В поисках Аляски

После уроков, пока Такуми ковырялся в картошке в «Макнесъедобнальдсе», выбирая самые зажаристые кусочки, я вдруг ощутил полноту потери, у меня до сих пор голова кружилась от мысли о том, что ее не только в этом мире больше нет, но и ни в каком другом тоже.

— Ты как вообще? — спросил я у Такуми.

— М-м… — промычал он, поскольку его рот был набит картошкой. — Так себе. А ты?

— И я так себе. — Я откусил кусочек чизбургера. Я взял «Хеппи-мил», и мне попалась пластмассовая машинка. Она лежала на столе, и я покрутил колесики.

— Я по ней скучаю, — признался он, отталкивая поднос, отказавшись от недожаренной картошки.

— Ага. Я тоже. Мне так жаль, Такуми.

Я очень много вложил в эти слова. Мне было жаль, что мы дошли до всего этого: сидим и крутим колесики игрушечной машинки в «Макдоналдсе». Жаль, что девчонка, которая свела нас вместе, теперь легла между нами мертвая. Мне было очень жаль, что я отпустил ее навстречу смерти. Мне очень жаль, что я не могу с тобой поговорить, потому что тебе нельзя знать эту правду про меня и Полковника, и мне тяжело с тобой, потому что приходится притворяться, что мое горе такое же чистое, как и твое, — притворяться, что мне просто ее не хватает, в то время как я чувствую себя виноватым в ее смерти.

— И мне тоже. Ты с Ларой больше не встречаешься, да?

— Наверное.

— Ага. Она все разобраться не может.

Да, я ее игнорировал, но к тому времени и она начала игнорировать меня, так что я решил, что все кончено, хотя кто знает…

— Понимаешь, — сказал я Такуми, — я просто не могу… не знаю, чувак. Все так сложно.

— Конечно. Она поймет. Конечно. Все нормально.

— Хорошо.

— Слушай, Толстячок. Я… я не знаю. Паршиво это все как-то, да?

— Ага.

через двадцать семь дней

ЕЩЕ ЧЕРЕЗ ШЕСТЬ ДНЕЙ, то есть четыре недели после последнего воскресенья, во время прыжков на 900 градусов в халфпайпе, в ходе которых мы с Полковником стреляли друг в друга из пейнтбольных пистолетов, он заявил:

— Нам нужна выпивка. И алкотестер у Орла взять.

— Взять? Ты знаешь, где он лежит?

— Ага. Тебя он что, не заставлял дышать в трубочку?

— Гм… Нет. Он думает, что я дятел.

— Да ты и есть дятел, Толстячок. Но кому эта мелочь бухать мешала.

Вообще-то, я с той ночи не пил и не намеревался возвращаться к этому занятию.

Потом я чуть не заехал Полковнику локтем по роже, размахивая руками так, будто бы мне действительно надо было извиваться всем телом, а не просто нажимать кнопки в нужный момент. Аляска тоже была подвержена таким иллюзиям, играя в приставку. Но Полковник был настолько сосредоточен, что даже не обратил внимания.

— У тебя конкретный план есть, как выкрасть алкотестер из дома Орла?

Полковник посмотрел на меня и спросил:

— Ты что, в это совсем играть не умеешь? — И, не поворачиваясь к экрану, залепил моему скейтбордисту синей краской прямо по яйцам. — Сначала надо бухла достать, потому что моя «амброзия» скисла, а нашего бывшего добытчика…

— Больше нет, — закончил за него я.

Когда я открыл дверь его комнаты, Такуми сидел на столе в огромных, больше похожих на шлем, наушниках и качал головой в такт музыке. Нашего появления он, похоже, не заметил.

— Эй, — позвал я. Ноль эмоций. — Такуми! — Нет ответа. — ТАКУМИ! — Он наконец повернулся и снял наушники. Я закрыл за собой дверь и спросил: — У тебя выпить есть?

— А что? — поинтересовался он.

— Гм… может, мы надраться решили? — предположил Полковник.

— Отлично. Я с вами.

— Такуми, — сказал Полковник, — это… мы хотим одни.

— Нет. Этого говна с меня уже хватит. — Такуми поднялся, сходил в ванную и вышел с небольшой бутылкой из-под газировки, наполненной прозрачной жидкостью. — Я храню ее в шкафчике с лекарствами, — сообщил он, — все же согласны, что это лекарство.

Он спрятал бутылку в карман и вышел из комнаты, оставив дверь открытой. Через несколько секунд он снова заглянул и очень правдоподобно передразнил командный тон Полковника:

— Боже, ну вы идете или как?

— Такуми, — снова начал Полковник. — Ладно. Но то, что мы планируем сделать, очень опасно, и я бы просто не хотел, чтобы тебя поймали. Честно. Слушай, мы тебе расскажем все, но завтра.

— Я так уже устал от этой вашей сраной таинственности. Она ведь и моей подругой была тоже.

— Завтра. Обещаем.

Такуми вынул бутылку из кармана и швырнул ее мне.

— Завтра, — сказал он.

— Я бы вообще-то не хотел, чтобы он все знал, — признался я, когда мы шли в свою комнату с бутылкой. — Он нас возненавидит.

— Блин, он нас еще больше возненавидит, если мы будем игнорировать его существование, — ответил Полковник.

Через пятнадцать минут я стоял на пороге дома Орла.

Он открыл дверь и улыбнулся. В руке он держал лопаточку.

— Майлз, заходи. Я тут бутерброд с яйцом делаю. Хочешь?

— Нет, спасибо, — ответил я и пошел за ним на кухню.

Моя задача была не пускать его в гостиную в течение тридцати секунд, чтобы Полковник мог незаметно выкрасть алкотестер. Я громко закашлял, подавая сообщнику сигнал, что все чисто. Орел взял бутерброд и откусил.

— Чем обязан радости тебя видеть? — спросил он.

— Я хотел сказать, что Полковник, то есть Чип Мартин, мой сосед по комнате… у него, ну, очень плохо с латынью.

— Ну, я так понимаю, что он не ходит на нее, а в таких условиях учить язык очень трудно. — Орел двинулся в мою сторону.

Я снова покашлял и попятился, мы с Орлом приближались к гостиной, словно танцуя танго.

— Да, и он не спит по ночам, все думает об Аляске, — добавил я и вытянулся в полный рост, пытаясь загородить своими не слишком широкими плечами то, что происходило в гостиной. — Понимаете, они очень дружили.

— Это я знаю, — сказал преподаватель, а в гостиной скрипнули по паркету кроссовки Полковника.

Орел вопросительно посмотрел на меня и попытался обойти. Я поспешно сориентировался: