В Шторме

– Именно поэтому они не стали бы учить тебя, друг мой. Именно поэтому они спрятали тебя в той пустыне, оставляя там гнить. Наверняка ты спрашивал себя, почему они отложили твое обучение?

Палпатин остановился позади стула, по-прежнему держа руку на плече Скайуокера, в тесной близости к этой дикой подвижной мощи, влекущей и подстегивающей его. Он снизил голос до шипящего шепота, будто бы разделяя оскорбление, нанесенное джедаю.

– Они боялись тебя. Того, кем ты мог стать.

Он замолчал, понимая, что шагает по тонкой грани. Подталкиванием и провокациями ситх стремился вызвать реакцию, которая продемонстрировала бы способности мальчишки; чтобы увидеть это своими глазами - ощутить. Узнать степень мощи, которой мог управлять сын Вейдера, узнать была ли она равна мощи его отца. Но в то же время он хотел, чтобы джедай потерпел неудачу - признав тем самым ограничения преподававшихся ему уроков и необходимость в помощи Палпатина, чтобы выйти за их пределы.

Пришло время взять управление на себя и увеличить свое преимущество, направив разговор в нужное русло, хотя мальчишка явно противился этому.

– Зачем обучать того, кого, возможно, придется уничтожить? Почему бы не подождать и не понаблюдать? С нетренированным умом гораздо легче… справиться – если бы возникла такая необходимость. Как ты думаешь, почему Кеноби жил тихо в пустыне, пока ты рос?

Ситх склонился к нему настолько близко, что волосы Скайуокера буквально шевелились от его дыхания, вынуждая чуть отодвинуть голову. Палпатин прошептал:

– Желаешь ли ты узнать правду, друг мой?

Джедай вздохнул, собираясь с ответом, но Палпатин спешил, не давая ему такой возможности - сжимая напряженными пальцами плечо и заставляя молчать.

– Правду - настоящую правду. Твой драгоценный учитель был послан туда, чтобы быть твоим судьей, присяжными и палачом.

Люк покачал головой в отрицании, но не стал вырываться из его хватки.

– Это неправда…

– Тогда почему он не учил тебя?
– потребовал Палпатин, точно зная по напрягавшимся плечам мальчишки, что нанес ему удар.

Тем не менее тот сидел прямо и неподвижно, глядя перед собой голубыми глазами в поиске ответа:

– Чтобы защитить меня.

– От ситхов? Мы не ощущали Кеноби, обученного Рыцаря Джедая, и все же мы должны были ощутить тебя? Ты знаешь, что это невозможно. Ты знаешь правду, - прошипел Палпатин.
– Кеноби спрятал тебя в пустыне и затем отстранился, чтобы наблюдать с расстояния, как ты растешь и как борешься, пытаясь жить обычной ограниченной жизнью. Зная, как сильно это мешает тебе - и все же он не раскрывал правды о твоем наследии. Не давал тебе никакой информации, никакого объяснения, хоть какого-нибудь – неважно. Почему?

Палпатин обеими руками надавил на плечи Скайуокера, удерживая его на месте и требуя полного внимания, говоря убийственно осуждающим голосом:

– Ты говоришь, он хотел защитить тебя, но что может быть лучшей защитой, чем знание, дитя? Потенциальных джедаев обучали с младенчества - но Кеноби никогда не пытался сделать это, никогда не предлагал тебе свое руководство, хотя он знал – знал - что когда-нибудь это случится… это было неизбежно. Нет, он не учил тебя, потому что он выжидал, друг мой. Выжидал, чтобы посмотреть с кем ему придется иметь дело, будет ли он в состоянии управлять тобой - потому что при отрицательном ответе его задачей было уничтожить тебя; лишь бы не оставить вне его контроля.

По крайней мере Палпатин на месте Кеноби поступил бы именно так.

– Но он учил меня.

