В поисках мальчика. 2137 год

Он потёр руки, согревая их, и потрогал мой лоб, затем прижал одну ладонь к моей груди, а второй схватил меня за запястье.

– Живой, счастливчик! Небольшая простуда, и всё. Хорошо, что тебя вызвали, – сказал 2225-й и усадил меня на скамью.

Я с признательностью кивнул в ответ. На столе лежали кольца-переводчики, которые все уже успели надеть на указательный палец.

– Счастливчик, не то слово! – с раздражением произнес 1400-й. – Его чаще остальных вызывают. Он больше ест и чаще видит дневной свет. Хотя слабее нас и хуже работает. Не должен был дожить до этого времени.

– Я тоже рад тебя видеть, – надев кольцо, хрипло ответил я. – Наверное, я им нравлюсь. Если будет возможность, я порекомендую тебя.

1400-й нервно ухмыльнулся.

– Скажи, что я готов на всё, кроме крючка наверх, – отозвался он.

– Да и меня тоже порекомендуй, – усмехнулся 1699-й.

– Тебя в первую очередь! – ответил я.

– Ладно. Это хорошо, – добавил он.

1699-й был каким-то отстраненным, себе на уме, и все время глупо шутил про еду. Выглядел придурковатым, и поступки его были такими же. Когда смеялся, делал вид, что смотрит в другую сторону, шатался и прищуривался. Тогда он казался еще большим психом. Другие заключенные видели в нем свое печальное будущее, но только не я. Его клетка была далеко от моей, и встречались мы лишь на сменах. 1699-й, 2225-й и я говорили на одном языке. 1699-й казался предсказуемым в своих глупых поступках, а черты его лица были мне очень знакомы. Несмотря на то, что моя память была стерта, я был уверен, что мы где-то пересекались. Мне все время было жаль его, и я старался помогать ему как мог.

А еще это «ладно». Никто не придавал значения этому слову. Все думали, что это просто выражение согласия. Что-то типа «да», только «ладно». Но я чувствовал, что это не совсем так. Каждый раз, когда ему приходилось вынужденно согласиться, он говорил «ладно». Таким образом 1699-й подчеркивал, что его не поняли, но объяснять это нет смысла.

– Нашли кого слушать, ему просто везет, хаотичный же выбор этих людей. Никто из них с нами не общается, – заявил 2225-ый.

Ну и ладно на этом. В помещении, куда мы попали, было светло. На скамьях уже сидело восемь человек. Я постепенно приходил в себя. Здесь я был нужен кому-то, раз вызвали меня. Под ногами наконец был пол, и было ощутимо теплее, чем в градирне. Мы готовились к новой рабочей смене, экипировались и всё больше молчали, ожидая возможности помыться и поесть. Как же хотелось, чтобы это произошло скорее…

Кольца-переводчики были оснащены чипами, которые помогали нам общаться на любом языке. У каждого из нас в ушах были чипы, вероятно, ещё с тех времён, когда мы были на свободе. Ушные чипы заряжались от температуры тела.

Однако они не работали до тех пор, пока мы не надевали на указательный палец кольцо с сенсорной кнопкой. Режим разговора активировался, когда мы большим пальцем касались кольца на указательном. Но это необязательно, чтобы просто послушать кого-то. Когда собеседник касался кольца и начинал говорить, мы понимали его, даже если в этот момент были без кольца или не касались его. В этом случае чип работал в автоматическом режиме.

Чтобы меня поняли, я должен был коснуться кольца. Как только я начинал говорить, чип в доли секунды изучал мою мозговую активность и выполнял перевод так быстро, что даже задержки в разговоре не происходило. Я говорил на своём языке, а мои собеседники слышали перевод, поскольку наши чипы были синхронизированы. Разговор был естественным, и связь осуществлялась со всеми, кто находился рядом. Можно было понять даже, о чём шепчутся у меня за спиной. Неестественными были лишь движения губ, но со временем на это перестаёшь обращать внимание, списывая на уникальную мимику собеседника.

