В постели с незнакомцем

– Не хочу ничего слышать! Ты не безногий и не инвалид! И ты встанешь на ноги, я обещаю тебе! Я сделаю для этого всё, слышишь? – с жаром выпалила она и, взяв его за руку, подкатила к себе ближе. – Я созванивалась с израильской клиникой, они работают с такими травмами, у них есть новейшие роботизированные костюмы, лучшие массажисты и нейрохирурги. Там тебе обязательно помогут! Да, упущенно много времени, но твоя травма - не приговор.

– О чём ты? Даже если мы продадим квартиру - этого не хватит! Я трезво смотрю на вещи и не строю иллюзий. Я – раб своего чёртова парализованного тела, но я не отчаиваюсь, есть люди, которым гораздо хуже. Я переписывался с парнем, у которого после падения с высоты рабочей осталась только левая рука. И всё! Вот где засада, а у меня только ноги – всё остальное работает как надо, - многозначительно повёл бровью. – Так что, считай, я счастливчик.

Слёзы душили, мешая сделать нормальный человеческий вдох. Он ещё пытается шутить, пытается увидеть что-то хорошее в своём состоянии...

Господи, если бы не она, у него была бы полноценная жизнь, он бы встречался с девушками, закончил институт, может, построил блестящую спортивную карьеру.

Ей-то что: она продолжает жить, работать, спать с мужчинами и строить планы. Груз на душе? И что с того - он не сковывает ей ноги. А Саша инвалид. Как бы она не не любила это слово, избегая его даже в мыслях, но он инвалид! По её милости! Потому что однажды она залила глаза и лишила этого потрясающе красивого парня нормального будущего.

Не выдержав, всё-таки заплакала, хоть и обещала себе никогда не показывать при нём свою слабость.

– Вер, ты чего? – мягко проговорил он, робко поглаживая её дрожащие плечи. – Это я тебя расстроил? Идиота кусок. Я не хотел. Вер, ну не плачь, - наклонился, утирая с её щёк горячие слёзы.

Его колени касались её коленей; прислонившись лбом к её лбу, провёл большим пальцем по её скуле, очертил линию подбородка.

– Я не хочу, чтобы ты винила себя, - прошептал совсем тихо. – Я знаю, что ты не хотела, знаю, как ты раскаиваешься. Пожалуйста, не плачь.

Вера распахнула глаза, смаргивая разъедающую соль. Его глаза были совсем близко – она ощущала трепет его ресниц на своих веках, тонула с чистоте голубой бездны, где не было ни грамма злости и осуждения.

– Ты всё знал… - сказала так же тихо. Он молча кивнул.

Сцепил пальцы за её спиной, притянув ещё ближе.

– Знал - и молчал… И давно?

– Всегда. Я помнил лицо девушки, что склонилось надо мной там, на дороге... Если честно, я сам не понял, что тогда произошло - я шёл по переходу, вдруг откуда ни возьмись появляется машина и, набирая скорость, сбивает меня с ног. Я лечу навзничь в кювет и больно ударяюсь спиной о что-то твёрдое. Сразу за посадками - железная дорога, какой-то идиот притащил оттуда старые ржавые рельсы... Если бы не этот чёртов кусок железа... Я действительно нереальный счастливчик, - он снова горько усмехнулся.
– Я видел, как ты плакала, как пыталась помочь, только сказать ничего не мог - отключился, а когда очнулся уже в реанимации, то сразу тебя узнал – ты тогда сидела рядом и держала меня за руку, а когда увидела, что я в сознании, сделала вид, что проверяешь пульс, - губы тронула лёгкая улыбка. – Мне кажется, что я поплыл уже тогда.

Она улыбнулась тоже и разразилась новым потоком слёз. Из носа текло, глаза неумолимо щипало. Она ощущала его дыхание, его руки на своей спине, его обездвиженные колени. Она видела, как он на неё смотрит - и этот взгляд говорил красноречивее любых слов.

Почему она не полюбила его? Она была бы счастлива разделить с ним жизнь, и плевать, что он пока не может ходить, даже плевать, что он намного моложе. Но сердце молчало, и сказать ему «да» из жалости она не могла. Он не заслуживает жалости. И он будет ходить, будет счастливым! И уж конечно не с ней, она не достойна любви такого чистого мальчика.

