В прятки с любовью

— Оооо, жаль, да, что ты этого не увидишь? ..

В комнату входит человек. На нем черный костюм, белая рубашка. Искренний? Этот то что тут забыл? Что это за контора у них такая?

— Простите, я опоздал немного. Целку оставили мне?

— Да, сэр. Она готова.

Билли чуть ли не приседает, чуть ли не кланяется. С ума сойти, кто все эти люди?

— А чего она такая пораненная вся? На лице порез, на руке ожог... Вы чего мне порченый товар решили подсунуть?

— Девку надо было усмирить, сэр. Но мы с ней ничего не сделали, чтобы вам не понравилось. Она не будет сопротивляться, она уже достаточно измотана. Вам оставить ее привязанной? Или она должна быть свободна для церемонии?

— Нет, сопротивление оставим на потом. — Человек снимает пиджак, аккуратно вешает его на спинку кровати. В руках у него длинный предмет, похожий на меч, только затупленный на конце, черный, блестящий. Человек подходит ко мне с этой штукой в руках. Пристально смотрит. И вот тогда мне становится страшно. Пусть уж лучше Билли с его издевками, чем этот спокойный человек с длинной штукой в руках...

— Ну, что, побл*душка, по хорошему или по плохому?

Я дергаюсь на своем ложе, стараясь, как можно крепче, сжать зубы и вертеть головой. Он подходит к изголовью, его мерзкая х*йность прямо у меня перед носом. Гладит меня по голове, а я как могу, уворачиваюсь.

— Давай, шлюшка, может тебе понравится? Многим нравится!

Я нахожу в себе силы только мотать из стороны в стороны головойот омерзения и отвращения, до головокружения, до тошноты. Может, если я сблюю на него, он отстанет от меня. Зажмуриваю глаза, чтобы не видеть его. Чувствую руки у меня между ног, пальцами он лезет мне в...

— Так, она не готова, мне нужно чтобы она была готова. Я не хочу возни, давайте быстренько мне организуйте.

Некоторые парни достают свои члены и начинают стали надрачивать их, подходя ко мне. Господи, что же это такое тут происходит...

Никакого спасения, никаких теней я не замечаю. Потому что зажмуриваюсь, чтобы не видеть всего этого омерзительного действа. Чувствую только какую-то возню и как что-то липкое брызнуло мне на лицо. Потом слышится звук падающего тела. Я открываю глаза. Два парня, в одном из которых я узнаю... Ника, размахивая какими-то длинными ножами, дерутся с бесстрашными. Кровь из перерезанных глоток льет, как из ведра, бесстрашные пытаются сопротивляться, но парни действуют просто молниеносно. В какой-то момент появляются еще парни, хлопают приглушенные выстрелы. Билли кидается ко мне, помыслив перерезать мне глотку, но в его спину втыкается нож, и он падает, не добежав до меня пары метров.

Постепенно комната заполняется окровавленными телами. На полу, на стене, на кровати и на мне полно тягучей липкой жидкости с металлическим запахом. Мужик, похожий на искреннего, подняв руки вверх, жмется в углу. Некоторые бесстрашные, что были в комнате, пока надо мной издевался Билли, тоже стоят с поднятыми руками, несколько парней держат их под прицелами пистолетов.

Ник бросается ко мне, разрезает веревки, приподнимает меня. Все содержимое моего желудка, кажется, вместе с желудком, моментально оказывается на полу, прямо на лежащем там Билли. Доигрался мудохер?

— Салли, как ты? — спрашивает Ник, поддерживая меня в вертикальном положении и набрасывая на меня свою куртку, — что они с тобой сделали? Успели? Где больно?

— Вездеэээээ, — все теперь можно больше не сдерживаться, — мне везде больноооооооо, — слезы текут и текут, смешиваясь с моей и чужой кровью, размазывая все это по коже, заставляя ранки и порезы еще сильнее болеть. Я вцепляюсь в брата, как в спасительную соломинку, он, даже если бы и хотел, не смог бы вырваться от меня сейчас. — Николас, что это такое, почему они это делали со мной, кто этот мужик?

