В рамках дозволенного

Задержала ладонь на его запястье, коснулась легонько кисти… Тимка сжал кулак, ловя мои пальцы. Да, ещё бы не угадать, когда у подопечного появилась мания хватать меня за руки!

— Подарок? — улыбнулся он, приоткрывая один глаз. — Симпатичный. Спасибо.

Сердце предательски стукнуло в ответ на улыбку, но я сдержалась, оставаясь спокойной и собранной. А после заметила, передавая ему коробочку:

— Есть ещё это.

Тим отпустил мои пальцы и заглянул под крышку, хмыкнул, доставая на свет (если плотные сумерки вообще можно назвать светом) галстук. Даже в полутьме цвет был различим. Подопечный приложил его к себе, задумчиво опустив голову.

— Вишнёвый? — он лукаво посмотрел на меня, словно уже понял задумку, но хотел услышать ответ.

— Бордовый, — фыркнула в ответ.

— Кровавый… — Тимка кивнул. — Значит, ты всё же следишь, во что я играю?

А сам такой довольный, от улыбки аж скулы сводит. И мне тоже хочется в ответ улыбаться: да, слежу, да, играю сама. Да, чёрт возьми, Никита подал прекрасную идею!

— Вам помочь облачиться, сорок седьмой? — вопросом на вопрос ответила я. И Тим рассмеялся.

— 59-

Когда я завязала Тиму галстук и мы всё же зашли во двор, там было тихо, а часы уже уверяли, что сейчас пятнадцать минут одиннадцатого. Позднее время, все гости должны собраться и ждать именинника.

Но. Было. Тихо.

Когда мы миновали передние ворота, когда поторопились по тропинке к беседке, завешанной лёгкой сеткой. Первое время я пыталась вырвать ладонь из крепкой хватки Тима, чтобы его друзья не увидели, но потом… потом заметила, что друзей-то и нет. Только заставленный блюдами столик, занимающий половину беседки, поднос с прикрытым коробкой тортом на качелях, несколько стульев с мягкими подушками и одинокая лампочка, освещающая это великолепие. Всё. Ни души.

Я сглотнула, осмотрелась. И не выдержала:

— Никто не пришёл? Может, опаздывают? — завалила я Тима вопросами, пока он целенаправленно шагал к беседке. — Неужели Димка не сказал тебя, что уезжает?

Стало чертовски обидно. Но Дериглазов не мог такое скрыть, он же лучший друг…

— Сказал, — спокойно отозвался подопечный, усаживая меня на свободный стул. От сердца отлегло, но лишь слегка.

— А где тогда все? Может, их обзвонить? Или они в доме?

Я порывалась было вскочить, чтобы устроить бурную деятельность, но замерла, заметив, как вздрагивают плечи стоящего ко мне спиной подопечного. За секунду в голове пронеслась тысяча мыслей: расстроился, больно, плачет, неужели никто не пришёл? А потом раздался смех. Чёртов. Сдавленный. Смех. И я заметила, что столик сервирован на двоих.

Странное ощущение. Одновременно страшное разочарование, предвкушение чего-то неправильного — и необоснованная эйфорическая радость. Щёлкнул выключатель, беседка погрузилась во тьму вместе с подопечным, с едой, с грёбаными комарами, которые, к счастью, не могли пробраться через сетку.

— Все гости, которых я ждал, в сборе, — раздался голос Тима. — Празднуем!

И вокруг вспыхнули фейерверки. Но без шума, без огня, и не фейерверки вовсе, а разноцветные гирлянды. Яркие мерцающие огоньки, радужным шлейфом отражающиеся от сетки. Волшебный дождь из огней.

Я потеряла дар речи, забыла даже, что хотела возмутиться по поводу гостей. Так вот с чем он возился половину дня? В собственный день рождения своими руками создавал настоящую сказку? Ведь всё просто, всего лишь гирлянды, но… это слишком красиво. И слишком долго, чтобы ждать «в гости» меня одну. Он возился с проводами почти половину дня!

— Это… — пробормотала я.

