В прятки с реальностью
Шрифт:
— Дин… Почему мы раньше сюда не приходили? Это же так здорово! Это просто сказочно, невероятно, волшебно! Это красота, простор, это какое-то…
— Я не знаю, но я хотел сделать тебе подарок. — Дин подходит ко мне сзади и что-то прохладное обхватывает мою шею. — С годовщиной тебя, дорогая. Сегодня десять лет, как мы женаты.
— Господи, любимый… Я совсем забыла… Боже, прости меня, я правда…
— Не надо ничего говорить, я все знаю. Я очень сильно тебя люблю, моя нежная девочка. — Дин целует меня в шею, плечо, а я прижимаюсь к нему, все теснее и теснее. Теплый ветер обдувает мои пылающие щеки, тело само изгибается в этих самых родных в мире объятиях.
— Дин,
— Мелисса, зачем ты так переживаешь? Я все понимаю, не все женщины чадолюбивы, не всем на роду написано… быть матерью. — Он шепчет мне прямо в шею, слегка щекоча и еще больше распаляя, — В конце концов, если ты потом захочешь, мы можем кого-нибудь взять из комнаты малютки и воспитать, разве это проблема?
— Ну не знаю… Не родить своего, чтобы взять чужого… Я наверное не смогла бы вырастить чужого ребенка, это как-то… Странно…
— Знаешь, если Джанин с этим справилась, то уж у тебя-то точно получится. Я не знаю, зачем ты делаешь из этого проблему…
Все мое тело пронзило напряжением.
— Подожди, с чем Джанин справилась? Она что, вырастила какого-то ребенка?
Дин поворачивает меня к себе лицом.
— Я был уверен, что ты знаешь! Джанин никогда этого не скрывала, Мелисса! Джанин тебя удочерила, ты ей не родная по крови дочь. У Джанин не могло быть детей, она ведь самые первые эксперименты на себе проводила. Так ты, когда говорила, что боишься, имела ввиду, что боишься повторения Джанин? Девочка моя, почему же ты мне раньше не сказала? — Он прижал меня к себе, а я от избытка чувств стою просто в каком-то стопоре…
Ничего не надо. Не надо боятся, не надо жалеть, не надо потерянно вздыхать и чувствовать себя никчемной. Не надо тоскливо провожать каждую мамочку с коляской и женщину с животом. Не надо каждый раз, принимая роды, плакать вместе с роженицей, от счастья, и, не дыша, держать маленький комочек. Все это теперь можно испытать самой. Впервые в жизни захотелось поблагодарить Джанин, за то, что она мне не мать…
— Дин… Я всегда хотела маленького, всегда, понимаешь, с того самого момента, когда у твоей сестры родился Алекс, и вместо того, чтобы закричать, строго посмотрел на всех и чихнул. Я боялась, что у меня будет дочь и она будет напоминать мне Джанин, и я не смогу ее полюбить… Дин, она не сказала мне, ни словечка. Она вообще мало со мной разговаривала…
— В этом, наверное все эрудиты. Мы бы так и прожили бы всю жизнь не поговорив, если бы я тебя не привез сюда, где бесстрашные раньше устраивали свои посвящения! Девочка моя, я ведь ничего этого не знал, и не думал, как ты переживаешь. Я думал ты просто не хочешь отрываться от работы…
— Да какая работа, к черту все работы вместе взятые, я не могу больше приходить в пустую квартиру и слышать звенящую тишину. Я не могу больше видеть этот офигительный порядок, когда даже пыль появляется по расписанию и лежит на строго отведенном месте. Я хочу, чтобы у нас был такой бардак, чтобы через горы вещей нужно было пробираться, как по полосе препятствий, чтобы я искала свой лифчик и опоздала на работу, а ты пошел в неглаженой рубашке…
Дин смеется, а у меня только одна мысль, как же я его люблю… Мои губы впиваются в его…
— Дин, я хочу тебя, прямо здесь… Прямо сейчас… Пожалуйста…
Господи, как же это все фантастично. Как хорошо, когда не надо ни о чем думать, а просто наслаждаться любимым мужчиной, отдаваться ему, до самой последней клеточки, не сдерживаясь, не сдерживая его… Он срывает с меня одежду, голова кружится от вспыхнувшей в одночасье похоти. Это место заражает нас безумием, безрассудством,
бесшабашностью бесстрашных. Дикие, напористые поцелуи, рваное дыхание… Это было невозможно, великолепно, бесподобно, удивительно… Божественно. Подавшись моему напору, мой муж совсем растерял свою эрудитскую невозмутимость. Как же восхитительно смотреть в эти, совершенно пьяные от страсти, глаза, вжиматься в холодную шершавую стену подсобки, чувствовать его в себе, горячего, распаленного, целующего меня так, что низ живота пронизывает сильной и сладкой тяжестью желания, влажные поцелуи холодящие кожу из-за ветра, гуляющего тут на высоте, где можно не смущаясь и не сдерживая крики и стоны, дать волю всей накопившейся жажде…Я легонько целую его в плечо, мне хочется смеяться и плакать одновременно. Тело слегка потряхивает от пережитого восторга, Дин гладит мои волосы, шею, что-то шепчет нежное… Я смотрю в его глаза, я тону в его обожании… Нет, это невозможно, это только я такая счастливая…
— Я люблю тебя, Дин! Ты, только ты мой ангел-хранитель… Я так хочу родить тебе малыша, обещай, что у нас обязательно все получится…
— Я обещаю, я сделаю все, чтобы ты была счастлива, моя самая любимая на свете женщина!
сообщение на пейджер
«Родила. 6,5, 18,9 и 6,94, 19,29.* Сама. Принял Эрик. Я тебя убью. Ты чего в оброк грохнулась?»
«Прости. я беременная. будет дочь»
«Вот бл*дь. ура.»
Комментарий к 22. Предназначение (Дин/Мелисса) * Это английские фунты и дюймы. В переводе это 2950 гр и 48 см, 3150 гр и 49 см
====== 23. Крыша (ПС) ======
«В прятки со страхом», глава 16.
POV Эрик
— …говорит, что спихнули. И, кажется, не врет, потому что у нее здоровенный синяк на ноге…
Зик еще что-то бормочет, а я вижу, что мелкая пропала. Мой косяк. Слишком откровенно все выползло наружу. Я не один и не два раза слышал, как шепчутся у меня и у нее за спиной. Отношения с неофитами не одобряются ни лидерами, ни бесстрашными… А есть ли они, эти отношения…
А вот х*й знает. Ни хрена я, вообще, ничего не понимаю. Точно знаю — эта глупая, мерзкая девка, вечно лезет куда ее не просят. Страшно мешает. Бесит. Не идет из головы. Больше всего на свете хочется ее придушить и дело с концом. Однако… От мысли, что сейчас, в данную минуту, она могла бы лежать на дне пропасти с перебитыми костями и совершенно не живая, в животе холодеет и думать об этом не хочется совершенно.
Пиная в крайнем раздражении железную дверь, выхожу на крышу. Знаю точно, что она пошла сюда. Почему? Хер знает. Ну, да, так и есть, сидит, привалилась к парапету. Убраться бы отсюда надо нах*й. Вот, как бы, даже не ноги уносить… Однако, сажусь рядом с ней, щелкаю зажигалкой. Почему рядом с ней так… спокойно? Что не хочется больше ничего ни говорить, ни делать… Только сидеть, откинувшись спиной назад и глядя в темное небо.
— Опять босая рассекаешь, — не в силах подавить усмешку, говорю, глядя на ее голые ноги.— Хорошо что в этот раз хотя бы не в одних труселях.
— Рада, что тебе смешно. — недовольно ответила она. — Жалко туфли, но они были несчастливые. — продолжает, разглядывая свои ногти. Надо бы ее как-нибудь обескуражить. Чего она сидит такая потерянная?
— Хочешь новые? Могу подогнать.
— Я не возьму, - ага, посмотрела, как я отреагирую… Вот чертова девка, так и сидел бы здесь вечно. Чтобы не было ни неофитов этих долбо*бских, с их амбициями тупыми, ни изматывающих заданий, с которых х*й знаешь, вернешься или нет, ни конфликтов, ни ссор, ни другого дерьма…