В поисках солнца

Лэнь оказалась ужасно упёртой, и ей потребовался месяц строгой муштры на грани издевательства, чтобы признать, что таки да, жандармом ей не стать.

Конечно, причины странного помешательства дочери были вскрыты господином Кэриаром ещё на первой неделе.

Узнавший о подоплёке истории Войтэн с шумом уволился.

Разразился скандал.

Весь Брейлин гудел о том, что «такой вроде приличный» господин Анодар «крутил шуры-муры» с дочкой главы жандармерии, а потом — подумать только, вы слышали? — бросил бедняжку, и та, не перенеся позора…. и дальше, в зависимости от фантазии сплетников, Лэнь сходила с ума, бросалась с моста в реку, брала в руки меч, чтобы отомстить за себя, выходила замуж за кузнеца и многое, многое другое.

Райтэн всю эту ситуацию благополучно прошляпил — его лёгкие суда отчаянно терпели крах в борьбе с ветрами Малого океана, и, когда он вернулся из Аньтье, то обнаружил, что дело уже капитально вышло из-под контроля.

Общественные симпатии оказались явно не на стороне Дерека; правитель Брейлина и верхушка общества, естественно, была в этом конфликте на стороне Кэриаров. Дерек, вмиг приобретший репутацию бесчестного соблазнителя, цинично пользующегося наивностью юных благородных барышень, оказался не в состоянии с этой репутацией совладать.

Он привык, что все — или почти все — его любят. В своей жизни он всегда умудрялся устроится так, чтобы вызывать у окружающих симпатию. И впервые он столкнулся со стеной холода, отчуждения и презрения.

Былые приятели, завидев его на улице, делали вид, что не узнают его. Если он и брался заговаривать с кем-то первым — непременно встречал ледяной приём. Клиенты из важных персон демонстративно отказывались от каменного угля. Даже часть рабочих с карьера уволилась вслед за Войтэном.

Дерек и так пребывал в крайнем раздрае после неудачного объяснения с Лэнь — а тут еще и всеобщий остракизм. Не имея сил справиться с обрушившимся на него негативом, он заперся в своём доме, как в крепости, забросил дела и ушёл в глубокое самокопание напополам с саможалением.

Всё казалось ему катастрофическим; думалось, что жизнь его, совершенно точно, кончена, и ему не за что больше бороться и некуда теперь идти. Своё коммерческое предприятие он почитал совершенно разваленным — и особо мучительной нотой в эти размышления вплеталась мысль, что он подвёл Тэна. В том отвратительном состоянии, в каком пребывал в этот момент Дерек, он решил, что дружбе их на этом месте придёт конец — потому что Тэн, конечно, не захочет дружить с таким человеком, каким оказался Дерек.

Как водится в такой ситуации, ему припоминалась вся его жизнь, но в искажённом восприятии он совсем иначе теперь воспринимал её отдельные эпизоды. Теперь ему несомненно казалось, что он совершенно бездарный, безалаберный, бесталанный человек, к тому же эгоистичный и подлый, неспособный ни на настоящие чувства, ни на устройство настоящих дел.

Неизвестно, до чего бы он и вообще додумался — потому что на свет Божий уже были извлечены такие смертные грехи, как «я ужасно подвёл Грэхарда» и «я эгоистично разбил сердце Эсне» — но тут, к счастью, дом его подвергся короткому, но эффективному штурму: не достучавшись в дверь, вернувшийся Райтэн залез в окно.

Дальше всё пошло как-то не по продуманному Дереку сценарию, потому что Райтэн и не подумал прозревать и в ужасе сбегать. В свойственной ему манере он некоторое время пытался достучаться до утонувшего в самоуничижении друга логикой — но не преуспел. В итоге Дерек безразлично позволил вытащить себя в Кармидер и таскать по всем мероприятиям, на которые Райтэну было угодно его затащить, — с вялой мыслью, что рано или поздно ему это надоест и он, наконец, оставит его в покое.

Естественно, в этом Дерек просчитался, поскольку Райтэн, определённо, был из тех людей, кто нипочём не отступит, столкнувшись с подобной дурью в исполнении близкого человека.

Ситуация, конечно, оказалось препаршивой, но у Райтэна в рукавах были припрятаны козыри и на такие безнадёжные случаи.

2. Почему опасно влюбляться в Магрэнь Ринар?

У Райтэна было три основных причины не переносить на дух Магрэнь Ринар.

Во-первых, она, являясь обладательницей бесспорно великолепных мозгов, по каким-то причинам не только привечала людей, мозгами не обладающих, но и вела себя с ними так, как будто никаких мозгов у неё у самой и нет! И они верили! Верили! И проникались к ней симпатией!

Во-вторых, она умудрялась переспорить и переупрямить самого Райтэна — что являлось обстоятельством крайне неприятным.

И, наконец, она отказалась стать его любовницей.

Дважды.

Дважды!

А ведь обычно Райтэн удостаивал леди таким предложением лишь один раз! И он находил крайне оскорбительным и унизительным для своей гордости тот факт, что опустился до повторного предложения. Не говоря уж о том, что даже после столь беспрецедентного случая ему снова было отказано!

Несмотря на то, что со времён этой истории прошло уже более десяти лет, Райтэн до сих пор пылал самым искренним и глубоким негодованием — чуть сглаженным годами удачных коммерческих сделок. И он в жизни бы не явился к этой ужасной женщине, если бы, на его несчастье, она не обладала бы уникальным и ярким талантом вытаскивания мужчин из тяжёлых депрессивных эпизодов.

Собственно, их знакомство началось именно с того, что совсем тогда юная Магрэнь — ещё не помолвленная даже со своим ныне уже давно покойным мужем — помогла молодому сбежавшему из дома парню поверить в свои силы и обрести некоторую уверенность в себе.

Поэтому, осознав, что угрюмое состояние Дерека лишь усугубляется, Райтэн решил пойти на эту меру и привлечь Магрэнь к делу.

Приведя в порядок волосы, бороду и одежду друга, Райтэн притащил его к красивому двухэтажному особняку, в коем обитала интересующая его особа.

Магрэнь унаследовала от покойного мужа парфюмерное предприятие, и вот уже пятнадцать лет успешно вела все дела. Привычки её и распорядок дня давно и прочно установились, и Райтэн предполагал, что она уже должна была вернуться из утренней поездки в свою лавку — но ещё не отправиться по своим вечерним визитам.

Действительно, служанка невозмутимо приняла его визитку и попросила обождать. Это обстоятельство немного вывело Дерека из ступора — сколько он знал друга, тот всегда проявлял завидное равнодушие к правилам этикета, и с шумом являлся в дом, который намеревался посетить. Если же особа, приёма у которой он добивался, была слишком важной, чтобы попросту врываться ей в гостиную, он королевским тоном объявлял слуге, что пришёл Райтэн Тогнар — и никаких визиток! Дерек даже не подозревал, что у него имеются визитки, и был слегка заинтригован, что это за персона добилась столь вопиющих знаков уважения.

Служанка вскоре вернулась и передала, что госпожа велела проводить их в гостиную. Райтэн демонстративно закатил глаза — мол, могли бы сразу туда и последовать, нет, устраивай тут все эти этикетные реверансы! — и скорым шагом с уверенностью человека, который далеко не впервые в этом доме, отправился с гостиную вперёд служанки. К некоторой забаве Дерека, та закатила глаза почти с тем же выражением лица, которое только что было у Райтэна.

В гостиной друзья устроились на софе. Райтэн нервозно отбивал пальцами воинственную мелодию на подлокотнике — визиты к Магрэнь всегда выводили его из себя — а Дерек устроился в угол, закинул нога на ногу и сложил руки на груди. Настроение его сделалось весьма мрачным: он подумал, что важная особа, к которой они пришли, требует особого обхождения, если уж даже безалаберный Райтэн ведёт себя столь цивилизованно. Но Райтэн, по крайне мере, пусть и не любил, но умел себя так вести; а он, Дерек, знать не знал правил анжельского этикета — так, по верхам только, — и был убеждён, что покажет теперь себя полным профаном. Это соображение ещё больше угнетало его и без того паршивое настроение.