Люк в градирню закрылся, и из-под плинтуса начал выходить дым: запустился режим дезинфекции. Через несколько секунд мы были как ежики в тумане.

– Может, чем-то займёмся? – предложил кто-то.

– В смысле? Я уже, а ты что, потерялся?

– Ай! – крикнул кто-то, и все рассмеялись.

Но мне же было не до смеха. Голова кружилась, и я понимал, что заболел и едва стою на ногах. Нужно притвориться здоровым, тогда меня оставят в живых. Хоть бы 2225-й оказался прав, и у меня была всего лишь простуда…

Четыре минуты автоматизированная система дезинфекции работала в полу, уничтожая микробы. Две минуты вентиляция на потолке поглощала дым. И вот, спустя шесть минут, двери открылись, и мы вышли в коридор, не оставив за собой и следа от дыма.

Навстречу нам пришли два надзирателя. Один должен был идти впереди, формально указывая путь, другой позади, чтобы мы не отстали.

Как и все остальные, я поднял руки за голову. За спиной с неприятным звуком громко закрылась автоматическая дверь камеры дезинфекции, и некоторые из нас невольно обернулись.

– С прибытием на очередную смену! – произнес один из надзирателей. – Сегодня вы вновь признаны трудоспособными. Сразу после небольшой проверки вашего здоровья мы направимся в рабочий цех. Вы уже знаете расписание, свои обязанности и правила поведения. Сейчас мы проверим, как работает ваше оборудование.

Последняя фраза вызвала у нас неприятные чувства, но мы уже привыкли: это происходило перед каждой сменой. Надзиратель достал из кармана ручку с кнопкой. Мгновение – и от нажатия кнопки в голову ударил ток. Мы пытались удержаться на ногах, но почти все упали. К счастью, это мучение длилось лишь несколько секунд. Казалось, что падение заглушает боль от удара током. Поэтому некоторые в этом искали возможность снизить боль и сразу падали. На ручке загорелись девять зеленых кнопок, показывая, что заряда хватит на 24 часа у каждого. Проверка была необходима для контроля над нами.

– Можете вставать, – произнес надзиратель, удовлетворенный результатом. – Не забывайте, что это был короткий режим проверки. Не нужно влезать в неприятности. Будьте, как всегда, полезными!

И вот он уже повернулся к нам спиной, направляясь по коридору к рабочему помещению перед цехом.

– По одному в шеренгу – и быстро за ним! – прокричал второй надзиратель. – Кто будет идти медленно, будет наказан. Вперед!

Подгоняемые криками, мы отправились догонять первого надзирателя.

В рабочем помещении каждый из нас подошел к своей скамье. Быстро раздевшись, я, как и остальные, сложил на скамью все свои вещи. У всех нас были футболки с укороченными рукавами, штаны и носки.

Теперь надзирателей было четверо, включая тех двух, которые сопровождали нас сюда.

– Так, перед скамьей сделать шаг вперед и остановиться, руки за голову! – грубо скомандовал надзиратель. – Стоп! Вперед смотреть.

Мы молча подчинились. Я не успел заметить, но кто-то из нас, кажется, посмотрел по сторонам. Зачем он это сделал, было непонятно: мы были здесь уже столько раз, что трудно было сосчитать. Возможно, он хотел разозлить охранника.

– Я сказал смотреть вперёд! Я тебе это припомню! – крикнул надзиратель.

Несмотря на его грубость и угрозы, я ни разу не был свидетелем индивидуального наказания. Всё всегда сводилось к общему электрошоку. Если провинился один, страдали все. Кроме того, в присутствии надзирателей нам запрещалось общаться друг с другом.

Один из присутствующих, по всей видимости, был медиком. Он по очереди подходил к каждому из нас и что-то измерял на планшете с датчиком температуры. На мне он остановился и не спешил уходить. Я понял, что ему известно о моём недомогании. Наши взгляды встретились. Он упорно смотрел то мне в глаза, то на свой планшет.