Он всё знал, но не выдал её! Никому не выдал!

Она сняла его руки со своей спины и сплела свои пальцы с его. С силой сжала прохладные ладони.

– Прости меня… Мою вину не измерить ничем, но я клянусь, что поставлю тебя на ноги! Я подарю тебе этот шанс!

– Если ты подаришь мне ночь любви, я тоже не откажусь, - буркнул он, и они оба расхохотались. Громко, как-то истерично-безудержно. Отсмеявшись, Вера смахнула рукавом размазанные слёзы:

– Мы ещё станцуем на твоей свадьбе, обещаю...

– Скорее уж на твоей, но, надеюсь, ты не выйдешь за этого хлыща и найдёшь себе кого-то получше. А если так никого и не встретишь, то ты знаешь, где меня искать. Я, знаешь ли, домосед, - он нежно убрал за уши её прилипшие к мокрым щекам волосы.

– Спасибо тебе за всё… и прости, если сможешь...
– шмыгнула носом Вера.

– Мне не за что тебя прощать. Просто так вышло, - его глаза жадно бегали по её лицу, то и дело останавливаясь на губах. – Можно я тебя поцелую? Один раз.

– Саш… - замялась.

– Всего один! Я три года, мать твою, не целовался!

Она улыбнулась и подставила губы для поцелуя. Он взялся пятернёй за её лицо и жестом заправского соблазнителя притянул к себе ближе. Поцелуй вышел по-мальчишески рваным и нетерпеливым, обжигающим. Его щёки моментально вспыхнули и, ударив по колёсам, он отъехал обратно к заваленному всякой всячиной письменному столу:

– Всё, а теперь иди, так-то я не везде инвалид.

– Саша! – шутливо нахмурилась она, ощущая, что камень, давивший на плечи, стал ещё тяжелее.

Раньше ей было плохо, но всё равно проще, а теперь, когда она узнала о том, что он с самого начала был в курсе, кто сбил его на дороге той ночью, когда узнала о его чувствах - груз вины стал ещё непосильнее.

Она медленно поднялась и на ватных ногах поплелась к выходу. Открыв дверь, застыла в нерешительности:

– Я заеду к тебе ещё как-нибудь… можно?

– Валяй, - не оборачиваясь махнул рукой, снова водрузив на голову наушники.

Что творилось сейчас на его душе, она могла только догадываться… Она не знала, что дал ему их разговор, но ей он дал очень многое: её цель - любыми путями поставить его на ноги - стала ещё более чёткой.

Ларисы больше нет, стало быть, нет и работы. Как бы ей того не не хотелось, придётся снова вернуться к Вазгену - у неё просто нет иного выбора. А ещё нужно продать машину. Пересилить себя и избавиться от этой части её прошлого. Много с неё не выручишь, но хоть что-то…

Мария Тихоновна попрощаться так и не вышла; Вера потопталась в прихожей и, не дождавшись хозяйки, тихо покинула когда-то гостеприимную квартиру.

Выйдя на улицу, подняла голову, заглядывая в окно комнаты Саши – пусто. Он впервые её не провожал, впервые не махал рукой на прощание...

По сердцу словно полоснули тысячи острых лезвий.

Открыв дверь машины, обессиленно рухнула на переднее сиденье, заливаясь слезами. Это оказалось так тяжело, непосильно… Лучше бы он возненавидел её, прогнал, сдал полиции, чем вот так…

Тёплые руки Назара обвили её хрупкую фигуру, заключив в заботливый кокон. Слегка раскачиваясь - будто утешая ребёнка, потёрся небритой щекой о её висок.

Он был скуп на эмоции, но она чувствовала его молчаливую поддержку и была ему безмерно благодарна. Каким-то непостижимым образом в нём умудрялись уживаться надменная холодность и чуткая доброта. Но он, словно стесняясь последнего, всеми силами выпячивал первое. Но Вера научилась читать его между строк – он не тот, кем хочет казаться.