В поисках Дильмуна
Шрифт:
А теперь еще Абу-Даби. Я по-прежнему не видел для нас возможности организовать раскопки курганов Умм ан-Нара. Вместе с тем было бы жаль пренебречь единственным известным древним объектом на Оманском полуострове. Может быть, через год-другой четыре-пять человек из нашей группы вырвутся туда в выходные дни на самолете нефтяной компании и успеют раскопать какой-нибудь курганчик поменьше, прежде чем возвратиться к текущим работам на Бахрейне…
И тут в один прекрасный день к нам явились гости. Вообще-то ничего неожиданного в этом не было: наши раскопки давно стали в ряд достопримечательностей острова. Не только сами бахрейнцы толпами наведываются к нам, приезжих тоже частенько везут осмотреть древности Бахрейна, и в гостевой книге нашего лагеря накопилось изрядное количество
— Он говорил, что вы очень хотели бы раскопать эти холмы, — добавил один из моих гостей. — Сколько денег вам нужно на полевой сезон в тех местах?
Я быстро прикинул в уме. Допустим, три человека… Надо построить на острове барасти… Нанять машину и водителя, чтобы возить местных рабочих, подбрасывать провиант и воду… Рабочих понадобится человек десять-двенадцать… Питание, билеты на самолет, оплата багажа, страховка…
— Думаю, за один сезон мы могли бы уложиться в две тысячи фунтов, — ответил я.
На этом разговор окончился.
Но когда две недели спустя мы свернули лагерь и в конце апреля я возвратился в Орхус, на моем рабочем столе лежало письмо от наших двух знатных посетителей. В нем говорилось: если мы сможем получить разрешение шейха Шахбута копать на Умм ан-Наре, они готовы выделить нам две тысячи фунтов.
Итак, мы все-таки будем искать Макан!
Глава двенадцатая
ИКАРОС
(ИКАРИЯ)
Я стоял на краю раскопа и смотрел вниз на храмовый дворик, испытывая странное чувство, что уже видел это. Где-то, когда-то все это уже было. Ну конечно: шесть лет назад так выглядел Барбарский храм. Тот же настил из искусно пригнанных друг к другу прямоугольных каменных плит разной величины, те же стены из обтесанных под прямым углом известняковых блоков, и степень их сохранности такая же: массивный ряд кладки высотой более полуметра и случайные фрагменты следующего ряда. И так же, как в Барбаре, ясно, что речь идет о храме.
Правда, храм этот совсем другого рода. И стоило мне оторвать взгляд от раскопов и посмотреть кругом, как ощущение сходства растаяло На Бахрейне — крутой холм с оторочкой из пальмовых рощ, здесь — плоский бугор, кругом безжизненная гладкая пустыня, а за пустыней — синяя гладь моря. За моей спиной, в каких-нибудь трехстах метрах — второй телль, повыше и покруче, с шахматными клетками раскопов Оскара Марсена на вершине и склонах.
Год 1960-й. Прошло два года с тех пор, как я раскопал два первых квадрата на западном телле Са’ад ва-Са’аида на Файлаке, а Эрлинг Албректсен начал идти по периметру стен восточного холма, на котором я теперь стоял. Уже тогда у нас были причины полагать, что восточный телль скрывает эллинское поселение времен Александра Великого. Сейчас довольно было снова поглядеть на храм, чтобы рассеялись какие бы то ни было сомнения. Этот храм был таким же эллинским, как сам Парфенон.
Когда я опрометчиво заметил, что сходство с Парфеноном скорее видимое, чем реальное, Кристиан Еппесен с жаром стал доказывать обратное. Дескать, вот тебе внутри та же огороженная площадка с постаментом для храмового божества. Тот же передний зал, и два цоколя у входа говорят об украшенном колоннами фасаде с типичным треугольным фронтоном. Затем он показал на капитель одной из колонн (в ней даже я узнал ионический стиль) и на акротерии — скульптурные украшения над углами фронтона, по расположению которых он определил наклон крыши. Я слушал его, и храм в самом деле предстал моему взору как небольшое (всего семь с половиной на двенадцать метров) чисто эллинское святилище; правда, Кристиан усматривал здесь следы персидского влияния. Эллинское — более чем в двух с половиной тысячах километров от Афин!
