В самом Сердце Стужи
Шрифт:
А в следующий момент на мои плечи легли две грубые ладони, а плотная ткань тяжелого плаща окутала со всех сторон, согревая, будто бы от самой красной подбивки исходил непонятный жар.
Барон Виктор Гросс закрыл меня от всех этих людей, окончательно огласив своей женой.
Моя клетка захлопнулась.
После брачной ночи как минимум эту жизнь я закончу как баронесса Эрен Гросс.
Глава 14
Виктор
Во время всей свадебной церемонии Эрен выглядела, как неживая.
Как марионетка, за веревочки которой дергал невидимый кукловод, она шла, стояла и даже дышала, будто бы ею кто-то управляет.
На точеном лице моей невесты не проскользнуло ни единой эмоции, как мы поднялись на
Единственный момент, когда я увидел изменения в ее настроении — когда спешно укрыл полураздетую девушку плащом и под громогласные крики своих бойцов и гостей увел ее из главного зала в спальню.
Кто-то порывался проследовать за нами — это давняя традиция, присутствовать на консумации брака, но я дал четкие указания Ларсу и Арчи бить между ушей любому, кто посмеет шагнуть из зала в сторону третьего этажа. Иначе пострадают уже их лица.
Мою угрозу заместители восприняли серьезно, так что парочка дебоширов из моих собственных дружинников была быстро усмирена, а другие гости — старейшины и несколько купцов, которые постоянно торговали с Херцкальтом и которые задержались в городе специально ради свадьбы, даже не сдвинулись со своих мест. Старейшинам было вообще не до меня — судя по тому, как некоторые дружинники стали делать крюки через дальние столы, я понял, что процесс знакомства моих парней с дочерьми уважаемых семей под присмотром старших идет полным ходом.
Я аккуратно придерживал Эрен за плечи, когда мы поднимались на третий этаж, чтобы девушка не запуталась в плаще и не рухнула на высоких ступенях. Сам же я особо за дорогой не следил, полагаясь на рефлексы, ведь чем ближе была спальня лорда, тем больше в моей голове металось мыслей.
С того момента, как я попал в этот мир, мне пришлось отключить почти все эмоции. Это было не слишком сложно — жизнь в инвалидной коляске убила во мне большую часть того, что обычно называют «душой». Нет, живя с матерью, я старался улыбаться, разговаривать, чем-то заниматься. Ездил на процедуры, пил лекарства, гонял на своем инвалидном кресле за покупками в ближайший супермаркет и на пункт выдачи. Старался жить, будто бы ноги у меня все еще работают. Но внутри у меня была огромная дыра, размером с американский госдолг. А может, и больше. Я почти ни с кем не общался, кроме матери — старые друзья быстро исчезли. Кто-то женился, кто-то переехал, от кого-то я отказался сам. Новых — не появилось.
И женщин в моей жизни тоже не было. Может, будь я в крепких отношениях на момент падения с высоты, рядом со мной кто-нибудь бы и остался, но мне не повезло.
Я привык жить в эмоциональном диапазоне между бревном и роботом, привык делать то, что нужно, просто потому что есть такое важное слово — «надо».
И вот это «надо» очень помогло мне выжить в теле Виктора Гросса.
Надо выполнять роль командира наемников.
Надо пропустить мимо ушей слова аристократов и строить укрепления.
Надо сражаться и убивать.
Надо жить.
И я жил, точнее, двигался по заданной самому себе траектории, из точки «А» в точку «Б». Двигался неуклонно, эффективно и довольно быстро.
Для мужчин, которые находились в моем подчинении — это было идеальным раскладом. Я был отличным воином, хорошим командиром и, надеюсь, буду приемлемым лордом.
Но вот что, черт возьми, мне делать с этой девушкой, которую я прямо сейчас веду в спальню?
Погрузившись в свою роль, я совершенно упустил из виду момент, что Эрен — живой человек. У меня был почти месяц на то, чтобы как-то с ней познакомиться и наладить контакт, но я упустил это время. Признаюсь, проницательность дочери графа Фиано меня неслабо напрягала, а взгляд этих серых, почти белесых глаз… Она будто видела меня насквозь, могла залезть ко мне в голову, но не делала этого, просто потому что ей это было неинтересно.
Вместо общения с будущей женой я бегал от нее, натягивая на голову шлем и скрываясь из поля видимости сразу же, как только Эрен появлялась на горизонте.
