В омут с головой

— Нельзя ей, — с горечью проговорил Слава, — у нее бронхиальная астма, но аллерген пока не выявлен: на сладкое она реагирует. Как переест, так приступ. Задыхается.

— Бедный ребенок, — покачала головой Лина.

— Я не знал, — чувствовал себя виноватым Алешка. Он вспомнил, как недавно позавидовал Славке, но, видно, счастье безоблачным не бывает.

Первые шашлыки призывно запахли, все уселись за стол, Алешка разлил вино по бокалам, однако Славка тут же прикрыл свой ладонью.

— Я за рулем!

— Вы разве не останетесь? Может, переночуете у нас? Думал, посидим, поговорим, — обиделся Алешка.

— Мы не рассчитывали на это, — ответил Славка.

— А на что ты рассчитывал, что я вас с ребенком выкину на улицу ночью? Короче, я и слушать ничего не желаю! — кипятился Алешка.

Славка вопросительно посмотрел на Ларису и Анечку, без слов понял их желание и сказал:

— Ну ладно, уломал, красноречивый!

Радостный возглас вырвался у всех присутствующих, Анечка тут же перебралась к Алешке на колени и, обняв его за шею, прошептала:

— А у тебя есть маенькая коватька?

— Мы тебя на большую положим, — ответил Алешка.

— Уя! Я босяя, будю спать на босей коватьке. Покази мне ее.

— Анна, не надоедай, — строго сказал папа Слава.

Анечка мгновенно присмирела, села, положив ручки на коленочки, но от Алешки не ушла.

Уже вторая порция шашлыков ароматно потрескивала на мангале, когда Славка вспомнил:

— Надо позвонить матери, а то волноваться будет.

— Телефон в доме, — сказал Алешка, — пошли, покажу. Пошли, Анна Вячеславовна, покажу тебе твою «коватьку».

— Поси, поси, Аеська. — Этого маленького человечка не надо было уговаривать, она мигом соскочила на землю и побежала впереди взрослых.

Огонь в мангале погас, Лариса ушла укладывать Анечку спать, Лина потихоньку убирала со стола. Славка перебирал гитарные струны, тихонько напевая старую туристскую песню. Лариса вышла из дома, присела рядом с мужем, тихонечко стала подпевать ему.

— Уснула? — спросил Славка.

— Конечно, сразу, на свежем воздухе да на «босей коватьке», счастливый ребенок! Слава, давай нашу.

— Угу. — Славка заиграл и запел после проигрыша:

Изгиб гитары желтой Ты обнимаешь нежно. Струна обломком эха Пронзит тугую высь. Качнется купол неба, Большой и нежно-звездный. Как здорово, что все мы здесь Сегодня собрались…

Эту песню пели в походах их родители, собираясь в туристических лагерях. Эту песню пели и они со своими сверстниками. Будут ли петь эти песни их дети?

Вечерние сумерки окутали ближайшие окрестности. Стало заметно прохладней, Славка отложил гитару и предложил:

— Пойдемте прогуляемся.

— А как Анечка одна в чужом доме? — забеспокоилась Лина.

— Ее теперь до утра пушками не разбудишь, — успокоила Лариса.

— Тогда пойдемте, — отозвался Алешка, — я только двери запру.

Он быстро обежал весь дом, в очередной раз проверил, все ли выключено, заперто, и присоединился к друзьям. Потом вспомнил о квартире Орловых, сбегал на хозяйственный двор, проверил двери там, в довершение запер калитку, и все отправились к озеру.

Мягко светила луна, по озеру от нее расплескались блики. Народу почти не было видно: отдыхающие уже разбрелись по своим коттеджам, городские уехали домой, и только одинокие рыбаки виднелись на берегу озера.

— Это то самое Круглое озеро? — спросила Лариса.

— Да, — ответил Алешка. — Вон там утес — на той стороне.

— Жалко девочку, как ей, наверное, было страшно, — поежилась Лариса.

— Она умерла прежде, чем попала в воду, — жестко проговорила Лина.

— Как это понять? А где же она в таком случае умерла? — переспросил Славка.

Лина вопросительно посмотрела на Алешку, как бы молча советуясь с ним. Тот неопределенно пожал плечами. Лина объяснила:

— Ксении Татуриной сломали шею, в озеро она попала уже мертвой.

— Но… — недоумевая, начал было Славка.

— Поэтому Лина больше и не занимается этим делом, ее отстранили от ведения его, — прервал Алешка.

— Я уволилась, — проговорила Лина.

— Когда? — удивился Алешка.

— Вчера. Хотела сообщить тебе позже.

— Почему? — спросил Славка.

— Я отказалась закрыть дело и написала докладную в генпрокуратуру о фальсификации материалов дела.

— Тебя уволили? — поинтересовался Алешка.

— Нет, вежливо попросили.

— Круто! Это кто же у нас такой вежливый? — допытывался Славка.

— Тот, кому не нужны неприятности: майор Гребешков и подполковник Кунгурцев. Они предложили мне покинуть службу «по-хорошему», а то бы они квалифицировали мою докладную как безосновательную и бездоказательную, а стало быть, это не что иное, как клевета. И тогда уголовное преследование в отношении меня было бы обеспечено. А я, к сожалению, не борец. Вот и написала прошение об отставке, которое сразу же удовлетворили. Видимо, все это заранее согласовано. Теперь я безработный юрист с высшим университетским образованием. Нет ли где вакансии подходящей? Да подоходней?

— Это не шутки, — серьезно проговорил Славка, — с этим надо разобраться. Я постараюсь по своим каналам все проверить.

— Не надо, Слава. Я в милицию не вернусь.

— Почему? Обиделась?

— Да нет. Просто противно там работать. Когда милиция из органа правосудия превращается в орган махинаций… Когда раскрываются только те преступления, которые раскрыть выгодно, а виновными становятся люди неугодные… Предпочитаю в этом не участвовать.

— А вот это уже пораженчество! Ты уйдешь, я уйду… А кто останется? Кунгурцевы и Гребешковы? К чему мы тогда придем? — парировал Славка.

— Мне все равно, — тихо ответила Лина.

— А мне нет, — сказал Алешка. — И я докажу, что ты была права. — Он обнял Лину. — Ты мне поможешь?

— Угу. — Лина снова смутилась. Ей всегда приходилось оставаться со своими «болячками» один на один, и, пожалуй, впервые в жизни рядом с ней был человек, который хотел ей помочь решить ее проблемы.

— И я помогу, — с готовностью вызвался Славка. — Хочешь ты работать в милиции или нет, но убийца Татуриных, если он существует, должен быть наказан. Хотя непонятно, почему так поспешили закрыть дело? Татурин-старший должен был бы, наоборот, заставить их землю носом рыть. Если только он не…