— Не трогай ее, Ник, — голос низкий, вибрирует от ярости, — ее срочно в лазарет надо, там ей и окажут помощь, — голос знакомый какой-то, где я его слышала уже? — Давай, ты неси ее, мы тут подчистим все.

— Не убивайте, мы ничего ей не сделали... — заблеял мужик к костюме, — поверьте, не успели.

— Ах ты урод, не успел он. — Парень подходит к «костюму», доставая нож. — Мы тебе помешали, стало быть? Не волнуйся, ты уже ничего не успеешь больше никогда, ублюдок п*здосранский.

Парень мощным ударом в челюсть валит мужика с ног, начинает избивать его. Когда мужчина почти потерял сознание, парень разрезал его штаны, на манер того, как это сделал Билли со мной. Взмах ножом и половина члена мужика отлетела к стене. Мужик завизжал на одной ноте, а меня опять вырвало.

— Вайро, оставь его для суда, пусть он там объясняет, как и что он не успел. Свяжи его и остальных, пускай вон молодчики со стояками тебе помогут. Я пойду, отнесу ее, ты только не лютуй тут.

— Ну этого обещать не могу, — с едкой ухмылкой отвечает парень. Блин, а ведь это он меня предупреждал насчет Билли. Он знал, что он входит в какую-то секту? — Иди уже, уноси девку отсюда, пока она тут все не заблевала...

Ник подхватывает меня под коленки и, поддерживая под спину, потащил лечить. Я прижимаюсь к нему, надо же, всегда думала ему на меня наплевать совсем, а он меня спас, вместе с Вайро.

— Тихо, тихо, не плачь, сестренка, все хорошо. Они, правда, с тобой ничего не успели сделать? Прости, что мы опоздали, мы должны были раньше появиться, но задержались, тут такое... еще и... не знаю как сказать, просто...

— Ник, что случилось? Что-то с мамой?

— Не с мамой, с мамой все хорошо... Мась, ты только не... Я знаю, что...

— Криса нашли, он умер? .. Что, Ники, не тяни, мне и так плохо!

— Матт... Он разбился, исполняя трюк на площадке... Он...

— Насмерть? — к физической боли примешивается и душевная. Я знала, что этим кончится, когда в чьей-нибудь семье кто-то лазает на небоскребы без страховки или прыгает с крыши на крышу на мотоцикле, рано или поздно, в такие семьи приходит смерть. Но все равно, знание этого не делает боль от потери меньше.

— Нет, не насмерть, но у него сломан позвоночник. Если он и выживет, он не сможет сам ходить. Мне так жаль, просто не передать...

Если он выживет, лидеры сами сбросят его в пропасть. В нашей фракции не церемонятся с инвалидами, предоставляя им на выбор гуманный или не гуманный способ избавления от своего присутствия. Сломанный позвоночник — это все равно, что умер. Слезы больше не сдерживаю, зачем. Пока Ники несет меня в лазарет, я утыкаюсь в его кожанку с заклепками, рыдая и цепляясь в него, как в детстве, когда боясь темноты не отпускала его от себя ни на шаг.

— Ники, побудь со мной. Мне больно. Мне страшно. Мне тоскливо. Мама знает?

— Знает. Опять закрылась, не реагирует ни на что. Мась, ты это... держись, ладно? — Ник неуклюже гладит меня по слипшимся от моей и чужой крови волосам. — Мне надо Вайро помочь, ведь нам еще перед лидерами отвечать за всю эту хреномуть...

— Ник, а как вы узнали? Как там появились? Кто эти люди? Что это за секта?

Поток моих вопросов приостановлен доком Френки. Он принялся выгонять Ника из палаты, но прежде чем уйти, брат успевает прошептать мне: