В прятки с отчаянием

Я поднялся и лег рядом с девушкой, приподнявшись на локте и рассматривая ее в лунном свете, накрыв еще одной накидкой, чтобы не мерзла.Маленькая ладошка, и вправду очень холодная, постепенно начинает теплеть, а тревожное выражение сменяется умиротворением. Веду пальцами вдоль ее предплечья, подушечки ощущают нежную, шелковистую кожу… Зачем я мучаю и себя, и ее? Ей это не нужно, она так сильно смущается каждый раз, когда я теряю контроль и так явно показываю ей свою… симпатию. Она не раз и не два ясно давала понять, что мы только друзья, между нами ничего не может быть, моя задача научить ее справляться со своим даром. Вот бы еще кто-нибудь научил меня справляться с собой...

Чем больше я узнаю ее, смотрю на нее, чем больше она открывается мне, тем больше я чувствую эту тягу, будто в мою жизнь вернулся недостающий кусок. Как я буду жить без нее дальше, просто не могу думать. Она повернулась, и темная прядка упала ей на щеку. Я осторожно, чтобы не разбудить, убираю волосы от лица и не могу насмотреться на открывшийся мне вид. Прежде чем я успел взять себя в руки и включить разум, наклонился и мои губы дотронулись до ее щеки. Нет! Я не должен… но как же это прекрасно. Никогда, ничего подобного не было в моей жизни, и как теперь жить дальше я не знаю. Люси глубоко вздохнула во сне, и заворочалась, уютно устраиваясь прямо у меня под боком, положила обе руки под щеку. Отчего в груди так тесно, а горло будто сжала удавка?

Все то время, пока мы общались детьми, она пыталась мне показать, что такое любовь. Присылала мне множество мыслеформ, где чаще всего мелькал ее отец и братья, но… Мне хотелось узнать о другой любви, что заставляет мужчину рисковать жизнью ради женщины. И тогда она присылала мне образы своих родителей, а потом и своего брата, нежно глядящего на белокурую голубоглазую девушку, обнимающего ее, целующего. Я и сам видел их, я пытался понять, что они чувствуют и всеми силами своей неокрепшей души хотел, чтобы они были вместе, но они не были… Они все время разъединялись, и причины мне были непонятны… До сегодняшнего дня…

Когда рядом со мной девушка, за которую я, не глядя, отдам свою жизнь, но не могу увидеть в ее глазах отклик на свои чувства, потому что… опоздал. Лусия любит другого, и у меня нет шансов, она прямо и четко сказала мне об этом. И то отчаяние, которое я испытываю сейчас, нельзя передать словами и даже мыслями. Так хочется плюнуть на все и поцеловать ее, по-настоящему, прижимая к себе покрепче, и я сделал бы это, будь я уверен, что почувствую отклик на свой порыв. Но я… не хочу быть ей противен. И я не буду… так поступать…

Я привлек ее к своему телу, чтобы согреть, зарылся в ее волосы, которое теперь пахнут немного тиной и дождем. Люси, Люси, я бы все отдал, чтобы быть с тобой, но… что у меня есть? Я могу только спасти ваш город, чтобы ты жила дальше, а потом мне только один путь — обратно за стену…

* *

Я обычно просыпаюсь раньше Люси, она кажется любительница поваляться, поспать, но сегодня все было по-другому. Когда я открыл глаза, обнаружил полное отсутствие девушки у себя под боком и никакой радости мне это не доставило. Опасности никакой я не чувствовал, а то, что она потихоньку сбежала, означало только одно, я был прав в своих предположениях и нужно уже брать себя в руки и перестать ухлестывать за чужой девицей.

Люси обнаружилась на берегу реки, она сидела, широко раскинув ноги, и тянулась вперед, будто хотела сложиться пополам.

— Люси, а что ты делаешь?

— Я работаю над растяжкой. Отсутствие тренировок сказывается на физической форме очень быстро. Ходьба тоже тренировка, но скорее на выносливость, а мне не хватает силовых упражнений, — она подняла на меня глаза, и сдув прядь волос со лба, выдохнула. — Чем пялиться, лучше б помог…

— Чем же я могу тебе помочь? — вскинул я брови вверх. — Я лучше костер разведу…

— Иди сюда, — махнула Люси рукой и свела ноги вместе. — Давай, подержи меня, а я буду качать пресс.

— Ты уверена?

— А что такое?

Я подошел к ней и аккуратно, стараясь не причинить боли, обхватил ее лодыжки.

— Люси, ты уверена, что это хорошая идея?

— Риз, послушай, — девушка села и пристально посмотрела прямо мне в глаза. — Когда ты окажешься в Бесстрашии, тебе придется делать много разных вещей, которых ты в своей жизни, скорее всего, никогда не делал. Побить девчонку — не самое сложное из этого. Ежедневные изнуряющие тренировки, на выносливость и силовые, стрельба по мишеням, полосы препятствий, метание ножей…

— Метание ножей? — улыбаюсь я во весь рот. — А это еще зачем? Где это-то может пригодиться?

— Бесстрашный должен уметь все и не задавать лишних вопросов, понятно? Ты многое умеешь, но наша инициация и не таких людей ломала…

— Почему у меня ощущение, что ты вдруг решила отговорить меня вступать в ваши ряды? — сощурившись, я вглядываюсь в ее лицо, чтобы найти подтверждение своим словам. — Ты думаешь я буду тебе там мешать? Но я не буду, Люси…

— Да, нет, ты меня не так понял, я просто хочу, чтобы ты был готов к тому, что тебя ждет и вовсе я…

— Тихо… — я вдруг почувствовал приближение… — Слышишь?

— Да, я предельно четко ощущаю, что кто-то тут есть посторонний, но вот кто…

— Смотри, Люси, — я поднимаюсь на ноги и иду встречать нашего гостя. Я знал, что рано или поздно он появится, но не думал, что он забредет так далеко. Я не терял с ним связи с тех самых пор, когда обрел память и мой дар снова стал служить мне, как и раньше. Лидер Эванс называл его Парень, и я не видел смысла обращаться к нему как-то по-другому.

— Риз, — зашептала Люси страшным голосом. — Это же…

— Да, это скриммен* (см. прим.). Ты помнишь его, Люси? Это тот самый скриммен, который помог твоей маме в поисках, когда тебя украли…

— Парень, — одними губами прошептала девушка, и ее рот чуть-чуть приоткрылся от догадки. — Какой он большой… Риз, ты чем его кормил?

— Зверь живет сам по себе, я только иногда сталкиваюсь с ним, — я подхожу к животному, и он, чувствуя меня, начинает покачивать головой. — Он нас не видит, но я могу с ним общаться, он довольно умный, и помнит всех вас, и тебя, и… твоего отца. Иди сюда, не бойся, он не причинит нам зла.

Парень за это время и правда здорово вымахал, и теперь для того, чтобы погладить его по голове, нужно высоко задрать руку. Тут, в застенье, много охотников за скримменами, почему-то считается, что их голова чего-то стоит, и если съесть их мозг, то можно их больше не боятся… Но все это чушь, конечно, и огромное количество животных гибнет только из-за подобного бреда. Парень склоняет ко мне голову, чувствует, что мы, ну во всяком случае я, ему рады.

— Ну что же ты, Люси! Ты ведь дивергент, не говори, что тебя не учили обращаться с этими животными!