В руках дьявола

Тристан прикрывает глаза, а мои жжёт от непролитых слёз. Знал бы Тристан, что он и Роб получили смертельные раны и это произошло по моей вине, не благодарил бы меня и уж точно не называл бы другом. Если бы Тристан знал, на что пошёл его настоящий друг, то проклял бы меня.

Но прямо сейчас я не могу рассказать ему всё. Тристану нужен покой. Так что моё покаяние откладывается. Или, может, я просто боюсь признаться и перекладываю рассказ о произошедшем на Демиана, зная, что он меня не сдаст?

Демиан… Нет, не могу сейчас о нём думать.

Выхожу в коридор и быстро иду в направлении комнаты персонала. Хотя вряд ли я там кого-то застану. Скорее всего, придётся выискивать медсестёр в палатах.

Однако мне везёт, и прямо посреди коридора я натыкаюсь на Хизер. Она одна из подруг Тристана и по совместительству доктор (кто бы мог подумать!). Сообщаю ей о том, что Тристан пришёл в себя и просит обезболивающее. Хизер быстро уносится в направлении его палаты, а я отправляюсь в комнату отдыха, чтобы оповестить Сюзанну.

Она реагирует бурно и сразу срывается с места, оставляя меня одну. Я знаю, кому ещё нужно сообщить, но не тороплюсь. Дело не в том, что я избегаю Демиана. Просто… всё сложно. Стало сложно после его решения. А после нашего разговора, который состоялся сегодня утром, стало ещё хуже.

Опираюсь руками на гладкую поверхность столешницы и опускаю голову. Мне кажется, проходит вечность, пока я так стою. Глаза щиплет, а дыхание даётся с трудом.

Только не плакать. Только не…

— Никки.

От этого голоса внутри всё переворачивается. Демиан заходит в комнату, прикрывает за собой дверь и приваливается на неё.

— Тристан… он очнулся, — выдавливаю я хриплым от сдерживаемых слёз голосом.

— Знаю. Я только что от него.

— И как он отреагировал на новость о твоём бегстве?

Я вскидываю голову и с вызовом смотрю на него. На Демиане тёмные солнцезащитные очки. Он носит их с тех пор, как мы вернулись в город, и лишь я знаю причину.

Мне хочется сорвать их и уничтожить. Наорать на него. Может, даже ударить. Высказать всё ещё раз. Отмотать время назад. Сделать что-то. Или, наоборот, не сделать.

Но я просто молча сверлю его взглядом.

— Никки, — Демиан вздыхает и качает головой.

— Это моё имя, да, я в курсе. Ты не ответил на вопрос.

— Мне придётся уехать, ты же понимаешь.

Внутри поднимается что-то тёмное и неконтролируемое, и я срываюсь с места. В три шага подлетаю к Демиану и отвешиваю ему звонкую пощёчину.

Его голова дёргается в сторону. Моя ладонь горит, а на его щеке проступает ярко-красный отпечаток. Но мне не стыдно. Я бы ударила ещё раз. И я замахиваюсь. Однако на этот раз Демиан ловко перехватывает мою руку.

— Осторожнее, Никки. Не забывай, с кем тебе приходится общаться.

Он говорит так спокойно, что по позвоночнику ползёт холодок. Но мне не страшно. Я зла. Нет. Я в ярости.

— О, я помню! Помню, с кем говорю. С трусом! Ты всё решил, даже не посоветовавшись со мной, а теперь бежишь от своих решений.

— У меня не было времени. Ты прекрасно это знаешь. Если бы я ждал тебя, Тристан, Роб и многие другие погибли бы. Мы и так потеряли многих. Я не…

— Ты всегда это делаешь. Оберегаешь других, жертвуя собой, но абсолютно не думаешь, что с ними будет, если с тобой что-то случится. Ты…

— А ты разве нет? Когда ты встала на его пути и заслонила всех собой, думая, что Люциан хочет навредить нам, разве ты не сделала то же самое, Никки?

На его лице играют желваки. Демиан тоже взбешён, но у него лучше получается скрывать это. Я же, уверена, выгляжу и веду себя как настоящая фурия. Учитывая, что всё по определению должно быть наоборот, это даже комично. Но мне не до смеха. Я злюсь. И мне больно. Больно, чёрт подери!

Потому что это всё из-за меня. Из-за моей глупости и самонадеянности. Если бы я не пыталась остановить Люциана, ничего этого бы не случилось.

— Мне жаль, — выдыхаю я, пытаясь затолкать слёзы обратно. Но они льются — беззвучные и горячие. Обжигающие. Яростные. Горькие. И стыдливые. — Я поеду с тобой, Демиан. Я не брошу тебя. Мне неважно, что…

— Неважно?!

Он хватает меня за плечи и разворачивает вместе с собой. Теперь я прижата к двери, а Демиан нависает надо мной, окутывая родным запахом дождя и сандала. Это ранит ещё больше. Если Демиан не изменит решение, то это последняя наша встреча. Неужели мы и её потратим на ссору?

Он снимает тёмные очки, и я судорожно тяну воздух, смотря на адское пламя, пылающее в его глазах.

Люциан больше не использует Демиана как сосуд для себя. Он получил гораздо больше — его верность. Адское пламя в когда-то серо-голубых глазах — это знак принадлежности хозяину.

Тристан и Роб умирали, и Демиан призвал Люциана. И, разумеется, за спасение их жизней Люциан потребовал плату. Демиан проживёт свою человеческую жизнь, выполняя поручения Люциана, а затем переродится в нечто иное, чтобы служить ему вечно.

При нашей последней встрече Люциан не сказал мне, что это Демиан его призвал. А во время сражения он не соизволил дать мне ни единой подсказки, что Вито и его люди предали нас. Зато Роза произнесла фразу, о которой я не могу перестать думать.

Люциан никогда не делает ничего просто так, без веской на то причины…

Правда ли кто-то мог прочитать наши мысли, и поэтому он не поделился планами? Или Люциан специально подстроил всё таким образом, чтобы я помешала ему, наших друзей ранили и Демиан был вынужден заключить с ним ещё одну сделку? В случае с Люцианом никогда нельзя быть уверенной на сто процентов.

«Ты не могла догадаться. Я этого и не ждал», — вот что он сказал мне. Люциан не разозлился на меня, и теперь это обрело смысл.

Я не знаю, кем станет Демиан после смерти, он не говорит. И он хочет покинуть нас. Уехать туда, где мы его не найдём. Демиан боится, что может навредить нам. Боится, что адское пламя и способность влиять на чужой разум — это лишь начало изменений.

— С этим ты хочешь жить, Никки? — цедит он мне в лицо, обнуляя и без того ничтожное расстояние между нами. — На это ты хочешь смотреть, просыпаясь по утрам?