Чтение онлайн

ЖАНРЫ

В ожидании рассвета
Шрифт:

Фарлайт, видимо, тоже был разочарован, потому что принялся умничать и всячески выказывать своё небрежение. Нефроне становилось стыдно от одних только воспоминаний. Тот разговор закончился тем, что судья наказал магам расследовать пропажу травницы Лоренны.

— У меня есть своя голова, поэтому мне незачем думать головой судьи.

— Но он сказал, что у нас испытательный срок, а он не может длиться вечно…

— Мы пойдём другим путём. Судья нам не доверяет.

— Почему ты так думаешь?

— Я не думаю, я уверен. Если бы ты была на его месте, и в городе

вдруг пропала важная птица, типа этой Лоренны, ты бы послала на такое дело непроверенных, практически незнакомых тебе магов? Новичков, вчерашних выпускников? Почему это дело тогда не расследуют стражники, служащие суда или кто там у них этим занимается? Я вывел два варианта. Первый — дело не такое важное, как нам его расписали. Например, эта травница частенько пропадает, а потом объявляется, и к этому все привыкли. Второй вариант — нам навязали опасное, политическое дело. Не факт, что оно не сфальсифицировано. Мы по сценарию этого дела где-то оступимся, опорочив себя и ингвилийскую школу, доказав, что нашим доверять нельзя. И тогда начнутся такие разборки, что мне предполагать не хочется.

— Ты параноик, — испуганно произнесла Нефрона.

— А как ещё это всё можно объяснить?

— Не знаю, но чувствую, что ты не прав.

— Ладно, будем пока надеяться на первый вариант. Но этот вопрос очень мутный.

[Текст на картинке:

Польримик Любознай

Большая энциклопедия всего

Ихритт (дем. яз. «хворый») — лес к северу от Лаитормы. Крайне опасное место. Растительность преимущественно сосны и живоеды. Встречаются грибы нескольких видов, все ядовиты.]

* * *

Они углублялись в Ихритт. Стволы деревьев, словно чёрные мраморные столбы, тянулись к небу и уходили далеко ввысь. Редкие их ветки, не уступая стволам-родителям, тоже смотрели в вышину; а длинные узкие листья паразитами-приживалками обвивались вокруг веток и стволов.

Тропинка, едва различимая среди кустарника и грибов, петляла среди высоких деревьев. Путники готовы были поклясться, что несколько раз она изменила своё направление прямо перед их носом.

В глубине леса ветер наконец прекратился, и Нефрона с облегчением убрала с лица повязку, что защищала нос и рот от пыли. Дышать через тряпку целый час — то ещё удовольствие.

Девушка немного отстала от своего спутника, дивясь деревьям-столбам, возвышающимся над кривым кустарником и будто с рождения подгнивающими грибами. Фарлайт — словно эти деревья, думала она, глядя, как уверенно маг топает по дороге. Сильный духом и целеустремленный. Волшебница не обращала внимания на то, как шумно тот пыхтел; за столько лет она уже привыкла к его сопению, резко нараставшему при малейшей нагрузке.

Но если Фарлайт — дерево, то кто тогда она сама? Не кривой же кустик или полный трухи гриб? Она птица, прилетевшая к дереву на ветку, чтобы развлечь его от одиночества своим чириканьем. Обычно Фарлайт начинал беситься, когда эта птица чирикала слишком много. Но всё ему на пользу, только он не понимает.

В этом лесу не было птиц. И зверей тоже не было.

Нефрона попыталась нырнуть в прошлое Ихритта, чтобы понять, почему ушла живность, и была ли она тут хоть когда-нибудь. Она закрыла глаза и сделала шаг вперёд, не телом, но духом.

Ей редко удавался такой трюк; ничего не вышло и на этот раз. Но если раньше она понимала, что ей не хватило концентрации или энергии, то сейчас она словно взглянула в пустоту — у Ихритта не было прошлого. Будто бы кто-то сожрал его и к тому же облизал тарелку.

Фарлайт, решив, что надо немного встряхнуть уставший от однообразной картинки перед глазами мозг, резко остановился, потёр глаза, шумно выдохнул и продекламировал:

— Ветры хладной лаской веют, Треплют волосы твои. Я мечту
свою лелею
Благоденствия земли.
Тьма ревнует, сводит тучи, Пряча облаков края. Всех прогноз погоды мучит, А виной погоде — я!