И сейчас я вел
в спальню девушку, которую едва ли знаю, с которой едва ли проговорил за последний месяц больше часа.А еще я не обсудил с ней вопросы брачной ночи и консумации брака. Хотел, но не смог. Когда речь зашла о приглашении старейшин, и я попытался аккуратно донести до нее, что это не просто прихоть, а вполне себе политическая необходимость — я даже голос понизил, чтобы звучать спокойнее и ласковее — Эрен почему-то вся сжалась и потупила взгляд. Как будто ждала, что я вот-вот ее ударю.
Видя, как она замерла, словно мышь перед тигром, у меня язык не повернулся обсуждать с ней то, что нам нужно будет сделать для окончательного заключения брака. Я просто оставил этот вопрос на откуп «будущему Виктору», как делал весь последний месяц.
И вот, как в том анекдоте про ведро гвоздей и сессию, то самое «будущее» наступило. И я совершенно не знал, что мне делать дальше.
Подхватить хрупкую девушку на руки и внести в спальню, открыв дверь ногой и радостно хохоча? Так ее сердечный приступ хватит, а я останусь вдовцом. Завести в комнату и потащить в ванну, которую слуги наполнили теплой водой, попытавшись воспроизвести романтическую сцену из пошлого кино, понадеясь, что смогу распалить ее чувства, сидя в горячей воде? Такое бывает только в том самом пошлом кино или между старыми парочками, да и здесь так не принято. Зайти в комнату, потушить все свечи и улечься в постель, в надежде, что все получится как-то само? Ага, еще можно кричать «Мать-природа, помоги!» для верности. У Эрен же нет сексуального опыта, она совсем молодая девушка. Сколько ей, девятнадцать? Максимум второкурсница, да еще и из средневековья, чего я вообще от нее ожидаю?
В итоге мы уже оказались в спальне, а я так ни к чему и не пришел. Эрен замерла на пороге, кутаясь в мой плащ, я же аккуратно закрыл дверь и опустил засов — если кто-то напьется и убежит от Арчи и Ларса, может произойти казус. А мне казусы были ни к чему.
Я нервничал, не знал, куда деть руки, да и вообще, всего себя. Так что единственное, на что у меня хватило мозгов — уставиться на накрытый перед камином столик, куда по моему приказу притащили буженину, хлеб, молодой козий сыр, вино и нарезанные яблоки. Простые, но сытные закуски на мой взгляд, но для местных — вполне себе богато накрытый стол. Я догадывался, что от волнения Эрен во время пира не притронется к еде, и так оно и случилось. Все время в зале девушка просидела, рассматривая свои колени и ладони, а когда я попытался с ней заговорить о приглашении на пир девушек из семей старейшин, что было крайне удачной идеей — она отвечала односложно, будто была в трансе. Конечно же, Эрен волновалась.
— Ты голодная? — спросил я, подходя к столу.
Буду вести себя с ней, как с кошкой. Дам немного пространства, пусть освоится и расслабится. Ведь она даже не бывала в этой комнате, три дня просидев у себя в каморке на пару с Лили.
Я поставил два кубка, взял кувшин с вином, налил по грамм двести, хотя в кубки входило добрых пол-литра. Надо будет перекинуться парой слов на эту тему с Арчи или Грегором, а то я такими темпами банально сопьюсь.
Когда я обернулся, Эрен все еще стояла на пороге, придерживая кончиками пальцев плащ. Нет, я конечно не слышал, чтобы она что-то делала, но ожидал, что она хотя бы присядет на кровать или в одно из кресел у стола, которое стояло рядом со мной.
Кресла были моей затеей. Всегда хотел сидеть у камина, чтобы на полу лежала чья-то шкура, а я смотрел в огонь и потягивал дорогой вискарь. С вискарем в этом мире было туго, а вот более-менее приличное вино на мою свадьбу нашлось. Затык был только с креслами.
Тут в ходу были или лавки, или стулья-троны с высокой прямой спинкой и плоским деревянным сидением. Если было твердо — просто подкладывали кусок ветоши или какую-нибудь ткань, а для барышень использовали небольшие подушки. Оно и не удивительно — верховая езда намертво убивает чувствительность задницы. Когда я изучал тело Виктора Гросса после попадания в этот мир, я еще удивился, насколько мало ощущает все то, что находится чуть ниже поясницы.