– Да. Потому что они пошли ва-банк, решив сыграть в азартную игру – рискнуть наполнить твою голову их ложью и манипуляциями получить контроль над тобой – прежде чем я найду тебя.

Чувствуя, как играют от напряжения мускулы на плечах мальчишки и видя его замешательство, Палпатин улыбнулся… Словно поняв это, не вставая с места, джедай вырвался от него с чувством отвращения и негодования. Ситх позволил ему, с той же улыбкой на лице - стремясь разжечь его эмоции.

Никакой прямой лжи - только правда, которую видел всегда логичный и убедительный Палпатин.

Шепчущие сомнения начали крепко обосновываться в голове Скайуокера, несмотря на его попытки противостоять им и отрицать их. Тысяча крошечных порезов от тысячи быстрых ударов делали свое дело. И если хоть один из них кровоточил, значит, удар достиг цели.

И они кровоточили, Палпатин знал это. Его голос перешел к торжествующему шепоту:

– Но они не могли контролировать тебя полностью. Не могли изменить твое происхождение и потому не могли изменить твою судьбу. Ничто не может изменить ее.

Он оставил эту мысль висеть в мрачной тишине, освещенной больше танцующим огнем, чем садящимся на горизонте солнцем, понимая, что острое, как лезвие ножа, молчание мальчика, говорило красноречивее всяких слов.

Отвернувшись, он отошел к камину, всматриваясь в яркое и разрушительное мерцание пламени, хотя каждая частица его сознания была сосредоточена на сдержанном, тихом джедае за спиной. Объявший его хаос сомнений затмевал собой все доводы разума, всю ясность мышления, приводя в движение острые грани его характера, этот чудесно изменчивый потенциал.

Продолжая пристально смотреть на огонь, Палпатин покачал головой, говоря пронизанным напускным сочувствием и пустым возмущением голосом:

– Как жестоко - утаивать от осиротевшего ребенка знания о его прошлом, о его родителях. И наблюдать, как он изо всех сил пытается выжить, брошенный на какой-то забытой всеми планете.
– Он медленно повернулся к мальчишке, чей взгляд был намертво прикован к столу.
– Именно так они поступили с тобой, джедай, сознательно, преднамеренно. Они использовали созданную ими изоляцию для управления тобой. Они забрали у тебя все, не я. Они отняли тебя у отца и спрятали от меня - отказали тебе в твоем неотъемлемом праве. Ты был бы воспитан, как преемник – как наследник Империи. Они знали это. Ты обвиняешь меня в том, что я заточил тебя здесь, я же верю, что освобождаю тебя от ограничивающей среды, которую тебе навязали… Я даже не могу описать жизнь, которой тебя умышленно лишили.

Палпатин подошел и в пустом участии вновь положил руку на плечо джедая. Опустив голову и потерявшись в мыслях, мальчишка никак не реагировал.

– В своей корыстной попытке управлять тобой, думая, что они полностью контролируют тебя, они затянули тебя в центр их ничего нестоящего Восстания, зная об опасности, в которой ты будешь находиться и зная о глубокой уязвимости, с которой тебя оставляли. Это легко можно исправить, конечно, но все же печально, что последствия их действий привели тебя сюда связанным и разбитым, преданным теми, кому ты доверял.

Палпатин ступил ближе, довольный тем, что мальчишка позволил ему говорить так долго, без любого автоматического опровержения. Долгие недели тщательных манипуляций приносили свои плоды; безусловно, его слова разжигали в Скайуокере все большие сомнения, практически лишая силы сопротивляться.

– Но, возможно, я понимаю, почему они сделали так. Остаться рядом с тобой значило подвергнуться риску, что ты начнешь задавать слишком много неудобных вопросов о своем прошлом – в котором они принимали самое непосредственное участие ради возможности завладеть тобой. И это конечно же ставило их в довольно трудное положение. Ставило перед необходимостью обосновывать свои… сомнительные действия.