В ритме танго

– Мне казалось, у тебя другой партнер… - непонимающе протягивает он, глядя на меня.

– Длинная история, - устало отмахиваюсь я.

– Понятно, - он улыбается. – Не хочешь поужинать?

– Поужинать было бы шикарно! – радостно восклицает Николас.

– Не ты, дебил! – ору на придурка я. – И… Грег… для ужина как-то поздновато, знаешь…

– Что-нибудь легкое, - пытается убедить меня он. – Может, суши?

– А может, просто подбросишь меня до дома?

– Да, и меня заодно! – опять встревает Николас.

– Если ты, придурок, сейчас же не исчезнешь, - шипением летит с моих губ, - я тебя кастрирую, ты понял?

Терпение уже не грани, и я сотни раз видела, каким нехорошим блеском сверкают мои глаза в гневе.

– Исчез бы. Но как предлагаешь мне домой добираться? – возмущается Николас. – Метро сейчас хер дождешься!

– Такси возьмешь, - огрызаюсь я.

– Да ладно, - мягко говорит Грег. – Подбросим его, а потом я тебя завезу. Больше будет времени поговорить. Садись, - он галантно открывает передо мной дверцу машины, и мне ничего не остается, как скользнуть на дорогое кожаное сиденье.

– Мужик, - слышу я сочувствующий голос Николаса и хлопок рукой по плечу, - мужик, беги отсюда, а то она тебе яйца оторвет…

Боковым зрением замечаю, как Грег смотрит в мою сторону и улыбается.

– Знаешь, в таком диком характере, как у Вивьен, есть свои прелести, - мудро изрекает он.

Вот так вот, ублюдок, слышал?! И вот тебе-то я яйца точно оторву…

Машина гладко скользит по асфальту, и меня от этого клонит в сон.

– Где тебя высадить? – мягкий голос Грега пробуждает меня.

– Вооон за тем углом, - Николас тычет пальцем вперед, и мы буквально через секунды оказываемся на нужном месте.

Паршивец вылезает из машины и протягивает Грегу руку.

– Ну, все, мужик, пока. Тачка у тебя – что надо, - восхищенно говорит Николас на прощанье. – А вот девица так себе, - не может не добавить эта сволочь.

Он пытается подмигнуть, но с огромным распухшим синяком выглядит это так жалко, что вызывает у меня только усмешку, а у Грега - сдержанную улыбку.

– Пока, Ник, - улыбается он, и я, аллилуйя, избавлена от общества самодовольного нахала.

– К тебе или ко мне? – спрашивает Грег, спустя несколько минут.

– Что? А… я… Давай не сегодня, ладно? Я так устала… Этот придурок меня окончательно вымотал…

– Понятно. Какие с ним проблемы?

– Он высокомерный зазнавшийся пустозвон, который прилагает на грош усилий, но получает от этого на миллион результата! Вдобавок ведет себя, как малое дитя, как только перестает танцевать! С ним же вообще разговаривать нормально невозможно! – выливается у меня давно кипевшая злоба.

– А ты не зазнавшаяся? – мягко и совсем необидно интересуется Грег, уверено ведя машину.

– Я – трудяга, поэтому все, чего добиваюсь, заслужила! Если бы ты знал, сколько времени я трачу на репетиции…

– Да уж догадываюсь… Почему его поставили тебе в партнеры?

– Мой партнер ногу сломаааал, - зеваю я и откидываюсь на теплое сиденье, - а концерт совсем скооооро… - еще один зевок, и я прикрываю глаза.

– Вы завтра долго?

– Мм? Не знаю… Может быть…

– Я заеду за тобой, - уверенно говорит Грег.

– А? Ну, ладно… Ты, все-таки, нашел меня…

========== Танец четвертый, успокаивающий ==========

За полторы недели работы мы даже привыкли друг к другу: я теперь знаю, чем его мотивировать, он – как сделать меня мягче. Все понеслось в каком-то бешеном ритме: работа, разговоры с этим имбецилом; вечером – теплые руки Грега и его понимающий взгляд; мягкая постель в его шикарной квартире на такой высоте, что мне иногда страшно; секс, если я не слишком вымотана. А потом опять по кругу…

Выходные я провожу с Грегом, забыв обо всех па, выпадах, плие и прочем безобразии. Но в ночь на понедельник мне снится Николас. Мы танцуем в рабочей студии именно так, как мне хочется – страстно, безудержно, свободно… Я просыпаюсь с рассветом и долго не могу понять, было ли это на самом деле.

Увы, не было, и в среду постановщик опять разочарованно смотрит на наши отточенные движения. Он не выражает недовольства ничем, но я слишком хорошо научилась смотреть. В зеркала, на лица людей. Они – как открытые книги, только иногда приходится читать между строк.

Потрясающее танго – Roxanne. Номер, вообще, групповой, и в нем участвует несколько пар, но мы бьемся над одним единственным куском – нашим соло – чертовых полторы недели.

– Стоп… стоп… - прикрывая уставшие глаза рукой, тихо говорит постановщик уже к концу дня.

Николас останавливается и бережно (!) опускает меня на пол, потому что в этот самый момент я проделываю сложный элемент, опираясь лишь на его бедро.

– Ребята… - постановщик подходит к нам и не знает, что сказать. По лицу видно, что слов действительно нет, ведь он сам не может понять, в чем проблема. – Вы делаете все прекрасно, но… Не знаю, это не то, что я хочу.

– Мистер Лазаль! – не выдерживаю я, потому как уже вечер и все разошлись, а мы с Николасом работаем буквально до обморока третий день к ряду. – Что еще не так? Вы исправляли нас, мы тут же переделывали правильно!

– Вивьен… Ты профессионал. Ты двигаешься, не задумываясь, твое тело само знает, что делать, но… ты не чувствуешь это. Эмоции на твоем лице либо наигранные, либо отсутствуют вовсе.

Мой рот возмущенно открывается, а брови сходятся на переносице. Я… да я… Да я танцую уже девятнадцать лет! Как он может такое говорить?! Сейчас точно сорвусь и выскажу Лазалю все, что думаю и чего на самом деле не думаю о его манере работать с танцорами.

Твердая рука проводит по моей ягодице, и палец замирает в полудюйме от возбудимой точки.

– Николас, ублюдок, какого хрена?! – поворачиваюсь и ору на него, вместо Лазаля, а идиот сразу убирает руку.

– Прости, не удержался, - ухмыляется он. Синяк рассосался, и теперь оба его озорных глаза смотрят нормально. Но, обещаю, это ненадолго! – У тебя шикарная задница…

– Да пошел ты!

– Только с тобой, прелесть моя.

С губ срывается звериный рык, потому что слов на такое хамство уже не осталось. Я бью ублюдка по лицу, по мускулистым плечам, по груди, толкаю и пихаю его, а он ни секунды не сопротивляется и, кажется, специально дает мне это делать, просто для разрядки. Руки дрожат – все силы сегодня ушли на репетиции, - и из глаз начинают литься бессильные слезы отчаяния. Ну что я делаю не так?! Вижу себя в зеркало: вспотевшая, раскрасневшаяся, из тугого пучка волос выбиваются отдельные темные пряди, глаза уставшие, красные, мокрые дорожки на щеках, и опустившиеся плечи… Жалкое зрелище…