В последние секунды

Глубоко вздохнув, я встала к лесу спиной и побрела прочь от эльфийской обители, надеясь больше никогда не встречаться с остроухой братией, их длинными луками и белками-доносчицами.

Знакомый свист отозвался вспышкой боли. Чувствую, как снова падаю. Боль притихла, но на смену ей пришло болезненное жжение в ноге. Глаза метнулись в сторону леса, и по телу пробежала мелкая дрожь.

Два эльфа с луками наизготовку шли в мою сторону.

Как я сразу не догадалась?! Они вовсе не были плохими стрелками. Просто хотели сперва выгнать меня со своей территории. Ведь согласно эльфийским верованиям существо, погибшее в Серебряном Лесу, становится частью священного круга жизни. Осквернять свой дом нечестивой гоблинской кровью им явно не хотелось. Теперь же на руках у них были все карты. В глазах белки, все еще сидевшей у одного из них на плече, читалось торжество.

Звери и птицы Серебряного Леса разумны, но лишь эльфы способны понимать их речь. Их отношения строятся на дружбе и взаимоуважении. На сотрудничестве и признании прав каждого живого существа.

Моя нога не двигалась. Стрела с широким листообразным наконечником перерезала сухожилие и пустила кровь. Стрелок не хотел, чтобы я убежала, но и быстрой смерти отнюдь не желал.

— Разве вы не чтите каждое живое существо? — пролепетала я, с ужасом обнаружив, как слаб мой голос. Побег, падение и рана не прошли для меня даром.

Остроухие остановились. Переглянулись. На высокомерных лицах мелькнуло удивление. Несколько слов друг другу на высоком наречии, из которого я поняла только два: «шпионка» и «разорительница». Но дискуссии не получилось. Очевидно, что гоблины в их понимании не относились к живым существам и стояли ниже, чем разносящие болезни паразиты. Примерно на уровне оползня или лесного пожара, а может, и ниже.

— Сейчас ты перестанешь быть живой, разорительница, — холодно изрек один из представителей лесного народа, убирая лук и доставая длинный серпообразный меч. — Но сначала расскажешь нам о планах твоей нечестивой хозяйки.

Давление поднялось, тут же схлынув, уступив место сильной слабости. Я быстро теряла кровь. Еще немного, и жизнь маленького гоблина прервется, хотя сознание я потеряю ещё раньше. Нужна была медицинская помощь, но в холодных зеленых глазах надвигающихся эльфов отражалось лишь желание помочь мне поскорее умереть.

С самого начала я была обречена. В этом мире не выжить гоблину. Все кончено…

Что-то смазанное промелькнуло передо мной. Эльфы отскочили, выставив перед собой клинки. Для них подобное явление оказалось столь же неожиданным, как и для меня. Затухающее зрение не позволяло рассмотреть пришельца. Я видела лишь спину. Длинные золотистые волосы ниспадали до поясницы в контраст черному как уголь коню с очень густой шерстью. У бедра всадника болтались щит и копье. Неужели воин? Меня спасут? Но что он сможет сделать против сразу двух эльфов?!

Что-то изменилось в позе остроухих. Первоначальная тревога и собранность уступили место насмешливой расхлябанности. Очевидно, что ужаса мой новоиспеченный защитник им не внушал. Но всадника подобное поведение нисколько не смутило. Хлопнув скакуна по мохнатым бокам, он бросился вперед, прямо на эльфов, готовых едва ли не расхохотаться от подобной атаки. Лишь в самый последний момент лесные стражи поняли, что допустили ошибку. За несколько метров до них конь и всадник разделились. Златовласый выскочил из седла и, выхватив кинжал, вогнал его прямо в шею первого эльфа. Конь, на деле оказавшийся огромным волком, прыгнул на второго, впиваясь в незащищенное кольчугой горло.

Слабость усиливалась. Последние образы, улавливаемые мной, больше походили на кадры со старой выцветшей кинопленки. Вот силуэт в темных одеждах приближается ко мне, опускает похожее на размытое пятно лицо. Сквозь звуки биения сердца и шум в ушах доносится похожая на далекое эхо речь.

— Чем я могу помочь четкой чиксе?

========== Йон из Черного Леса ==========

День второй.

