В поисках утраченного
Шрифт:
Есть бог для обманщиков!
Под настороженным взглядом полицейского я возвращаюсь к лестнице и, затаив дыхание, осторожно спускаюсь. Нормально дышать я начинаю, только оказавшись на улице. Я еще на пару секунд задерживаюсь перед зданием, сжимая под мышкой пакет с одеждой Джойс.
Снегоочиститель проезжает по другой стороне улицы, выплевывая на дорогу соль.
Общая невероятность ситуации
РЕЙС 502 ДО НЬЮАРКА вылетает из Каракаса в 7.10 утра по местному времени.
Ноа и Саймон только что прибыли с острова Маргарита. У них
Ноа и Саймон бегут по тихому залу и в последний момент обнаруживают свой выход на посадку.
Ровно в 7.18, когда старый «Боинг-727» отрывается от взлетной полосы, таблички табло в аэропорту начинают синхронно лязгать. Все рейсы, назначенные на этот день, откладываются на неопределенный срок из-за погодных условий.
Двое наших пассажиров об этом не подозревают. Самолет набирает высоту, покидает воздушное пространство Каракаса и пронзает облачный слой как раз в момент восхода солнца.
Саймон воспринимает происходящее с поразительным самообладанием. Правда, странность их отъезда смягчается общей невероятностью ситуации. В мире, где вы пересекаете Карибы на высоте десять тысяч метров над уровнем моря, слушая в наушниках Бритни Спирс, что может быть более естественным, чем сняться с места в два часа ночи, ни с кем не попрощавшись, чтобы провести зимние каникулы в другом полушарии?
Прижав нос к иллюминатору, Саймон молча наслаждается видом ледяных кристаллов. Термометр показывает, что за бортом 40 градусов по Цельсию ниже нуля — пугающая цифра.
В аэропорту Ньюарка они без задержки проходят таможню. Офицеров, похоже, нисколько не волнует прибытие отца получипевайан с маленьким полувенесуэльским сыном. Ноа со вздохом облегчения убирает в карман паспорта, и путешественники направляются к новому месту регистрации, новому «боингу», новому приключению.
Терминал С похож на лагерь беженцев: сотни путешественников сидят на своем багаже или на полу. Дождь со снегом на долгие часы пригвоздил самолеты к земле, и аморфная толпа толчется у стоек международного аэропорта. Ноа изучает мониторы. Следующий рейс в Монреаль отложен на неопределенное время. Конец дня кажется совсем далеким.
Ноа и Саймон уютно устраиваются в свободном уголке. Саймон относится к задержке философски и развлекается изучением мельчайших деталей окружающего хаоса. В нескольких шагах от них телевизор безостановочно сообщает новости Си-эн-эн.
Их ближайшая соседка — молодая женщина лет тридцати. Короткая стрижка, слишком большой свитер, очочки. Она беззаботно сидит на старом синем матросском вещмешке, жует чипсы и просматривает путеводитель по Доминиканской Республике.
Ноа смотрит телепередачу: смесь новостей и рекламных роликов, перемежаемых биржевыми новостями. Саймон и девушка украдкой обмениваются взглядами. Похоже, они заинтересовались друг другом — две птички, сидящие рядом на электропроводе.
Через некоторое время девушка улыбается и протягивает Саймону пакетик:— Угощайся!
Саймон с недоверием смотрит на хрупкие розоватые ломтики. Таинственные оранжевые иероглифы не помогают определить ни содержимое, ни вкус.
— Креветочные чипсы, — объясняет девушка. — Японцы с ума по ним сходят. Ты слышал об Японии?
— Я знаю Покемона! — восклицает Саймон.
Успокоенный, он хватает чипс и с энтузиазмом хрумкает. Поверх его головы Ноа и девушка обмениваются вежливыми улыбками.
— Ваш сын?
Ноа кивает. Саймон берет второй ломтик. И тут вдруг начинают вспыхивать мониторы. На экранах выскакивает время отправления разных рейсов. Одновременно объявляется посадка на рейсы в Чикаго, Лондон и Санто-Доминго. Вздох облегчения проносится над терминалом С. Девушка убирает в карман путеводитель.
— Мне пора, — говорит она, поднимаясь с мешка. — Желаю удачи.
Саймон машет удаляющейся девушке. Та исчезает, буквально поглощенная толпой.
Ноа думает о другом. Тонкая струйка пота стекает по его шее, руки покрываются мурашками. По телевизору передают специальный репортаж о страшном наводнении в Венесуэле.
Ноа пытается поверить в ошибку, но строчка над изображением — Наводнение в Венесуэле— не оставляет места для надежды. Рабочий район Каракаса разделен надвое потоком грязи и мусора. Лента сообщений плывет над индексами НАСДАКа. Человеческие жертвы исчисляются тысячами, разрушены десятки тысяч домов.
Вопросы крутятся в голове Ноа: были ли оползни на Маргарите? Не смыло ли дом дона Эдуардо? Спаслись ли Арисна и Бернардо?
Он трясет головой. Ничто из произошедшего сегодня не может сравниться с невероятностью этого неожиданного наводнения. В конце концов, всего несколько часов назад они с Саймоном были в Каракасе, и ничто не предвещало подобной катастрофы. Почему-то Ноа начинает казаться, что он путешествует уже очень давно.
Саймон нетерпеливо дергает его за рукав.
— Что? — спрашивает Ноа.
— Только что объявили рейс на Монреаль.
Ноа приходит в себя и смотрит на монитор. Умный малыш прав. Их рейс отправляется через двадцать минут, стойка регистрации — С42 — в дальнем конце терминала. Отец с сыном хватают свои вещи и снова бегут.
Маленький круг
МАГАЗИНЫ ЗАКРЫЛИСЬ НА НОЧЬ больше часа тому назад. Темно, идет снег. Из-за рождественской иллюминации Моцарт-стрит похожа на брошенную взлетную полосу. На углу Касгрейн лосось в витрине рыбной лавки Шанагана умудряется между порывами ветра упрямо плыть против течения воображаемой реки к месту обитания своих предков.
Укрывшись в телефонной будке, Ноа следит за клубами пара, вырывающимися из его рта. Сейчас едва ли ниже минус 5 градусов, но никогда в жизни ему не было так холодно, разве что на стоянке грузовиков в южной Альберте в рождественскую ночь 1979 года, когда сломался обогреватель в трейлере. Ноа прижимает ледяную пластмассовую трубку к левому уху. На другом конце провода лишь металлический лязг и потрескивание. Может, он набрал не тот номер? Через некоторое время сквозь помехи едва пробивается голос международного оператора.