В прятки с реальностью
Шрифт:
Решив, что теми словами, которые крутятся у меня в голове, тут делу не поможешь, тем более что ведь мне и самой жутко, до дрожи хочется, я сделала шаг вперед, второй уже дался намного легче, и направилась к Алексу, который слегка насмешливо и лукаво, но требовательно вглядывался в мои, обращенные на него глаза. Искушение оказалось слишком велико. Ишь ты, какой довольный. Алекс помог залезть на сцену, подав свою большую, горячую ладонь, не прекращая расточать шальную улыбку, что это видение приковало мой взгляд и пришлось мотнуть головой, решительно отводя свои глаза, скользя взглядом по его губам и, кажется, все же что-то еще вспоминая. После взгляда этих чёртовых глаз, и эти губы… Ведь как еще можно объяснить резкий выдох из своей груди и лишь усилившееся сердцебиение?
— Ты обещала мне, детка. Я лишь беру то, что
— Мы с тобой обязательно сочтемся, — шепотом на ухо и, затаив дыхание, прикоснулась губами к его щеке. Мягкая, теплая и чуть колючая… — А теперь я хочу свою песню. Давай, ты подписался!
Я слышу, как он смеется, но слегка оттолкнувшись от его широкой грудины, по привычке предпочитаю просто сбежать и подумать обо всем уже в одиночестве. А как вдруг захотелось сделать полшага вперед, и прижаться к нему всем телом, обхватить его шею руками, слыша, как в груди быстро бьется сердце и срывается дыхание… Стоп! Куда это меня понесло… А может быть… Всего на минутку… Нет, бежать!
Но когда зазвучала музыка я только нервно сглотнула, не смея шелохнуться, во все глаза уставившись на него. Алекс поет. Это изумленное зрелище заставляло сердце замирать, потом разгонятся и колотится так, будто оно вообще решило вырваться из груди и сбежать неизвестно куда, и вновь замирать, тщательно вслушиваясь в его голос, слова, музыку… они словно ломали какую-то выстроенную стену во мне. Я впитываю в себя каждую эмоцию, пытаясь как-то справиться с нахлынувшей волной разнообразных ощущений, чувственностью, отчего табун сладостных мурашек пробегает по телу. Песня казалась продолжением нереального сна, но она, увы закончилась, а я поняла, что нужно бежать отсюда роняя тапки, когда в зал вкатили огромный торт, пока коварный сюрприз не настиг именинника и всех присутствующих. Ой, что будет…
Бегом к двери, краем глаза приметив довольно потирающую в предвкушении маленькие ладошки Анишку, предусмотрительно спрятавшуюся за спиной Кевина, подозрительно косящегося на свою девушку и остальных хитрющих девчонок, последовавших примеру бесстрашной, тихонько отходящих в укрытия, знавших о том, что за приятный сюрприз поджидает нашего командира. Только я выскочила в коридор, пробираясь через толпу ребят, как… ахнул смачный взрыв, отдаваясь эхом по помещению, а потом визги, крики, ругань, взметнувшиеся до потолка сменились таким ржачем, что стены порывались пойти ходуном. Жаль, конечно, что я останусь без десерта, но боюсь, что Алекс сразу догадается, кто приложил свои корябки к хулиганству и наказания точно не избежать. Лучше спрятаться в комнате и сделать вид, что меня там не было и я ничего не знаю, пока…
Музыка: Polina Gagarina Time Stop (Оригинальный Минус)
— А ну, стой! — громыхнуло по коридору так, что я подпрыгнула. Вот блин, когда он успел уже очухаться-то? Ай-яй-яй, этого мы не предусмотрели, что большой, сильный и смелый бесстрашный не захочет ходить в сладкой массе. Как бы теперь половчее сбежать? А выход так близко, почти рукой подать, и если успею проскочить, то точно удеру и спрячусь. Ну же… Высокая фигура метнулась следом почти мгновенно, перехватив меня и обезоруживающе прижав к стенке. — Ну вот ты и попалась, детка! — прошептал он насмешливо на ухо, — это ведь ты эту х*йность придумала, верно?
– Ой, не я. Нет, не я… Пфф, ну, даже если бы и я, то что?
— Если ты имеешь в виду приготовление, то да, мы с Анишкой целый день потратили, создавая этот шедевр, — заявляю командиру, даря такой же наглый взгляд в ответ. Вот тебе, и попробуй только меня измазюкать. — Кто подсунул петарду в него, я и знать не знаю…
— А чего тогда чистая такая? И чего убегаешь? — он прищурился в полумраке коридора, чуть кусая нижнюю губу, и выглядел до того забавно, весь испачканный ванильным кремом, тестом и ягодами, что был сам похож на большой торт. Вкусный и аппетитный… боже, о чем я думаю… Алекс улыбается до ушей, а я не могу уже скрывать прорывающийся смех. Такой смешной, взъерошенный и милый, даже не смотря на шрам, который пересекает небритую щеку исовершенно его не портит и не устрашает, как мне казалось раньше, с задорным огоньком в глазах. — Даже не попробуешь свой шедевр?
— Да нет, я воздержусь,
пожалуй, поберегу фигуру, хи-хик..— Тебе смешно? Выставила меня клоуном и теперь смешно тебе? — командир притворно хмурится, сдвигает брови, стараясь придать голосу строгость и принять грозный вид, но у него совершенно не выходит быть серьезным. — Хороший подарок, вот уж спасибочки!
— Какие, черт возьми, бочки ты предлагаешь мне спасти, — отшучиваюсь я, не отводя глаз от его взгляда, вынуждающего гореть уже желанием отнюдь не сладкого лакомства.
— У меня для тебя кое-что есть, давай, детка, не ломайся… — он приблизился к моему уху губами настолько, что от его горячего, обжигающего дыхания мурашками покрылась вся кожа, а сердце, пропустив удар, забилось часто-часто. — У меня на лице и вокруг много вкусного, окатила меня тортом, давай, исправляй теперь, что натворила.
А я и не поняла, что сама сделала в следующее мгновение, взяв, и подчинившись сумасшедшему порыву, облизала его щеку. В конце концов, сам напросился…
— Мммм, Анишка была права, безумно вкусно… Я крем имею в виду, товарищ командир, не подумайте ничего такого… — я медленно, совсем осторожно, едва заметно, касаясь кончиком языка и губами, собираю еще один кусочек крема с его щеки, переводя дыхание и слыша сдавленный вздох Алекса, который стоял слишком близко, непозволительно близко, обжигая жаром своего тела, потихонечку пробираясь к мочке уха склонившегося мужчины, зажмуриваясь, повторяя про себя как мантру: Главное не увлечься, не смей увлечься! Распускаю свои напряженные мышцы, чувствуя, как он совершенно непроизвольно подается ближе, подставляясь под ласку, хотя казалось бы, куда еще ближе… Ох, сладкая волна гуляет по телу ознобом, а я кусаю его за мочку, украшенную небольшим туннелем, порываясь сбежать, и затуманенный взор мужчины немножечко трезвеет. Ну прости-и, я не буду больше так…
— А вот хрен ты угадала, куколка, — почти молниеносно перехватывая меня и беззастенчиво зажимая, Алекс снова возвышается надо мной, будто непробиваемый монумент, реакция у него отличная. — Теперь моя очередь… — слушая его шепот, словно со стороны, я уже начала молиться, чтобы пол под моими ногами треснул, позволяя провалиться куда-то под землю. А можно и ниже.
Я медленно обмираю в его потемневших глазах, обволакивающих своим взглядом и вздрагивая от едва заметного и осторожного, собирающего липкую сладость прикосновения губ с груди, заставившего учиться дышать заново, все тело дрожать каждой клеточкой, налиться теплом и приятной тяжестью. А его губы, беспардонные, манящие и такие мягкие, даже на вид, медленно поднимаются выше, оставляя мокрую цепочку своих мучительно-нежных прикосновений, а потом тянутся к моим…
— Если я тебя поцелую, ты в обморок не хлопнешься? — шепот в самые приоткрывшиеся губы, так и просящие его прикосновения. Боже… сердце давно уже не известно где, но колотится так, что слышно даже на улице. Его тёмные, с серо-стальным отблеском глаза приковывают, принуждают, лишая всякого здравомыслия и пленят.
И я вдруг отчетливо понимаю, что мне не хватало в моей жизни именно его. Такого упрямого, доброго, самодовольного, изредка безалаберного, сильного, дерзкого, но при некоторых обстоятельствах и слишком жесткого, так рано узнавшего изнанку войны. Не каждый человек может совмещать в себе такие разные, казалось бы, несовместимые качества. А Алекс настоящий. Самый настоящий, живой, пусть и в своём отгороженном защитной броней от многих мире, из-за боли потерей, поглотившей его душу и сердце, но живущий, а не существующий.
— А ты попробуй, вот и проверим. — почти на пределе отвечаю я, внутри уже всё начинало клокотать и воздуха совершенно не хватало, как бы жадно и судорожно я ни глотала его. — Только не думай, что ты такой уж неотразимый, чтобы от твоих поцелуев девки штабелями падали.
— Да я и не думаю, только вот почему-то стоит мне до тебя коснуться, ты сразу сознание теряешь. Может, это у тебя персональная на меня реакция? — уголок его губ подозрительно подрагивает, едва скрывая улыбку.
— Что-то много вы болтаете, товарищ командир! Вы что уже передумали целоваться? — припухшие губы всё ближе, распахнутые пропасти черных зрачков из-под полуопущенных ресниц. Я хочу этого касания всем своим существом, пожалуйста, мне так необходимо…, но он резко изворачивается и прикусывает моё ухо, что я изумленно замираю, глядя на мужчину во все глаза.