Пробуждение. Слипшиеся глаза разомкнулись и тут же зажмурились, поймав яркий солнечный луч. На небе вновь мерцали дневные луны. Судя по их положению на небосводе и тени от моего носа, сейчас уже полдень, а мой кошмар продолжается. Немного поодаль слышится треск костра. Меня спасли? В голове промотались события прошлого дня. Разговор с Серым, побег из леса и таинственный спаситель. Нужно обязательно поблагодарить его. Настоящий рыцарь. Он не только спас меня, но и перевязал рану. Рука скользнула по лодыжке, но вместо бинтов нащупала мятую тряпку, в которой, судя по запаху, неделю держали сушеную воблу. Мда, я, конечно, понимаю, что гоблины имунны к инфекциям, но разве это повод вот так обращаться с дамой?

Оскорбленная душа взывала к отмщению. Мой герой еще спал — у тлеющего костра мерно вздымалась звериная шкура. Вот ведь жмот! И одеялом не поделился!

Ноги уже неплохо меня держали. Проковыляв к спящему, я потрясла его за предполагаемое плечо, намереваясь высказать список претензий, а заодно от души поблагодарить, а возможно, даже обнять. Одеяло зашевелилось, повернулось в мою сторону, и в тот же миг я обомлела. Вместо человеческого лица на меня уставилась здоровенная волчья морда. Рубиновые глаза казались раскаленными углями, проходя сквозь которые душа зажаривалась и отправлялась прямиком в желудок зверя. Крик застрял в горле. Я шагнула назад, но, оступившись, шлепнулась на задницу. Испуганно наблюдала я, как волк размером с доброго теленка поднимается на лапы, скалит зубы, облизывается.

Черный волк не рычал. С чего б ему рычать? Перед ним ведь не враг, а еда. Маленькая беспомощная гоблинша. Разинув пасть, он наклонил голову ко мне.

— Эй, Ромео, чё это ты там мутишь?

Отмерла. А морда отвернулась, оставив мое лицо покрытым пленкой мерзкой липкой слюны.

— Ты в порядке, принцесса? — снова этот голос, кажущийся знакомым. — Не сердись на Ромео, он всегда такой с чиксами. Не может не подлизаться.

Я всё ещё боялась отвернуться от зверя и не видела говорившего, а вот язык этого типа нервировал не меньше, чем язык его волосатого питомца.

— А может, он меня слопать хотел! — огрызнулась я. — Вон и обслюнявил — небось, чтобы ускорить процесс переваривания!

— Ромео?! — удивленно воскликнул собеседник. — Да с какой елки ты рухнула?! Ему что, собственного желудка не жаль — гоблинов лопать? Он в свое время ухо моё схомячил, так я его неделю отваром отпаивал.

Гоблинов? Все встало на свои места. И речь незнакомца, и его питомец. Собравшись с силами, я встала на ноги и посмотрела назад.

Мне никогда не нравились подобные парни. Каждый вечер, возвращаясь со школы, я видела их сидящими у подъезда со своей неизменной баклажкой пива и пакетиком семечек. И каждый вечер в мой адрес попадала пара пошлых комплиментов и безвкусных шуток. А их речь?! Моя фикрайтерская душа вопила после каждого их слова! Неудивительно, что когда дошло до прототипов самой гадкой и презираемой расы Ио, я ни секунды не колебалась.

Признаться, мой спаситель и раньше вызывал подозрение: очень уж он был невысоким. Теперь, глядя на сутулое существо в черной, сшитой из пластин панцерника броне и с котелком в руках, я могла сказать, что для гоблина он даже высокий. Смущали только длинные белокурые волосы. Очень уж они не вязались с черной кожей и длинным, загнутым крючком носом.

— А теперь позволь мне представиться, — заметив мое внимание, гоблин попытался приосаниться. Затем возложил руку на макушку, снял с головы парик и принялся подметать им землю, то и дело раскланиваясь. — Мое имя Йон. Йон из Черного Леса. Гроза эльфов, укротитель волков, главарь банды Расхитителей и первый поцик в землях Караха Жестокого!

Гоблинское бахвальство. При всей тяжести моего физического и духового состояния я не могла не улыбнуться, когда, заведя руку за спину, «прекрасный рыцарь» снял парик и принялся раскланиваться и приседать в реверансах. Первая моя улыбка в мире Ио. Йон же как заученную речь принялся расхваливать мой длинный стройный нос, божественные изгибы моих ног и грудь, с которой не сравнится даже самая гладко обструганная доска. Ну и, конечно же, в финале «отважный рыцарь» предложил мне «руку и сердце».