, что с нее стекала мутная жижа.

Генерал разорвал пакет и подозвал к себе комиссара и начальника штаба. Все трое склонились над столом, на котором лежал приказ командующего армией.

«Комдиву 2 сд. Боевое приказание № 073. КП командарма, лес, 4,5 км зап. Никулино, 8.10.41 г. 15.15. Карта 100 000.

1. Пр-ник занял Вязьму. Его передовые части, двигаясь с запада, заняли Холм, Богородицкое.

2. 19А, прикрываясь с севера и северо-запада, отходит на Можайский укрепленный район.

3. Приказываю, оставив части прикрытия на р. Днепр, в 19.00 8.10 начать отход на новый оборонительный рубеж по реке Вязьма на участке Борково, Артемово, который занять к утру 9.10.

4. Справа 91 сд. к исходу дня 8.10 должна занять Зюньково, Бараново. Слева части 20А занимают рубеж обороны Пролетарская, Семлево».

Веригин расписался в получении срочного секретного пакета и отпустил старшего лейтенанта.

— Противник занял Вязьму… Вот это новость!.. Губы Веригина искривились в желчной улыбке. — О том, что противник вчера занял Гжатск, нам сообщат через неделю как самые свежие сведения о положении на нашем фронте!..

— Будем вызывать командиров полков и служб? — спросил начальник штаба.

— Нет, полковник, совещаться уже некогда. Мы сделали все, что могли. Сегодняшняя ночь будет тяжелой. — Веригин положил перед Реутовым несколько чистых листов бумаги и принялся диктовать приказ о выводе полков в приданных дивизии подразделений на реку Вязьму с точным указанием для каждой части маршрута движения и времени прибытия в пункт сосредоточения и занятия новой линии обороны. А когда закончил диктовать, остановился и, задержав взгляд на начальнике штаба, распорядился: — Прошу срочно перепечатать!

— Что будем делать с тяжелой артиллерией? — спросил комиссар.

— Все, что не сможем поднять и вывести, — взорвем на месте. А перед взрывом — расстрелять весь запас боеприпасов по врагу. Дадим сегодня ночью прощальный днепровский залп.

— Какое будем оставлять прикрытие? — Задав этот вопрос, начальник штаба раскрыл блокнот, чтобы записать решение генерала.

— Об этом я уже думал. Записывайте, полковник: для прикрытия дивизии оставим четыре усиленные роты. Две роты от 282-го стрелкового полка и две роты от 284-го полка. Так и запишите в приказах по этим полкам!

— Какую конкретную задачу поставим перед четырьмя усиленными ротами прикрытия? — не поднимая головы от блокнота, спросил Реутов.

— У них будут две задачи: первая — использовать все возможное и невозможное, чтобы до завтрашнего утра не пропустить противника на левый берег Днепра. Второе — ни в коем случае не допустить разминирования противником наших минных полей.

— Как будет двигаться на Вязьму штаб?

— Вместе с войсками. В боевых порядках.

ГЛАВА XXV

Казаринов лежал на соломе, постеленной на земляном полу железобетонного дота, и через низенькие бойницы наблюдал в бинокль за мостом и движущимися по нему беженцами и отходящими войсками. Тяжело было смотреть на эту картину горестного шествия. Правый локоть Григория касался подрывной машинки, от которой через уголок бойницы сразу же в землю уходил электрокабель, зарытый на добрый штырь лопаты и замаскированный дерном так искусно, что в двух шагах от дота даже наметанный глаз сапера не мог определить, где проходит кабель.

«Стоит всего лишь один раз крутануть рукоятку этой адской машинки — и мост взлетит на воздух», — подумал Казаринов, и ему стало не по себе от пришедшей в голову мысли.

«Нет, Иванников не мог прозевать ночью вторую колонну госпитальных машин. Он в курсе дела. Хотя я его об этом специально не просил, но он знает, что последние две ночи я не сплю в ожидании этих машин».

Тревожно-нудный зуммер телефона заставил Григория вздрогнуть. Положив перед собой бинокль, он взял трубку. Звонили из штаба дивизии. Полковник Реутов справлялся об исправности электросети и бикфордовой подводке.

— Обе подводки — огневая и электрическая — в полной готовности, — доложил Григорий и, затаив дыхание, приготовился слушать указания начальника штаба.

— Получил ли капитан Дольников письменное приказание генерала Лукина взрывать мост по команде штаба дивизии?

— Получил час назад, товарищ полковник.

— Вы лично уяснили свою задачу?

— Уяснил. А мой перевод в подрывную спецкоманду вы согласовали с моим командованием?

— Все согласовано, лейтенант. И запомните: все мы воюем в одной армии. А ту бумажку, с которой вы прибыли к нам, на всякий случай сохраните. О серии цветных ракет забудьте. Команду на взрыв буду давать я. Только я или генерал Веригин. Поняли?