— Симпатично, правда? — как ни в чём не бывало поинтересовался Тим, водружая на стол поднос с тортом и располагаясь напротив.

— Волшебно, — честно призналась я. — Но где остальные?

У меня это просто не укладывалось в голове. Парню исполняется восемнадцать. Лето, конец июля, почти все друзья свободны и могут прийти (Димка не считается, уехал, гадёныш), так почему же их нет? Тим слишком демонстративный и богатый, чтобы не иметь друзей или хотя бы тех, кто мечтает ими стать.

— Начнём с десерта? — предложил подопечный, снимая с торта крышку. Мой вопрос он успешно проигнорировал.

— Тим!

Он прекрасно понял смысл окрика, поднял на меня укоризненный взгляд и отставил крышку в сторону. Кажется, решил действительно начать с десерта. В руках мелькнула зажигалка, чиркнула кнопочка, вспыхнул огонёк, поджигая одну из свечек. Только тогда Тим всё же отозвался:

— Димка с Джоем уехали, Стаса я звать не стал, мы не настолько помирились, — он вздохнул. — В общем, я решил так. Это запрещено?

— Нет. Конечно, нет. Но почему не вечеринка?

— Не захотел пить.

Я следила за тем, как он легко зажигает следующую свечу. Как завороженная, наблюдала за пламенем: вторая, третья… Но не смогла удержаться от вопроса:

— Но почему не пригласил одноклассников, подружек? Можно же было и с ними ничего не пить.

Я, наверное, знаю ответ. Подсознательно. Но принять его слишком сложно, даже когда подопечный отрывает взгляд от огня, отпускает кнопку зажигалки и смотрит на меня, смотрит. Пристально, внимательно, бесконечно. На торте пылает ровно семь свечей. Счастливое число?

— Захотел отпраздновать вдвоём, — ответил он обезоруживающе честно и вновь взялся за зажигалку.

Восьмая, девятая, десятая…

— Только вдвоём, — добавил Тим. — Так уютней.

Уютней? Одиннадцатая, двенадцатая, тринадцатая.

— Ну вот не надо так на меня смотреть, — подопечный покачал головой, расправляясь с последними свечами. — Ты ведь уедешь через пару дней, тогда и закачу вечеринку, если буду сильно по ним скучать. А пока хочу справить вот так. Согласна?

Восемнадцатая свеча. Последняя. Вспыхнула, пылает — пламя пляшет в легком ветерке жаркого летнего вечера. И внутри меня тоже что-то горит, пылает. Слишком обжигающе, потому что это просто неправильно, но невероятно ярко и приятно. Стоит подняться, поблагодарить подопечного и предложить позвонить Стасу с сестрой, например. Уйти и не поддаваться очарованию сверкающей гирляндами сказки, которая должна принадлежать не мне.

Но вместо этого я улыбнулась и ответила:

— Согласна. С днём рождения?

— Именно, — кивнул он.

Наверное, это огоньки затуманили мне разум, ослепили. Но праздник должен продолжаться, чтобы в голове играло: «show must go on» и всё было приторно прекрасно. Так что я потянулась к торту и поправила слегка покосившуюся свечку, случайно заляпав мизинчик кремом. «Не страшно, не побрезгует», — хмыкнула мысленно, облизывая палец.

Тим смотрел. На меня. Смотрел и улыбался. А в глазах его мерцали огоньки, как у кота, наблюдающего за новогодней ёлкой. Примерно так же Фай любовался гирляндой за пару минут до того, как свалить дерево к чёртовой матушке.

— Ну, вперёд, — предложила я, разрывая тишину и подаваясь чуть ближе к свечам.

Подопечный усмехнулся, покачал головой, замер на пару минут у самого торта и резко задул свечи, одним рывком. Запахло дымом и тёплым воском, дышать стало болезненно тяжело. Мы замерли вместе где-то над свечами, среди тонких колечек дыма, вздымающихся над тлеющими фитилями, всего в нескольких сантиметрах друг от друга, близко-близко. Взгляд глаза в глаза, ловя отблески гирлянд.

— Загадал желание? — почему-то шёпотом поинтересовалась я.