В плену реальности

— Ого!

— Это ещё не всё. Смотри! — Циркуль показал на экране телефона скриншот какой-то таблицы с именем Вострикова. — Я сначала подумал, что это ошибка, но затем запросил у своего человека данные из реестра. Похоже, Востриков недавно умер. И судя по местоположению, это произошло где-то во внешке. Я отправил тебе его трекер перемещений за последние две недели и список телефонных номеров.

— Его убили?

— Не знаю, — Циркуль пожал плечами. — Мой друг использует базы корпорации. Детальная информация о том, что происходит во внешке, их либо не интересует, либо, что более вероятно, у них её просто нет.

— Понятно, — Горький нажал несколько кнопок на браслете. — По цене, как обычно?

— Да.

— Спасибо, — Горький поднялся с лавки. — Увидимся.

* * *

Если раньше мимо двухэтажного дома на улице Кольцевой местные проходили по другой стороне дороги, то теперь они выбирали соседние улицы или переулки. Раньше дом банды Тощего напоминал притон с кучей вооружённых мужиков и мусором во дворе, теперь — место казни. Целыми остались окна только на втором этаже, в лицевой стене дома зияли дыры от дроби, лужайка перед домом бугрилась свежими кучами вывернутого дёрна — могилами, рядом с домом валялась раскуроченная, будто консервная банка, трансформаторная подстанция.

Внутри дом выглядел ещё хуже. Переломанная мебель, красные пятна и полосы на полу. Пахло порохом, потом и кровью.

— Бл*дь, ты только посмотри на себя! Ах-ха-ха-ха! — мужик с татуировкой петли на шее показал экран телефона сидящему напротив. Тот как-то болезненно хмыкнул (толи засмеялся, толи подавился слюной). На экране телефона он увидел фотографию самого себя, лежащего на полу с раскинутыми в стороны руками. Голубую майку на груди покрыли коричневые точки, вокруг расползлись кровавые круги. Его лицо было бело-синим. Один глаз закрыт, а зрачок второго прятался под верхним веком. — Ты, походу, подмигивал этому придурку с дробовиком, когда он в тебя шмалял! Ах-ха-ха-ха-ха!

— Да, убери ты это, Петля!

— Чего убери?! Я эту фотку на тебя на звонок поставлю! Ах-ха-ха-ха-ха!

— Тихо! — буркнул мужик за барной стойкой с шиной на левой руке.

— Я тебе дам — тихо! — Петля вскочил со стула и оскалился. — Ты, сука, сиди там стаканы протирай, понял?! Я буду решать, кому тихо, а кому — громко! Тощий не появляется уже две недели, сколько ещё будем ждать?! Денис с Лёхой свалили! Этот тоже очкует, что умрёт ещё раз и умом тронется, — Петля ткнул пальцем в мужика, сидящего напротив. — Восьмёрка отказалась нам платить. Из Беляша я еле бабки выбил. Всё идёт к тому, что больше он нам ничего не даст. Поползли слухи, что нас поимел хантер, наши точки сейчас подомнут цыгане. Я уже который день вам говорю — пора браться за дело! Может Тощий, вообще, больше не появится? Девчонка покончила с собой, у него, сто пудово, крышняк на этой теме отъехал. Чё ты головой мотаешь, придурок?

Мужик с шиной показал взглядом на дверь. В дверях стоял Тощий.

— О, босс, — Петля запнулся и расправил руки, как будто собирался обнять Тощего, а затем вжал голову в плечи. — Мои соболезнования по поводу Ксю…

Тощий вошёл в дом и осмотрел присутствующих. Они по очереди опускали головы, боясь встретиться с ним взглядом.

— Я тут как раз говорил парням, что… Давай я уберу! — Петля подскочил ко входу и убрал перед Тощим обломки стола. — Круто, что ты вернулся! Мы уже боялись… но я знал, что тебя не сломить! Хочешь чего-нибудь выпить? — Петля повернулся к мужику за барной стойкой. — Налей, пожалуйста.

Переступая через осколки стекла и куски мебели, Тощий пошёл к лестнице и медленно поднялся на второй этаж. Раскрасневшийся Петля шёл за ним хвостиком:

— Не знаю, слышал ты или нет. Я тут говорил про наши… про твои дела. Появились кое-какие сложности, но сейчас, когда ты вернулся, мы быстро их уладим. Ты только скажи с чего нам начать!