Нефрона засмеялась.

— Когда ты перестаёшь быть самовлюблённым педантом, можно подумать, что ты абсолютно нормален!

— Да уж, спасибо за комплимент. Мне давно не говорили таких приятных слов, — отозвался Фарлайт, пнув бледный гриб, росший посреди тропы. Тот рассыпался, оставив после себя облачко спор.

— В том, что Тьма ревнует тебя к Земле, ты немного приукрасил, признай? Тьме до тебя и дела нет.

— Тьму что-то или кто-то смущает. Кто знает, не мы ли?

— После твоих предположений не знаю, что и думать.

— А ты не думай, а иди. Я уверен, что мы уже близко.

Лес напоминал бы расчёску с редкими зубьями, если бы не кусты, гнутые, узловатые и живые. Именно живые. Что есть нормальный куст? Небольшое дерево, стоящее на одном месте, поворачивающее листья к источнику света и пьющее воду из земли или дождя. Кустарники этого леса на месте не стояли. Учуяв движение плоти, они тут же тянули в ту сторону свои крючковатые ветки, незаметно вытягивая из жертвы энергию. Потому в лесах, где водился такой кустарник-живоед, живности никакой не водилось, кроме таких же паразитов.

— Подумать только, — восхищённо произнесла Нефрона, продираясь через кустарник и давя сапогами ядовитые грибы, — как мы обязаны верховным судьям. Без них мы б не увидели всю эту красоту.

Живоеды поворачивались в её сторону, медленно тянули к волшебнице свои ветки, а та даже не замечала, что кустарник впереди сгущается плотнее и плотнее, а им с Фарлайтом становится всё труднее продираться.

— Я бы их за это не только не поблагодарил, а наказал бы самой страшной карой, какую только можно придумать. Если бы я был Тьмой, конечно, — отозвался маг, отбиваясь навязчивой ветки, третий раз сунувшейся прямо ему в лицо.

— Опять твои теории? — спросила Нефрона и тут же вскрикнула: — А-а-а, на помощь!

Фарлайт обернулся и увидел, как один из живоедов опоясал корявой веткой талию его спутницы, а другой сноровисто ударил её по лицу. Волшебница, вместо того, чтобы хладнокровно защищаться, впала в панику и слабеющими от страха руками принялась беспорядочно отпихивать узловатые конечности паразитов.

— О Тьма, что это? — воскликнул маг и вытянул вперёд левую руку, чтобы вобрать в себя энергию. Но в лесу неоткуда было брать энергию, а если источник и был бы, то живоеды давно истощили бы его. — Кусты взбесились?

Он начал озираться в поисках какой-нибудь палки, способной послужить оружием, но земля оказалась совершенно чистой. Не было даже грязи и камней — одни живоеды да грибы. Эта чистота удивила Фарлайта, ведь он рос на плодородных Ингвилийских полях. Маг набросился на обхватившие Нефрону ветки живоедов голыми руками и тут же отдёрнул их — кустарники были покрыты мелкими острыми иголками.

— По…мо…ги… — прохрипела девушка. Одна из веток извернулась и начала обвивать её шею и грудь, на которой безжизненно лежал медальон-лунник. Фарлайт хлопнул себя по лбу и, сняв с себя свой медальон, широко размахнулся и изо всех сил ударил им по ветке. Соприкоснувшись с живоедом, медальон издал такой резкий звон, что его обладатель вздрогнул и выронил лунник. Медальон, уже лежащий на земле, завибрировал и снова издал не то визг, не то скрип, и продолжал пищать на такой высокой ноте, что у Фарлайта заложило уши. Полумесяцы на его ободке вспыхнули ярче земного Солнца — невозможно было взглянуть на них, не прищурившись — а затем погасли. Голова мага закружилась, он пошатнулся и схватил обеими руками ствол стоящего рядом дерева, как бы обняв его. Вспомнив о своей спутнице, Фарлайт обернулся и увидел, что ударенный им живоед поник, его ветви потрескались, и из них текла… нет, не кровь. Энергия в чистом виде, только жидкая и зримая, прозрачная, как вода.

Поделиться с друзьями: