В плену лживого солнца

Глава 4

Обернув раскалённые ручки полотенцем, Таонга снял кастрюлю с огня и водрузил на общий стол. Из-под крышки выбивался белесый парок, дурманящий аппетитным запахом. Ситник потянул носом и стал наблюдать за юношей, ловкими движениями сметающего со стола присохшие крошки и прочий мелкий сор. Над тряпкой с возмущённым зудением вилось облако мух.

– А крылья? – Лин легонько пнула под столом ногу Вадима. – Ты хорошо их рассмотрел?

Молодой учёный положил руки на стол и сцепил пальцы в замок.

– Даже не знаю, на что это было похоже…

– На птицу? – нетерпеливо перебила племянница профессора. Парень помотал головой. – Насекомое? – Он досадливо поморщился. – А на что тогда? – Округлив глаза в притворном ужасе, Лин выпрямилась. – На-дра-ко-на?.. – прошептала она и, не сдержавшись, тоненько захихикала.

Ситник сердито посмотрел на девушку и неожиданно для самого себя расхохотался.

Объявляя обеденный час, Таонга стукнул по подвешенному куску металлической трубы. Над округой разлетелся звенящий удар, и звуки, издаваемые археологическими инструментами, тут же смолкли. Спустя пять минут отработавшая смена потянулась с раскопа в лагерь.

– Что-то Фила с Роджером сегодня не видно, – зашёл под тент здоровенный, свирепого вида африканец.

Оборвав смех, Алина с Ситником посмотрели на рабочего. Тот подошёл к висящему на столбе чайнику и, наклонив, подставил открытый рот под прозрачную струю воды. Смочив ладонь, африканец отёр лоснящееся лицо.

– Буру, – под тенью навеса появился профессор, – почему оставили инструмент у колодца? Я же вчера ясно сказал, что пока мы закрываем захоронение. И вот ещё… – он сунул в руки бригадиру запылённую куртку.

Здоровяк извлёк из внутреннего кармана выкидной нож. На выскочившем лезвии стояла метка.

– Это Роджера. – На коричневом лице Буру отразилось недоумение. – Его и Фила сегодня с утра никто не видел.

Брови профессора подскочили.

– Они не вышли на работу? Заболели?

– В лагере их тоже нет, – присоединилась к собравшимся девушка с гибкой фигурой, влажно-блестящими карими глазами и рассыпанными по плечам чёрными вьющимися волосами.

Буру непроизвольно выпятил и без того широченную мускулистую грудь.

– Как нет? – повернулся Лебедев к своей ассистентке. – Марго?

– Никто ничего не знает, – сообщила та, скользя обманчиво-равнодушным взглядом по компании.

В лагере нарастал шум. Все, кто находился под навесом, вышли на солнце. Стоящие кружком рабочие громко переговаривались.

– Проф! – обернулся один из них и быстрым шагом направился к Лебедеву. Подойдя к учёному, он протянул руку. На мозолистой ладони лежал обрывок ожерелья с подвесками из жёлтых стекляшек. – Мы нашли это у западной границы лабиринта.

– Ливийское стекло![7] – охнул профессор. – Ах же ж… Решили уйти молча, прихватив то, что нашли на раскопках.

– Куда им идти? – пробасил Буру. – Все автомобили на стоянке. Пешком далеко не уйдут, кругом пустыня.

Он махнул рукой застывшим рабочим и указал на троих мужчин.

– Обыщите весь лагерь, вдруг они где-то отсиживаются. Эти двое и раньше трудовым рвением не отличались. Понабрали отребья! – сплюнул он со злостью. – А мы пока пройдёмся по границе раскопа. Если эта парочка неподалёку, никуда не денутся. И обед тоже! – припечатал он в конце, заметив тень неудовольствия на лицах, обращённых под тень навеса. На столе, в окружении расставленных плошек исходила соблазнительным парком кастрюля со свежеприготовленной снедью.

Молча развернувшись, рабочие ручейками потянулись на поиски пропавших.

– Сообщите сразу, как только их обнаружите! – крикнул вдогонку профессор и присел на лавку напротив притихшей Лин. Та взирала на происходящее с лёгким беспокойством.

– Я тоже пойду, – поднялся Ситник. – Таонга, ты с нами?

Сдержанный на слова юноша молча кивнул. Встряхнув и повесив тряпку на верёвку, он повозил влажными ладонями о шорты.

– Не нравится мне всё это, – проворчал Лебедев и, уперев локоть в стол, потёр лоб. – Ох как не нравится.

– Не переживайте, проф, мы обязательно всё выясним, – заверил молодой учёный и поспешил присоединиться к группе Буру.

…

– Фил, это который британец? – спросил Ситник, взбираясь на очередную насыпь. – Рыжий такой.

– Рыжий, – мрачно подтвердил Буру. – Он тут один такой. А уж откуда, там не разберёшь. Хитрожопый да изворотливый, не прижучишь.

– А второй?

Африканец глянул на Вадима, проворно перебирающего худыми ногами в вязком жёлтом песке.

– Роджер? Да корешок его. Прихвостень. По всему миру за Филом таскается. Их и на раскоп наняли вместе. Так, вольнонаёмные, перекати-поле, нигде подолгу не задерживаются. Я и раньше с ними сталкивался. Толку от такого отребья – ноль, а уж гонору. Было бы с чего.

Он остановился и козырьком приложил ладонь ко лбу, прикрывая глаза от слепящего солнца. Внизу, по проулкам древнего города, освобождённого из многовекового плена, бродили рабочие.

– Ну что, глухо?!

– Глухо, – долетело в ответ.

Ситник отвернулся от лабиринта и оглядел бескрайнюю пустыню. В раскалённом мареве дрожала линия горизонта. Собрав волосы на затылке в пучок, парень опустил голову и нахмурился.

– Что там? – спросил Буру, заметив, с каким вниманием археолог изучает волнистые насыпи.

Не говоря ни слова, Ситник сбежал с холмика и уверенно к чему-то направился. Буру сдвинул густые тёмные брови и, тяжело проваливаясь в песок, подошёл к учёному. Тот вытрясал сыпучий ручеёк из светлой мужской кроссовки.

Недоумённо хмыкнув, здоровяк закрутился на месте в надежде обнаружить хоть что-нибудь ещё. Чуть в стороне виднелась тонкая извилистая борозда. Сухой пустынный ветер, обладающий силой передвигать барханы, ещё не успел её загладить.

– Здесь что-то тащили, – указал Буру на неровную дорожку.

– Что… тащили?

Африканец выразительно посмотрел на напрягшегося учёного – на скулах обозначились желваки – и решительно направился вдоль пропаханного пути. Вадим пошёл следом. Борозда завернула за бархан и привела к невысокому холмику. Светлые глаза археолога едва не вылезли из орбит, став похожими на два теннисных шарика. Ощутив, как нутро куснули мерзкие спазмы, он зажал рот.

Из-под наметённой насыпи торчала посиневшая человеческая кисть. Ветер с шелестом сдувал слой песка с неподвижных скрюченных пальцев и отгонял рой гудящих мух.