В ритме твоего тела

Ко второму куплету, я смогла совладать с волнением. Мне помогла музыка, она всегда помогала… Я, как и Джеймс, никогда не писала песни для толпы. Мои тексты были чем-то вроде исповеди, завуалированной автобиографии. В них прятались личные переживания, размышления, мечты.

Я настолько глубоко ушла в себя, наслаждаясь процессом, что полностью отключилась от материального и вспомнила о присутствии британца лишь к третьему куплету, когда, совершенно неожиданно, за моей спиной проснулась ударная установка.

Резко обернувшись, я испуганно посмотрела на блондина, по-хозяйски сидевшего за барабанами. Он подбадривающе улыбнулся и ударил по тарелке, подхватывая ритм. Я немного растерялась, но продолжила петь:

«Не надо. Не надо.

Не надо так думать.

Я твоя любовь, и твоей останусь.

Можешь в это поверить.

Я никогда не покину тебя.

Небеса знают, что я этого не сделаю.

Милый, не говори «не надо»»

Наша маленькая импровизация длилась не больше минуты, но за это время я успела вспомнить каково это – быть частью чего-то большего. Не красивым приложением или «вынужденным долгом», а звеном общей цепи, столь же важным и незаменимым.

Песня закончилась, но я ещё долго не решалась отнять руки от рояля. Сидела и гладила чёрно-белые клавиши, словно, в скором времени, нас ждало долгое расставание.

– Когда ты её написала?

Джеймс выбрался из-за установки, неспешно подойдя ко мне. В его руках было два бокала, наполненных наполовину. Я с готовностью приняла напиток, тут же окропила губы терпким алкоголем и растерянно пожала плечами.

– Не помню, не так давно.

Блондин сощурился. В его глазах блеснуло недоверие. Не знаю почему, но я мгновенно выпалила правду:

– Три года назад…

Да, именно так! Уже тогда я чувствовала, что мы с Аланом становимся чужими…

Марлоу ничего не сказал, вообще никак не отреагировал, молча приложился к вину, а затем зацепился взглядом за кромку бокала, вертя его в руках. Даже и не знаю, хорошо это или плохо.

– Может быть, прогуляемся по каньону? – спустя некоторое время, предложил блондин.

Я удивлённо хлопнула глазами, но ответить ничего не успела, за окном раздался звук подъезжающего автомобиля. А затем тишину ночи вдребезги разбили несколько нетрезвых голосов – вернулись The Crash.

Джеймс досадливо вздохнул, поставил бокал возле рояля и нервно провёл по волосам ладонью.

– Пойду, прослежу, чтобы они не разнесли ваш гостевой дом, – печально улыбнулся он.

Значит, вечер окончен. И я снова не могла определиться – хорошо это или плохо!

– Спасибо за приятную компанию, – выходя из-за инструмента, стараясь «держать марку» и не выдать собственного огорчения, кивнула я.

– Теперь ты зафрендишь меня на «фейсбук»? – посмеиваясь, подмигнул британец уже будучи на пороге гостиной.

– Так и быть, зафрендю, – улыбнулась я, провожая блондина взглядом.

Через несколько секунд Марлоу вышел из особняка, но не из моей головы…

Эпизод пятый

Не успела я добраться до подушки, как телефон замигал оповещением – Джеймс Марлоу хочет добавить вас в друзья. Я невольно улыбнулась, разблокировала дисплей и, поколебавшись всего пару ударов сердца, подтвердила запрос. В эту же секунду пришло сообщение:

«Свершилось, королева LA снизошла до обычного британского парня!»

Тихонько посмеявшись, я быстро набрала ответ:

«Как там гостевой домик?»

«Живее всех живых, чего не могу сказать о ребятах…»

«Покорили Лос-Анджелес?»

«Скорее Лос-Анджелес покорил их» – смеющийся смайлик.

Глубокий вдох должен был прояснить мысли, но стало ещё хуже. Я чувствовала щиплющий душу восторг, пусть и понимала, что это неправильно. Было так приятно погрузиться во что-то настоящее, без пафоса и притворства, ощутить жизнь хотя бы на самом кончике языка.

Нажав на миниатюру аватара из диалога, я перешла к профилю. Первая запись на стене: селфи-фото The Crash, видимо только-только сошедших с трапа самолёта в Лос-Анджелесе. Подпись: Американская мечта в кармане британцев! Несколько хэштегов с названием группы и именами её участников. Радостные улыбки, крепкие мужские объятья, команда.

Меня снова накрыло ощущение колючего одиночества.

«Какие у тебя планы на завтра?» – очередное сообщение.

Хм, а какие у меня планы? Как и всегда, быть женой Алана Харди. Отвечать на переадресованные звонки, общаться по необходимости с журналистами, разгребать счета и корреспонденцию, проверять контракты, назначать встречи, корректировать график некоторых артистов. Обычная рутина «человека на подхвате».

Не сумев придумать ничего нейтрального в ответ, я написала скромное:

«Пока не знаю.»

«Окей» – и что это значит?

Ещё несколько секунд спустя я оповестила Марлоу, что входная дверь незаперта и, как только он закончит играть в няньку, сможет беспрепятственно вернуться.

«Я решил остаться с парнями» – ответил Джеймс.

В груди внезапно трепыхнулось нечто похожее на обиду.

«Вы и так с Аланом много для нас сделали, не хочу злоупотреблять» – добавил следом музыкант.

«Ну, тогда спокойной ночи» – тут же ответила я, чтобы не брякнуть лишнего и, дождавшись ответного пожелания, отложила мобильный на тумбочку.

Примерно через пять минут телефон завибрировал снова, но это было не сообщение, а дозвон. Я подскочила, как ошпаренная, взволнованно хватая смартфон в надежде увидеть… Стоп, у Марлоу нет моего номера! Или есть?..

Всё оказалось куда прозаичнее. Звонил Харди.

– Милая, прости, что так поздно, совсем замотался и забыл позвонить.

Я глянула на электронный будильник возле кровати. Почти половина первого, значит в Нью-Йорке дело к четырём утра. Не хило.

– Ничего страшного, а ты чего не спишь так поздно? Акклиматизация? – зевнув, спросила я, и тут моё внимание привлёк шум на заднем плане. Голоса, музыка, смех. – Что за галдёж? Где ты?

– Сэм устроил вечеринку в честь моего прилёта, я не мог отказать, – промямлил муж.