В прятки с отчаянием
Шрифт:
— Да заткнешься ты уже, за*бала вопить! — минут через пять, что я стратегически отмалчивалась на все расспросы кочевницы, прорезался голос задремавшего было охранника, заступившего охранять пленниц в ночь.
— Ей плохо, она задыхается. Поднял бы жопу ленивую и проверил, — тут же отбивает обеспокоенная не на шутку Тания.
— Тьфу, бл*дь, если щас подойду, то всем тогда ох*енно будет, а еще раз завизжишь, я тебе рот найду чем заткнуть, — пообещал мужик, но все же задницу поднял, чтобы проверить, намереваясь нам выдать наказания полной ложкой за нарушенный покой. — Ну, чего тут за х*йня, никак соскучились? Так я не прочь развлечься, хочешь? — глумливо предложил стервятник от щедрот своих, но увидев меня, осекся. — Эй,
У него аж глаза округляются, видя, как я давлюсь и захлебываюсь, выгибаясь в позвоночнике до хруста, и скатываюсь на пол с нар. Рядом жалко звякает задетая рукой железная миска, похожая на собачью, из которой тут весьма паршивенько кормят пленных. Пытаюсь вздохнуть, урывками хватая ртом воздух, лоб покрывается испариной. Немного пометавшись, надрывно всхрипнув последний раз и, дернувшись в конвульсиях, затихаю. Тишина.
— Да что за нах*й происходит? — совсем растерялся охранник, оглядывая замершее на полу тело. Выглядела я, кстати, в его мыслеобразах, совершенно скверно. Приближается вплотную к камере, но не спешит открывать, просто смотрит внимательно, пытаясь разглядеть, как я вдыхаю. Если все прокатит, то я потребую оскара, ей-богу!
— Чего ты стоишь, придурок, она сейчас умрет, думаешь тебя наградят за это? — всерьез негодует Тания и добавляет стервятнику, как серпом по яйцам, — вашему главному лидерская дочь живая нужна!
Дверь камеры тихинько скрипнула. Ага, испугался, сука, что я загнусь, а ума-то не хватает позвать на помощь, или хотя бы доложить о случившемся! Не ждет ничего дурного от девки, а зря, очень зря! Это хорошо, это правильно, ведь пленницы тут очень ценные. Осторожные шаги. Давай-давай, ближе… Только не дергаться, спокойно лежать, расслабив мышцы и не вздрогнуть, когда он зайдет и прикоснется, нащупывая пульс… Спокойно, все в порядке, просто лежи и жди, иначе никуда отсюда не вырвешься, если сейчас хоть капельку вздрогнешь или выдашь себя, то так и останешься в этой клетке, как животное. Спокойно! Нервы ни к черту, но выбора-то нет.
Но вместо того, чтобы потрогать мой пульс, охранник зачем-то ухватил меня за плечо. Наверное, хотел развернуть к себе, но мои рефлексы срабатывают отменно — быстро раскрутившись в его сторону и ухватив рукой тяжелую миску, со всей дури обрушиваю ее на голову склонившегося стервятника. Бах! Подсечка по ногам и мужик брыкается на пол, инстинктивно схватившись руками за разбитый лоб. Больно, урод? Рожа у него вся перекошенная, из рассечения на голове зачастила ручейком кровь. Вскочив на ноги, бесцеремонно луплю берцем под дых, вышибая дыхание и не давая возможности приподняться, и следом же по голове, отправив его в нокаут. Тания ахает, потом вскрикивает, но тут же стискивая ладонью рот, чтобы не услышали, хотя и до этого, на шум никто и не заглядывал. Крупная дрожь от хлынувшего в кровь адреналина, пробивает все тело, от гнева распирает сердце и сводит челюсти. Плевать на все. Мне даже не страшно. Как-то вот вообще никак. Я просто на автомате дергаю с ремня нож этого ублюдка и перерезаю глотку горе-охранника. Кровь хлынула фонтаном, заливая прорезиненный пол под ногами. Неужели удача отвернула от нас задницу, черт подери!
Боже, какая слабость, колени подкашиваются просто. И мутит от запаха крови… Переборов резкую дурноту, я облокачиваюсь спиной на стену, медленно сморгнув и постепенно приходя в себя. После всплеска энергии, накатила странная апатия; хотелось растечься по полу и не двигаться ближайшие несколько дней, но вместо этого присаживаюсь рядом с безжизненным телом, обложив сдохшего гада матом, забираю пистолет и быстро охлопываю карманы, найдя электронные ключи от камер.
— Так ты специально… А что дальше, как мы отсюда выберемся? — свистящим шепотом, скептически интересуется кочевница, но глазищи в надежде на свободу воодушевленно сияют.
— Как-как, ногами. Надоело в клетке сидеть. А ты против? —
бурчу я, отпирая ее камеру.— Мы даже не знаем, сколько их тут и где находимся? Стой, надо взять воду, хрен знает, где ближайший водоем будет.
Ну вот, уже лучше. Ворчит, но соображает.
— Ночью нас охраняют по одному, еще двое внутри, но они, скорее всего, спят. Самое главное сейчас бесшумно выбраться отсюда и бежать как можно дальше, чтобы Зейн не мог нас почувствовать. А там уж как-нибудь сориентируемся, — тихонечко разъясняю девушке, крадясь к выходу из трюма и тщательно прислушиваясь к тому, что происходит снаружи.
С дверью пришлось повозиться, чтобы осторожно сдвинуть и не привлечь к себе внимание скрипом. Отвоевав маленькую щелочку, ровно столько, чтобы можно было протиснуться, мы оказываемся в переднем кормовом отсеке. Кажется, и правда, никого нет, только парочка стервятников дрыхнут в соседнем помещении. У центра управления пусто. Вот и славно, можно отключить защиту силового поля. Весь путь до основной двери, мы провели на надрыве нервов и сердец, каждую секунду ожидая оклика, или вдруг кого нелегкая вынесет — еще хуже, Зейн услышит, но удачно добираемся незамеченными, вышмыгиваем тенями на улицу и прижимаемся к огромному борту базы.
Темно, неподалеку дотлевают костры, возле которых притулилась занятая собой охрана внешнего периметра, и, очень надеюсь, что нас они не заметят. Во вспотевшее лицо швыряет прохладный, ночной ветерок, и приступ головокружения не заставляет себя ждать. Огромное, иссиня черное полотно, сплошь усыпано крупными, яркими звездами — что может быть прекраснее?! А я не могу надышаться и жадно хватаю свежий воздух, уперевшись руками в коленки, только б не сползти на землю, как Тания. Бедная, сколько ж она в той духоте просидела? Ничего, главное выбраться. Правда, из оружия у нас только нож и пистолет с одной обоймой. Не густо. Совсем, бл*дь, не густо!
Лагерь, кстати говоря, не впечатляет. Грубо сколоченные из барахла и дерева навесы да времянки, больше походят на обычную стоянку кочевников. На это, видимо, и весь расчет. А вот сколько у них баз, не разобрать — все скрыты полями. Только чуть слышный гул и отбрасываемые покатые черные тени, выдают их в тусклом отблеске луны. Под ногами то ли рассохшаяся странная рыжая земля, то ли песок вперемешку с глиной, и насколько получается разглядеть местность — вокруг пустошь. Это не просто плохо, а по-настоящему паршиво, нам ведь и укрыться негде! Плюхнувшись на живот, я жестом зову Танию следом, но она дергает меня останавливая.
— Подожди, — шепчет девушка мне в ухо, — у них есть машины, видишь, за навесом. Давай одну возьмем, на своих двоих мы много не набегаем.
— Хорошо бы, конечно, но у нас нет ключей.
— А это уж мне предоставь, — и на изможденном, с заострившимися скулами лице, пролегла тень улыбки. — Бьюсь об заклад, в ваших фракциях не учат, как угонять тачки. А там всего-то, проводки замкнуть нужно. Давай, двигаем туда.
В другое время я, может, и повыделывалась бы, что, мол, воровать нехорошо, но вот точно не сейчас. Поэтому шустренько ползу за ней. Тания оглядывает весь имеющийся автопарк из шести стареньких фургонов, осторожно проверяет дверцы, пока крайняя не щелкает открывшись. Влезает внутрь. Мда, а воришка-то из нее ничего. Вон как бесшумно двигается.
— Топлива почти полный бак, давай, забирайся, — почти одними губами, проговорила она, пока приглядываю за охраной, но я только показываю ей нож и крадусь под соседние машины. Погоня обязательно будет, как пить дать… Вот только пусть сперва колеса дырявые заменят. И нам фора! С удовольствием напаскудив уродам, я забираюсь рядом с ней в фургон. Девушка уже во всю орудует с выдранными из-под руля проводами, ворча себе под нос, — ну же, чееерт… нихрена не видно. Какой же… ага… не, не этот…
— Давай шустрее, — шиплю я, — пока кого-нибудь не дернуло осмотреть периметр.