В сетях соблазна

— Знаешь, я вспомнил о предстоящей встрече Большой Семерки. Что ты об этом думаешь?

— Я тебя убью.

Он усмехнулся, горячее дыхание опалило кожу.

— На самом деле я думаю не об этом. Детка, я думаю о том, что, если в ближайшее время ты не сдашься, мой член начнет бунтовать. Давай, Тина. Всего пару слов. Сегодня вечером я даже не заставлю тебя умолять. Просто скажи, что хочешь меня. Скажи, что ты здесь не только потому, что мы заключили сделку.

Тина сглотнула. С его стороны это был на удивление откровенный шаг. И она не могла перед ним устоять.

В некотором смысле, она жаждала прежнего Романа. Он никогда бы так не раскрылся. Было бы так легко отомстить ему. Несколько удачно вставленных слов, о том, что ей плевать на все, кроме их сделки, и, что когда дело доходит до оргазма, подойдет любой мужчина… Двадцатилетнего Романа это бы сломило. Тогда ему будет также больно, как и ей все эти годы. Но он больше не был тем самовлюблённым мудаком, безжалостно отвергшим ее, наплевавшим на ее чувства, ублюдком, который никогда не спрашивал, почему она хочет изменить планы на будущее, который был слишком амбициозен, чтобы заметить ее отсутствие.

Если верить его словам, то он разорвал их отношения не потому, что она была ему безразлична, а потому, что слишком сильно его волновала. Потому что она заставляла его чувствовать.

Может это было милосердно, непрактично или даже глупо, но она не обидит этого нового Романа.

— Я хочу этого, Роман. Я не хочу мальчика, который у меня когда-то был. Я хочу мужчину. Я хочу тебя. — Она не умоляла. Возможно, она никогда не сможет этого сделать, не с ним. Но она могла бы сказать ему правду.

Кроме того, она хотела узнать этого Романа, даже если он был более опасным, чем его младшая версия. Даже если он снова разобьет ей сердце.

— Тогда вперед. Я хочу, чтобы ты кончила мне на язык, детка. — Он снова опустил голову, и прижался ртом именно туда, куда надо, все это время не отводя от нее взгляда. Между ними пробежали разряды.

Наконец он застонал, и закрыл глаза. Тина тоже сдалась, позволив рукам впиться в его волосы. Нет, она не стала бы умолять словами, но у ее тела были другие способы. Бедра дернулись в молчаливой просьбе, толкаясь навстречу рту, пока он сосал клитор. Он снова проник пальцами внутрь, согнув их, чтобы нажать и потереть сладострастную точку. Этот мужчина ее прикончит.

Жар снова накапливался, пока взрыв не стал казаться неизбежным. Ее словно ударило молнией, обжигая, и посылая по всему телу взрывную волну. Тут же раздался мощный раскат грома… И наконец на нее обрушилось сокрушительное удовольствие, почти уничтожив ее. Она не могла остановить крик, который зародился глубоко внутри — в самом сердце — и вырвался из ее губ.

Она выкрикивала имя Романа, в то время как билась, задыхалась и царапалась в приступе удовольствия.

Когда она смогла перевести дыхание, он в последний раз сладко лизнул ее, низко простонав, а затем поднялся на ноги. Когда его руки легли на ремень брюк, он взглянул на нее:

— Скажи, что я могу взять тебя, Августина. Мне нужно снова это услышать, прежде чем я продолжу.

Он давал ей возможность разорвать сделку. Она могла послать его, положить конец их связи, как он невольно сделал прошлой ночью. Но, как и ранее, она не могла заставить себя ранить его. Фактически, теперь мысль о том, чтобы ранить его, расстраивала ее еще больше, особенно когда единственное, что она хотела сделать, это обнять его и с радостью принять в своем теле. Сейчас между ними не было стен. Не было границ или барьеров. Это было все, что она тогда хотела. Она знала, что должна защитить себя, но не могла сказать ничего, что нарушило бы этот драгоценный момент. Хотя однажды он уже разбил ей сердце, но вот она снова не может от него оторваться и надеется на большее, чем следовало бы.

Тем не менее, она протянула руку.

— Не покидай меня, Роман. Сегодня вечером я не хочу быть одна. Ты нужен мне.

Его взгляд смягчился.

— Я не хочу, чтобы ты оставалась одна. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Черт, я хочу сделать тебя счастливой. Но сначала, детка, я должен взять презерватив. Когда я сегодня уходил, то совершенно не планировал ничего подобного.

Он выглядел настолько искренним, что она поверила, что у него нет планов на Дарси. Что-то внутри нее растаяло.

— Я принимаю противозачаточные. И хочешь — верь, хочешь — нет, у меня не было секса с моего последнего осмотра три месяца назад. Но ты должен…

— Черт возьми, Тина. — Он спустил брюки, сразу вместе с боксерами. Его большой и толстый член гордо покачнулся у живота, почти касаясь пупка. — У меня не было секса после проверки год назад. Я полностью чист. Скажи мне, что я могу сейчас же взять тебя.

Может, он и причинил ей боль в прошлом, но никогда не стал бы о таком лгать. Обычно она не занималась сексом без презерватива, потому что никогда не доверилась бы мужчине в отношение чего-то столь важного. Если только Роману. Он был единственным мужчиной, с которым она когда-либо зачала ребенка, пусть даже случайно. И где-то в глубине души… возможно, она обдумывала мысль сделать это снова. Не для того, чтобы поймать его в ловушку, просто какая-то часть ее отчаянно хотела вернуть то, что потеряла.

Но она не могла позволить себе задумываться об этом. Вместо этого она потянулась к Роману, желая разделить с ним этот момент. Ей ничего не грозило. Она сделала противозачаточный укол. Не было никакой причины заставить его остановиться.

— Да.

Это было все, что она могла вымолвить. Он скинул туфли, снял носки и откинул брюки, прежде чем повернуться к ней. Широкие плечи вздымались с каждым резким вздохом, пока он стоял между ее ног и приравнивался членом. Тина застыла в ожидании. Этот момент был реальностью. Он здесь. Они, наконец, собирались заняться любовью.

Роман вошел в нее одним долгим толчком, скользнув по чувствительной плоти и глубоко толкаясь, пока не наполнил ее до конца. Тина ахнула, когда ее переполнили ощущения. Она с криком сжалась вокруг него, чувствуя наполненность и отчаянно желая большего. Но она также чувствовала себя открытой и свободной от их прошлого. Ощущать его внутри себя казалось правильным.

— Черт, мне так хорошо. — Роман неподвижно стоял над ней, сжав челюсти, словно ему нужно было мгновение, чтобы восстановить самообладание. — Я все еще помню это чувство, словно ты подросток, впервые трахающий богиню.

Он заставлял ее чувствовать себя богиней. По крайней мере, так было всегда, когда они в постели. Теперь он также заставлял ее чувствовать себя важной. Женщиной, которую он хотел больше любого трофея.

Она закинула ноги ему на талию, притягивая вниз, пока он не прижался к ней грудью. Она чувствовала жар, идущий от него.

— Я тоже помню эту часть. Там, где ты сводишь меня с ума. Не сдерживайся Роман. Не смей.

Она хотела все, что он мог дать ей. Если у них было всего несколько недель, то она хотела использовать их на полную катушку. Теперь не было нужды скрывать от него свои чувства. По крайней мере, в постели она собиралась отдаваться ему со всей страстью. Да, когда он снова уйдет, она будет разбита, но, возможно, это лучше, чем оцепенение. Она ненавидела то, насколько серыми стали ее дни. Ей нужно было немного солнца, даже если это было только на короткое время.