В середине дождя
Шрифт:
— Я не верю, что ты можешь заниматься любовью за деньги. Со всеми подряд. Ты же не такая.
Она смотрела на сигарету. Сигарета дымилась, прижавшись к пепельнице. Таня сказала:
— Знаешь, чего я боялась, когда шла на встречу? Вот этих твоих слов… Ждала и боялась.
— Прости. Но у меня действительно не укладывается это в голове…
— Я понимаю. Наверно, было бы лучше, если бы ты меня не встретил. Я осталась бы для тебя той девочкой из лагеря. А теперь… Детский образ разрушен.
В глаза Таня уже не смотрела. Я сказал:
— Нет. Я очень рад, что встретил тебя. И ни о чем не жалею.
Таня
— Если бы ты знал, как мне было плохо поначалу. Первое время на работе, когда оставалась одна, хотелось выть в подушку. Я почему-то все время вспоминала тебя. Мне хотелось поговорить с тобой. Мне хотелось поговорить хоть с кем-то. У меня так и не появилось настоящих друзей. И настоящих подруг. Да что там — у меня никогда их и не было.
Она покачала головой.
— Черт. Жалуюсь. Никогда себе этого не позволяла. Ни с кем. Не жалей меня. Хорошо? Не жалей.
Таня тронула чашку. Парень, сидевший за соседним столиком, взял свою девушку за другую руку. В музыке, звучавшей в зале, по-прежнему не было слов.
— Я насмотрелась всякого за это время. Вранье, что из проституток получаются отличные жены. Красивая сказка, не имеющая ничего общего с реальностью. Некоторые проститутки выходят замуж, а потом приводят в бордель своих мужей и ублажают вместе с подругой. Здесь все измеряется в деньгах. Здесь только и думают, как подцепить богатого клиента. Сделать его своим спонсором. И я видела, как некоторые девушки уходили, а потом все равно возвращались. Они уже не могут жить по-другому.
— А ты? Когда ты уйдешь оттуда? Ты же не такая, как они.
— Я тоже очень часто себе это повторяю. "Я не такая, как они". Иначе давно бы сошла с ума.
— Ты же не собираешься всю жизнь там работать?
— Нет. Мне просто нужно накопить денег. Достаточную сумму. У меня есть цель, поэтому я терплю. Терплю и жду.
— Тань, ведь разные клиенты бывают… Тяжело?
— Привыкаешь.
— Разве к этому можно привыкнуть?
— Можно. Это очень тяжело. Но я привыкла. Просто выключаешь в себе что-то. Щелк — и все. Ты не здесь, а где-то там, в другом месте. И происходит это в данную минуту не с тобой. Да, это можно назвать самообманом. Но без него не выжить.
Она взяла зажигалку, лежащую на пачке сигарет, потом положила обратно.
— Мне еще повезло. Я всегда работала в нормальных борделях. Тем же, кто не вышел лицом или фигурой, приходится работать в ужасных условиях и обслуживать клиентов низкого пошиба. Я знаю о жизни уличных проституток. Там каждый день, как последний.
Таня сделала глоток кофе. Свой кофе я давно выпил.
— В курсе, как называют проституток между собой клиенты? Феи. Мы — феи. Горькая ирония.
Она держала чашку на весу. Рукав свитера оттопырился, я вновь увидел на ее запястье шрам.
— Откуда у тебя этот шрам? — спросил я.
— Нарисовал один… — Она опустила руку. — Ерунда. Издержки профессии.
— Тебе нужно ее бросить. Бросить все это.
Таня ничего не ответила. Я понял, что говорил то, что она знала и сама. Она сказала:
— Поверь, я знаю, что делаю. Мне всего 20 лет. Я еще выйду замуж. И у меня будут дети. Помнишь, как я мечтала? Трое детей.
Чтобы и мальчик, и девочка. Я верю в это. И я делаю все, чтобы приблизить этот момент. Только нужно заработать денег.Я промолчал. В окне проплыла одинокая снежинка. Большая и одинокая.
— А я до сих пор храню портрет, который ты нарисовал, — сказала Таня. — Ты еще рисуешь?
— Уже нет.
— Почему?
— Наверно, потому, что кончилось детство.
Таня положила подбородок на руку.
— А читать? — спросила она.
— Читать я стал еще больше.
— Куда уж больше.
Таня улыбнулась. Кажется, впервые за время нашего разговора. И сразу же вернулась Таня прежняя.
— Помнишь ту книгу из библиотеки, с которой все и началось? — спросила она. — "Маленький принц" Сент-Экзюпери.
— Да.
— Я потом купила ее себе. Моя настольная книга. Я ведь тоже стала много читать. Наверно, твое влияние. А может, потому, что больше мне в свободное время заняться нечем.
— Ты действительно ни с кем не общаешься?
— Общаюсь. Ты же знаешь, я не могу без людей. Но душевной близости ни с кем нет. Были какие-то мужчины, поклонники. И сейчас есть ухажер в институте. О том, где я работаю, он, естественно, не знает. Но все это несерьезно.
Я вспомнил про Колю Кваса.
— А Коля Квас? Где он сейчас?
— Не знаю. Мы с ним потом не общались. Слышала только, он в тюрьме два года отсидел за грабеж. Как в таких случаях говорят: "попал в плохую компанию".
Таня положила руки на стол и сказала:
— Я рассказала о себе. А теперь ты расскажи о себе. Я хочу знать, что случилось в твоей жизни за это время.
И я рассказал ей. Рассказал о том, как жил все эти годы. Об учебе в школе и в институте. О своих увлечениях музыкой, пивными этикетками и аквариумными рыбками. Поведал и о своей первой и второй девушках. Таня внимательно меня слушала, иногда задавая вопросы. В кафе звучала музыка без слов, заходили и выходили посетители, а мы словно вернулись на шесть лет назад. В тот лагерь. В детство, которое казалось потерянным.
— Мне так радостно с тобой общаться, — сказала она позже. — Я ведь от этого отвыкла. Совсем. От нормальных людей. Нормальных разговоров. С тобой мне не нужны никакие маски.
Она помолчала и добавила:
— Знаешь, после того, как ты ушел тогда, я долго плакала. Я давно не плакала, даже в самые ужасные дни, а тут прорвало. Так бывает. Как будто тебя долго-долго били по голове, а потом вдруг дали конфету. Плачешь от неожиданности.
Таня взглянула на меня.
— Ты действительно не жалеешь, что встретил меня? — спросила она.
— Я очень рад тебя видеть. Единственное, что мне жаль — так это твоей челки.
— Хорошо. Сделаю ее вновь ради тебя.
За окном опять началась метель. Таня осторожно тронула мою руку и чуть сжала ее.
— И еще, — сказала она. — Как-нибудь опять сыграем в шашки. Только учти — поддаваться не буду.
Я улыбнулся.
Мы встречались в тот год с Таней еще несколько раз. Ходили вместе в кино, я бывал у нее в съемной квартире. Я воспринимал Таню как хорошего друга. Как будто то наше чувство между 13-летним мальчиком и 14-летней девочкой вновь поселилось в наших уже повзрослевших душах.