В прятки с любовью

— Что, Билли, не ударив слабую, обездвиженную девушку, не сможешь нормально подрочить? В поединке ты со мной боишься встречаться, да?

— Ты можешь сколько угодно зубоскалить, червяк. Сегодня ты будешь очень жалеть, что ты не сдохла. Будешь вымаливать пулю в лоб, для облегчения своей участи.

— Ты не можешь убить меня, меня будут искать, найдут и тебе очень не поздоровится, придурок. Ты понимаешь, во что ты влез?

— Это ты не понимаешь, кто стоит за мной, скотина бл*дская! Мне все сойдет с рук, ясно? Все! — Мне прилетает еще один удар, потом еще и вот удары сыпятся нескончаемым потоком. В голове становится мутно и противно звенит. Боли я почти не чувствую, только ощущаю как теряются силы. Сознание уже собрается покинуть меня, когда...

— Хватит! Довольно! — раздается чей-то гневный окрик. — Хватит, Билли. Девчонка нам нужна в сознании. Ты же не хочешь еб*ть бревно? Нужно, чтобы она все понимала и ощущала, не так разве?

В затуманенное сознание с трудом воспринимает слова. Я пытаюсь открыть глаза, получается плохо, левый глаз почти заплыл, правый еще немного видит. Смотрю на человека, стоящего у входа, —небольшого росточка, намечающаяся лысина. В очках. В синем костюме. Что здесь делает эрудит? И какого хрена вообще... Только сейчас я понимаю, что в комнате довольно много народу. Кроме Билли, тут еще порядка двадцати парней бесстрашных, примерно одного с Билли возраста. У всех парней на шее завязаны белые галстуки. Если бы не форма бесстрашия, они напоминали бы искренних в таком прикиде. Что тут происходит-то?

— Кто вы и что вам нужно?

— Кто я, тебе знать не надо, достаточно того, что ты видела меня. А что нам надо, ты и так узнаешь, наши мальчики тебе покажут. Приступайте, ребята.

Бесстрашные обступают меня, распятую на кровати, полукольцом. Лица у всех не предвещают ничего хорошего. Что у них тут за секта? Билл подходит ко мне, разрезает ножом футболку, сильно порезав мне грудь. Черт, больно до того, что хочется шипеть. Но я лишь стискиваю зубы. Ясно, конечно, чего им от меня надо, паника вползает в душу едкой струйкой. Я обездвижена, ничего не могу с этим сделать. Непроизвольно дергаюсь, а потом принимаюсь извиваться на столе, чтобы проверить насколько крепко они меня связали.

— Оооо, до этой дуры, наконец, дошло зачем она здесь! Мы отымеем тебя, червяк, а потом сбросим в пропасть. Никто даже не чухнется, неужели ты думаешь, хоть кто-нибудь пожалеет о том, что тебя больше нет? Матери твоей на все наплевать после убийства... то есть ой, прости, смерти твоего папашки, Крис сгинул. Джош тоже. Матт и Ник катаются на своих мопедах, им и дела нет до тебя. Эван запал на классную курочку, которую тоже надо будет приобщать к нашему правому делу. Так что, если ты надеешься на своего влиятельного родственника, то ему тоже по большому счету на тебя насрать. Ну покончила с собой племяшка, что тут такого?

Лицо Билли придвигается так близко, что я чувствую его дыхание. Вот странно, от него пахнет мятной жвачкой и хмелем, не очень противный запах, но у меня он вызывает тошноту. — Так что, у тебя один выход, чтобы облегчить свою участь, червячок. Ты можешь расслабиться и получить удовольствие, пока мы тебя имеем по кругу. А потом, если ты меня очень сильно попросишь и отсосешь еще, я так и быть, перед тем как бросать тебя в пропасть, сверну тебе шею, потому что умирать от удара о камни очень больно и ужасно мучительно.

Говоря все это, Билли оглядывает меня опять и тянется к моим брюкам. Поигрывая ножичком, дабы насладиться моментом, он медленно оттягивает стальным лезвием пояс и резким движением перерезает ткань. Нож проходится сначала по одной штанине, потом по другой. Нисколько не осторожничая, лезвие оставляет на моих конечностях длинные порезы. Рывком сдергивает с меня штаны, оставляя в одних трусиках.

— Вы только посмотрите на это! — Билли, как заправский оратор оборачивается и обводит меня рукой, как-будто представляет на суд общественности свой шедевр. — Червяк надел красивые трусы. Ты ждешь, что кто-нибудь тебя выеб*т, сучка? Для этого надела столько рюшечек? — Ублюдок подцепляет мои кружавчики лезвием, на этот раз порезав низ живота и окрасив белую ткань кровавым орнаментом, заставляя меня шипеть сквозь сжатые зубы. — Тебе они больше не понадобятся. А трахать тебя ради удовольствия никто не захотел бы, червяк. Потому что это уже даже не зоофилия — трахать червяков.

— Что ж ты глумишься тогда, ублюдок говнох*йский? Чего время тянешь? Или у тебя не встает без предварительной беседы? Или ты у нас по мальчикам?

Лезвие взлетает, оставляя на щеке глубокий кровоточащий порез. Билли приставляет нож к моему горлу.

— Ты меня лучше не беси, бл*дская девка. Не то мы сделаем с тобой кое-что похуже, чем групповуха...

— Ты что-то только пугаешь Билли. Что-то дальше разговоров у тебя дело-то не идет.

Сохранять присутствие духа все сложнее. Очередной удар по лицу, уже почти не контролируемый, выдет раздражение и гнев идиота. Совсем не умеет держать себя в руках. Может если посильнее разозлить он меня просто убьет?

— Даже не надейся, х*есоска. Я тебя не буду убивать. Есть вещи гораздо мучительнее смерти, после которых смерть кажется избавлением. И ты будешь умолять о смерти, когда узнаешь, что это такое.

Ожидание боли хуже, чем сама боль. Чего-то он выжидает, чего-то он хочет. Стоит, упиваясь моей беспомощностью и своей властью надо мной. Чего он ждет?

— Давай, червяк. Начинай умолять меня. Просить. Унижаться. Сделай это и участь твоя будет легче, я обещаю...

Я набираю полный рот слюны, смешанной с кровью и выхаркиваю все это ему в лицо. Понимаю, что он меня готовит для чего-то и убивать меня ему нельзя. Значит, надо вывести его так, чтобы он совсем потерял контроль.

— Ну все, бл*дина, ты доигралась со мной. Мало того, что ты меня унизила при всех, ты еще и сейчас умудряешься вы*бываться. Тебе что, совсем не страшно? Рей, подай мне выпивку!

Мальчишка, может чуть помладше Билли, подает ему бутылку с длинным толстым горлышком. Он откупоривает ее, отпивает добрый глоток. Ножом разжимает мне челюсти, вливает в меня содержимое так, что я чуть не захлебнулась. Алкоголь попал в дыхательные пути, вызывая надсадный частый кашель. Говнюк поливает меня едко пахнущей жидкостью. — Устроим барбекю, червяк? Пощекотать тебя огоньком?

Чиркает спичка, мою руку охватывает пламя и через секунду конечность начинает выжигать боль. Терпеть это совершенно невозможно. Слезы уже не сдерживаемые, струятся по щекам, пахнет палеными волосами. В следующую секунду на меня направляется струя из огнетушителя, опаляя противным порошком.

— О, вот и первые слезки. Умеешь, когда надо, а червяк. Подпаленный червяк! — оскаливается Билли, остальные выдавливают ухмылки. Вот ублюдочные твари, ну погодите, каждому приду после смерти призраком и посажу голой жопой на осиное гнездо. Блииин, как же больно-то, как печет все от этого идиотского порошка.

— Тебя кажется заклинило, обрезок ублюдочный, — шиплю я, почти теряя сознание от боли. — Пластинку смени уже...

Билли подходит ко мне, допивая из бутылки жидкость. Пристраивает горлышко между ног и старается протолкнуть его внутрь меня. От мысли, что он делает со мной, мне так плохо, это все так унизительно. Я начинаю извиваться, изгибаться, чтобы не дать ему это сделать...

— Ну что, тебе достаточно предварительных ласк, дорогая? Хочешь уже полного проникновения?

— Свиной спермы тебе в жопу, Билли. Надеюсь, когда ты попадешься, тебе твой собственный х*й засунут в глотку и заставят съесть.