Читатель уже знаком
с Кристианом. Между прочим, он тоже в свое время глядел сверху на постепенно возникающие очертания Барбарского храма, три года работал на его раскопках. Кристиан — архитектор и специалист по античной археологии, и я давно предсказывал, что со временем нам пригодятся его специальные знания.В самые последние годы Кристиан не участвовал в наших работах, так как ему предложили возглавить кафедру античной археологии. Но когда в прошлом году наша траншея обнажила первую колонну эллинского храма, мы знали, к кому обратиться. Эллинский храм в эллинском поселении на берегу Персидского залива — какой профессор античной археологии мог устоять против такого соблазна?
То, что это было эллинское поселение, теперь не вызывало сомнений. К этому выводу нас приблизил уже первый год, когда мы раскопали большую кирпичную постройку между двумя теллями. Оказалось, здесь помещалась мастерская для изготовления терракотовых статуэток. Мы нашли печь, где обжигались статуэтки; собрали множество осколков от их форм. Некоторые формы удалось восстановить, и, наполнив их гипсом, мы сами изготовили копии древних изделий. Весь набор статуэток был чисто эллинским. Женские фигурки в одеяниях и без них; одна напоминала Венеру Милосскую, другая представляла собой почти точную миниатюрную копию Ники Самофракийской. В изображенной рельефом и обрамленной лучами мужской голове все мы узнали самого Александра Великого в виде бога Солнца.
Второй год окончательно решил вопрос. Ибо мы обнаружили ручку от амфоры с вытисненным на ней греческим именем виноторговца и с родосским торговым клеймом в виде розы. Потребление греческого вина, разумеется, еще не доказывало, что на Файлаке жили эллины, но ручка дала нам датировку: III в. до н. э, те самые времена, когда преемники Александра в этой области, Селевкиды[42], управляли всей территорией к северу от Кувейта — от Сирии до Месопотамии, от Персии до Индии. И мы установили, что, во всяком случае, некоторые поселенцы писали по-гречески, поклонялись эллинским богам и покупали — или продавали заходившим на остров морякам — эллинские терракотовые статуэтки.
И вот передо мною эллинский город, четкие очертания храма с цоколем алтаря перед входом (кажется, это от Кристиана я узнал, что греки всегда помещали алтарь перед самым храмом). За алтарем — каменная городская стена двухметровой толщины; за стеной — расчищенная полоса шириной семь с половиной метров; дальше — огромный ров четырех-пятиметровой глубины и ширины, сужающийся книзу и облицованный камнем.
Вокруг меня возвышались бастионы укрепленного городка с угловыми башнями и с выходящими на север и на юг воротами. Эрлинг, начавший копать периметр двумя годами раньше, по-прежнему шел вдоль стены и сейчас расчищал южные ворота. Укрепления оказались достаточно сложного устройства. Видно было, что они служили людям довольно долго, их перестраивали и расширяли. В частности, северная стена явно была более позднего происхождения. Заложенный Паулем глубокий шурф только что показал, что предшествующая ей стена залегает под поздними постройками в северной части города; стало быть, после того как город был основан, он расширялся к северу. Первоначальный план города представлял собой правильный квадрат, с направлением стен север — юг и восток — запад. Напрашивалось сравнение с военным лагерем; возможно, именно с лагеря все и началось.
Мои размышления нарушили сигнальные свистки. Рабочие поднялись из раскопов и устремились к скопищу палаток на ровном участке между теллями. Обеденный перерыв… Резкий звук клаксона позвал меня к экспедиционному грузовику, который должен был отвезти нас в деревню. Сидевший за рулем Имран Абдо бурно приветствовал меня: я только утром прибыл с Бахрейна и не видел его с прошлого года.
Уже три года Имран был официальным представителем Кувейтского музея на наших раскопках; правда, в этом году к нему присоединился главный хранитель древностей Тарек Раджаб, полный энтузиазма, галантный молодой кувейтец. Имран был из числа палестинских беженцев, в прошлом — водитель такси.