Тощий прошёл в свою комнату и остановился в дверях. Он долго смотрел на кровать, пока за его спиной Петля говорил про цыган и Беляша. Затем он взял с туалетного столика фотографию Ксении и вышел.

— Эй! — Петля тронул Тощего за плечо, когда тот уже оказался у двери на улицу. Петля сжался, будто ссохшийся гриб, когда босс к нему повернулся.

— А? — Тощий посмотрел на Петлю удивлёнными глазами, словно видел его в первый раз.

— Что нам делать, босс?

— Да мне пох*й, что ты будешь делать! — сказал Тощий и ушёл.

* * *

— …абонент не отвечает, оставьте сообщение после сигнала.

Горький убрал телефон от уха и нахмурился. Он не мог дозвониться до Макса уже четвёртый день, поэтому и обратился к Циркулю, а тот случайно проболтался, что Макс больше не хочет иметь с ним дел. Почему? Этот вопрос довольно сильно обеспокоил Горького. Но, к сожалению, решить его можно было, только поговорив с Максом. А как его найти? Никак, потому что прятался Макс лучше, чем Горький искал.

События последних дней сплелись в клубок с множеством узлов. Тот агент в квартире Сухого что-то вынюхивал, Востриков погиб во внешке, а теперь ещё и Макс гасится.

В руке завибрировал телефон. Горький посмотрел на экран, в надежде, что ему перезванивает Макс, но входящий шокировал ещё больше. На экране высветился контакт: «Брат».

— Ало?

— Миша, это ты?

— Да, Саша, это я, — ответил Горький.

— Как дела? — вопрос прозвучал бессмысленно. Горький не разговаривал с братом года три и понятия не имел, о каких делах тот спрашивает.

— Нормально.

— Мой звонок не переадресовали на линию в реале, ты сейчас на Таре?

— Что-то случилось?

— Нет… не совсем… в общем, ничего серьёзного. Скорее, я хотел узнать — как у тебя дела? Что нового? Давно не виделись. — Саша говорил быстро и сбивчиво. — Ты не мог бы заехать?

— На днях?

— Можешь сегодня? А лучше — сейчас…

* * *

Сквозь автоматические стеклянные двери Горький вошёл в магазин электроники «BitterStock». Магазин представлял собой продолговатое помещение с застеклёнными витринами по обе стены. Полки витрин были обшиты красным бархатом и подчёркивались мигающими светодиодными лентами. С потолка свисала громадная ажурная люстра на двенадцать лампочек. Похоже, дизайнер хотел воссоздать стиль давно ушедших лет. На торцевой стене крепился телевизор, на нём крутилась реклама нового технологического тренда, всколыхнувшего Тихат — персонального коммуникатора седьмого поколения (pk-7).

— Круто что приехал, братишка! — из-за кассы вышел мужчина в белых кедах и деловом костюме, пиджак которого был одет поверх майки с принтом галстука-бабочки. Он обнял Мишу. — Рад тебя видеть!

— Привет, — Горький поспешил высвободиться из объятий брата, чтобы поменьше пропахнуться его сладким парфюмом.

С чего это вдруг он полез обниматься? Когда, вообще, они обнимались в последний раз? Года три назад в ночном клубе? Тогда Горький вошёл в пропахший куревом и мочой туалет. Внутри его ждали три копа из корпорации и забившийся в угол братик с испуганными глазами. Как и в этот раз, он бросился к Горькому к распростёртыми объятиями, рассыпавшись в извинениях. Горький заплатил каждому по две тысячи часов, чтобы брат не угодил в тюрьму за распространение «диско колёс» (кажется, так он их называл).

Миша копнул ещё дальше. Когда они обнимались до эпизода в зассаном туалете? Лет тридцать назад, когда были детьми. И то, делали это, только чтобы выглядеть нормальной семьей на фото.

— Проходи, присаживайся! Кофе уже готовится.

Саша показал Горькому на один из стульев рядом со стойкой кассира, а сам отключил датчик автоматического открытия дверей и перевернул табличку надписью «закрыто» на улицу.

— Ты здесь работаешь?

— Бери выше! Я — владелец, — Саша поставил перед Горьким кружку кофе. — Ну, рассказывай! Как сам? Так и не женился во второй раз? Есть кто-нибудь на примете?