В поисках утраченных предков (сборник)
Шрифт:
Документ на двух страницах был бесценен: в нем перечислялись все свидетельства принадлежности рода Бузни к дворянству. Среди прочего упоминались дела далекого 1821 года, когда пятеро братьев Бузни, дети родовитого боярина Илии Бузни, поступали в российское дворянство, и указывалось их подробное родословие с 1611 года; и, наконец, приводилось имя-отчество матери моего дедушки, моей прабабушки — «Альфонсина Викентьевна, римско-католического вероисповедания», чья цветная дагерротипия, сделанная в юном возрасте в Варшаве, упоминалась в дневнике моего предка.
И в конце концов (с этим я разобрался, лишь уделив гостю должное внимание и с почтением проводив
А вел он его от Константина Бузни, занимавшего должность великого армаша.
Вы, читатель, не знаете, кто такой — великий армаш в Молдавском княжестве?
Из книги Димитрия Кантемира «Описание Молдавии» я узнал, что Великий армаш стоял во главе дворцовой стражи и телохранителей, коих числилось шестьдесят. Кроме того, он курировал тюрьмы, рабов и военную музыку, называемую в княжестве на турецкий манер — табулхана.
— Ну и предок у тебя был, — только и сказала жена.
— Да, — согласился я. — Работал с людьми. Любил музыку.
Два его брата тоже оказались крутыми парнями. Иоанн был сардарем и заведовал конницей и охраной границ княжества. Антон находился в чине шатраря и на нем лежала забота о военном имуществе господарского войска, включая артиллерию; но об этом я узнаю чуть позже, как и о том, что название боярских должностей в Молдавском княжестве было точь-в-точь скопировано с придворных должностей древних римских императоров и перешло молдаванам вместе с царской короной и титулом деспота, которые константинопольский император Иоанн Палеолог даровал во времена Флорентийского собора Александру I Доброму, — одному из первых господарей Молдавского княжества.
И было еще одно письмо, написанное твердой рукой человека, привыкшего писать:
«Уважаемый Дмитрий Николаевич!
Сильвиу Табак, зам. директора Национального архива Республики Молдова, познакомил меня с содержанием Вашего письма и просил помочь в Ваших архивных розысках.
Мне этот материал знаком. Уже длительное время я занимаюсь бессарабскими персоналиями XIX — нач. XX вв., т. е. времени русского присутствия в этом крае. Бузни — род достаточно примечательный, и в архиве хорошо представлен. По крайней мере, мне удалось зафиксировать около 150 дел самого разного характера, появившихся в Бессарабском делопроизводстве на протяжении века. Более ранних документов, скажем XVIII века, здесь нет — они оседали в Яссах, столице Дунайского принципата Молдовы. Однако этот архив несколько раз капитально горел, поэтому надеяться на счастливые находки в нем, думаю, не стоит.
То, что есть о Бузни в Кишиневе, интересно. Для Вас тем более: и как литератору, и как человеку, причастному к исторической судьбе этой фамилии. Грешно оставаться равнодушным к голосу из прошлого, предки хотят поговорить с Вами. Не у каждого из нас есть такая возможность.
Если Вам не удастся приехать в Кишинев и самому это посмотреть, я Вам могу в этом деле помочь на старых добрых принципах взаимопомощи. У меня тоже проблемы: нужно посмотреть формулярные списки некоторых ведущих бессарабских чиновников. Он есть у вас в СПб., в РГИА, и поиск их несложен: это, в основном, губернаторы и вице-губернаторы.
Сообщите мне Ваше мнение по этому поводу.
С уважением, Румянцев».
Вскоре я сообщил Румянцеву, что готов менять хранящихся у нас в РГИА бессарабских губернаторов и вице-губернаторов на своих предков, томящихся на полках Национального архива Молдовы.
В неограниченном количестве, «на старых добрых принципах взаимопомощи».Я был согласен с Евгением Александровичем: грешно оставаться равнодушным к голосу из прошлого. Тем более, если предки хотят поговорить с тобой. Они хотели — я чувствовал это по всему происходящему…
Финансировать проект извлечения бессарабских чиновников из русского архивного плена взялся племянник Димка (пардон, — Дмитрий Александрович): на новую тему у меня просто не хватило бы времени и сил.
Вскоре первая партия послужных списков русского чиновничества отправилась электронной почтой в Молдову, а навстречу им, в почтовом вагоне, двинулся толстый коричневый конверт с делами моих предков… Обмен плененными начался.
И адъюнкт-директор (мне чертовски понравилось это словечко) Национального Архива Молдовы Сильвиу Табак тоже взялся помогать моим розыскам…
И значит, наше дело не табак, а Табак. Именно так, с большой буквы. А это две большие разницы.
Однако, за всеми архивными поисками, пусть и очень интересными, как-то стерся главный вопрос — национальное происхождение фамилии, которую я ношу: откуда она: из Прибалтики или Греции?
И стоило мне подумать об этом, как раздался телефонный звонок из Союза писателей Санкт-Петербурга, и голос секретаря Танечки предложил мне поездку на остров Родос, в Международный Центр писателей и переводчиков.
— Я же писал заявление в Швецию, на Готланд, — для порядку заупрямился я. — Почему Родос? Туда же была очередь…
— Так получилось… Один не может, другой не хочет. Лететь надо самолетом мимо Балкан, а там сам знаешь — бомбят Югославию… Вся очередь распалась. К тому же грант дают небольшой — сто пятьдесят долларов.
— Еду! В смысле, лечу! Записывай! На две недели!
…Югославию бомбили натовские орлы, ети их мать, и желающих лететь мимо неспокойных Балкан среди наших писателей не обнаружилось.
Стоял сумрачный ноябрь 1999 года: сыро, холодно, темно…
15. Остров Родос, Эгейское море
Разум ищет, сердце находит.
Где бы мы ни находились в географическом смысле, до Господа Бога расстояние одинаковое.
Может, и прав был мой стокгольмский тезка Димитриус Каралис, с первых минут разговора признавший во мне потомка греков? «Грек, грек! — с улыбкой твердил Димитриус, разглядывая меня в анфас и в профиль жарким майским днем под навесом стокгольмского кафе; это было несколько лет назад. — Наш древний грек! И думать нечего!» И мои доводы, что наша с ним фамилия может иметь еще и прибалтийскую прописку, не смогли разубедить его в поставленном диагнозе.
Может, и вправду грек?
В нашем Питере при семейных раскопках можно было наткнуться на любую национальную корягу: эстонца, финна, шведа, еврея, татарина, голландца, француза, литовца, поляка, немца, грузина, грека — такой у нас интернационал среди чухонских блат и плавных вод Невы. Моим далеким предком мог оказаться хоть китаец, какой-нибудь Ки Лайрис, прибывший много лет назад в Петербург из Поднебесной для тайного заведения опиумного дела, да там и оставшийся. А сдвинуть за пару сотен лет буквы и превратиться из Ки Лайриса в Каралиса — пустяк. Правда, на китайцев мы, Каралисы, не похожи.