В постели с врагом

Мэри О'Брайен Уолмарт понравился бы.

— В дорогих магазинах я чувствую себя не в своей тарелке, — призналась однажды Мэри. — Такое впечатление, что все вещи смотрят на меня с вызовом. Стоит только войти — и сразу рядом вырастает продавец. Ценник обычно прячут за воротником или в рукав.

Сейра ощутила острую потребность увидеться с Мэри. Здесь в Уолмарте цены видны издали. Ни одного продавца поблизости не было.

Перед ней был ряд зеленых платьев с низким вырезом и короткими, широкими рукавами. Она вспомнила, что обещала себе купить рубашку с короткими рукавами и шорты, когда сойдут синяки. Теперь она могла выполнить обещание.

— Сколько у вас предметов? — спросила усталая продавщица и дала Сейре карточку с номером пять. В кабинке была всего одна полочка и никаких зеркал. Ветер от фенов колыхал занавески.

Платье, конечно, было дешевенькое, но оно было цвета майской листвы и превосходно сидело на Сейре. Шорты с черно-белым поясом и майка с черной отделкой тоже были впору.

Сейра вся светилась, когда она расплачивалась и затем укладывала покупки в старенькую сумку.

В доме Бена было тихо и сумрачно. Лучи солнца пробивались сквозь приспущенные шторы на кухне. Она почистила и порезала яблоки, приготовила тесто, нашла скалку и высыпала муку на стол. И вдруг ее затрясло.

— Не раскатывай слишком тонко, — сказал Мартин. — На ужин у нас будет бифштекс?

— Сидер Фоллз, — шепотом напомнила себе Сейра, пытаясь вспомнить звуки маленького городка в Айове: скрип качелей в парке, шепот листвы за окном Она закрыла глаза, но слышала только постукивание металла на пристани у соседа.

— Славная лодочка. — Она накрыла яблоки кружком теста и прищипнула края дрожащими руками. — Славная прогулочка под парусом.

— Бояться воды! — Прищуренные глаза Мартина, она была так осторожна. Она обрезала края теста и вспомнила свой кусок яблочного пирога на столе среди грязной посуды. Она продумала все. Все?

Сейра вытерла сковородку и поставила ее в духовку, затем прислонилась к стене. Над головой у нее висели две маски — одна улыбалась, другая — печалилась, а перед глазами стояли кресла с продавленными спинками и слышался скрип кровати.

Не сознавая, что она делает, Сейра поднялась в спальню Бена и прошла мимо старой кровати орехового дерева с резной спинкой. Рядом стояло старое кресло-качалка. Она открыла шкаф и прижалась лицом к одежде Бена. Она вдыхала запах, который принадлежал только ему. Она была спасена.

Ведь он был, в конце концов, больше и сильнее. Судя по гневу, который ему с трудом удавалось скрыть, она не должна больше скрывать от него свои тайны, дразнить его. Что она вообще делает в доме, принадлежащем постороннему мужчине? Она вытерла глаза и спустилась вниз, чтобы вымыть руки и посмотреть на пирог. Ей следует оставить Бена Вудворта в покое.

Кухня наполнилась ароматом яблок. Если она окажется слишком близко к Бену Вудворту, она может убить его. Причиной его смерти может стать яблочный пирог, ее улыбка или зеленое платье. Если Мартин найдет ее.

Нарезая мясо для жаркого, она заметила, что у нее все еще дрожат руки. Красный сок мяса капал с ножа.

Бен защитит ее, и она сможет скрыться…

— Нет! — закричала Сейра на всю кухню. Нож выпал у нее из руки. Ей было очень стыдно.

22

Август в Бостоне выдался жарким. Пляжи были забиты голыми телами. В Монтрозе проходил фестиваль истории города с парадом и павильонами ремесел вдоль Атлантик-стрит.

Пам Фитцер стояла в темноте на углу улицы и плакала.

Мартин по-прежнему ездил на работу и с работы. Когда он возвращался домой из бостонской жары, в доме было так покойно.

Он смотрел на разбитое зеркало в холле и заново перечитывал дневники Сейры У нее был такой хороший стиль. Их надо бы опубликовать. Все должны узнать, что он с ней сделал.

В холодильнике он нашел несколько бутербродов с цыплятами. Он не имел ни малейшего представления, как они попали туда. Выбросив их, он начал рыться в кухонном шкафу, представляя, как руки Сейры открывают коробку с крекерами. Он сел за стол и заплакал.

Обычно на кухне его интересовали только консервные банки. Теперь он решил все перебрать и случайно в банке с надписью «Сахар» нашел коробку из-под противозачаточных таблеток.

— О черт! — заорал он. Таблеток в коробке уже не было, и он швырнул ее через всю кухню. Раздался звонок в дверь.

Сейра врала, жульничала и воровала. Говорила, что хочет ребенка, потому что этого хочется ему, а сама принимала таблетки, чтобы не иметь от него ребенка. Только не от того, кто бил ее, разбил зеркало, взломал дверь и спустил ее с лестницы.

— Да! — закричал он, не открывая дверь.

— Это Пам.

— Убирайся! — заорал он — Пошла прочь!

Он плюхнулся на смятую постель. Он ее тогда буквально вытащил из дома Кристин и Роджера перед их поездкой в отпуск. Конечно, она была испугана. И, естественно, решила, что у нее нет выхода и она не хотела иметь ребенка от него.

Мартин вскочил и начал метаться по дому. Она обратилась в полицию, но в то же время она не хотела, чтобы у него были из-за нее неприятности, чтобы он потерял работу. Макманус предпочитал, чтобы у его работников были благополучные семьи, и поэтому он был в списке на повышение, а Макманус… о черт!

Прыгнула в воду. Избавилась от него.

А он переспал с другой женщиной прямо в их постели.

Надо опубликовать дневники Сейры. Это все, что осталось от нее.

Ему казалось, что сослуживцы говорят о нем, да и в городе начали на него поглядывать. Он перестал ходить в магазин в Монтрозе и нашел другой супермаркет.

Иногда он встречал женщин, напоминавших ему Сейру. Иногда они были с детьми. Сейра хотела ребенка, пока он не запутал ее.

Он возвращался домой, ставил консервные банки этикетками наружу и плакал.

Он вновь принялся перечитывать дневники Сейры. Потом он взял металлическую корзинку для мусора, поставил ее на кирпичи, вырывал очередную прочитанную страницу и сжигал ее. Обложки от дневников он тоже сжег, и в доме воняло горелым пластиком. Она принадлежала ему. Он ни с кем не собирался делить ее.

В последний день августа Мартин попал в новый супермаркет в Уолтеме Он заметил, что какая-то женщина идет за ним. В конце ряда он повернулся и остановился, глядя на нее. Она была худощава и уж больно не привлекательна.