В шутку и всерьез

Неприятны эти аплодисменты, когда они достаются не тебе!

Сколько мастеров прибегают к хитрости и откладывают партию в безнадежной позиции, лишь бы не слышать восторгов публики.

С полчаса в соседней со сценой комнате ты вместе с партнером анализируешь партию, затем прощаешься и уходишь, стараясь незаметно ускользнуть из турнирного помещения. Скорее на улицу, туда, где не будет ни сочувствующих болельщиков, ни торжествующих сторонников победителя. Наконец ты пробрался сквозь толпу любителей у входа и скорехонько улепетываешь прочь, подальше от места, где потерпел позорное фиаско.

Ты настолько подавлен приключившимся, что даже не замечаешь свое совершенно необычное состояние. Если рядом идет жена, уже переживавшая твои поражения, она пытается отвлечь тебя от горьких дум чем-нибудь совсем посторонним.

– Ты видел Сергея Петровича?

– А?

– Он приходил сегодня на турнир, – радостно сообщает она и описывает, в каком наряде была жена Сергея Петровича и что говорила о супругах Колкиних. Ты безмолвствуешь. Но жена не оставит попыток растормошить тебя.

– Есть хочешь? – спросит заботливая спутница жизни.

Ты обернешься к ней и, вперивши в ее лицо непонимающий взор, протянешь:

– Что?

– Хочешь кушать? – повторяется вопрос.

– Нет, – поспешишь ответить ты и опять углубишься в свой мир. Ты шагаешь, что-то говоришь, но в голове по-прежнему сплетаются в загадочных комбинациях ферзи, кони, пешки…

А когда ты идешь один! В редкие минуты просветления ты реально представляешь себе, сколь странно твое состояние после проигрыша, затем вновь впадаешь в транс. У тебя такое чувство, будто тебя только что сильно избили или непоправимое горе обрушилось на твои плечи. Впрочем, разве проигрыш для шахматиста не сильнейшее горе?

Механически двигаешься по темным вечерним улицам, а мысли твои далеко-далеко. Что-нибудь вдруг отвлечет тебя от шахматных дум, но и тогда ты реагируешь на все сквозь призму своего несчастья. Ты смотришь на обнявшиеся парочки, слышишь смех людей, вышедших из кино или театра, и думаешь: "Счастливцы – радуются, веселятся… И никаких шахмат. Чего же ты так мучаешься? Брось к чертям эту муку, отдай все время специальности. Разве хуже будет?!" И тут же ловишь себя на том, что это уже много раз бывало раньше: и отчаяние, и злость, и решение бросить играть в турнирах. И ты твердо знаешь, что скоро забудешь огорчения и снова станешь жадно рваться к шахматному бою.

Но в тот вечер твое состояние ужасно. Какими только мерами ты себя не успокаиваешь, к какому самообману не прибегаешь! "Проигрыш шахматной партии – это в конце концов не вопрос жизни и смерти", – вспоминаются утешительные слева Нимцовича. "Хорошо советовать,– усмехаешься ты в следующий момент,– а вот когда сам проигрываешь!" Приходят на память жалобы коллег – футболистов на то, как подавлена бывает после поражения целая футбольная команда, вспоминаешь рассказы известного вратаря Алексея Хомича о тяжелых минутах после пропущенного гола.

Поистине страшный удар – поражение!

…"Уже пора домой, – решаешь ты, вдруг заметив, что зашел в своем бессмысленном шатании на другой конец города. – Завтра новая партия. Продуешь – совсем испортишь турнирное положение… А чего ты стонешь, что страшного произошло? Вася отложил партию в плохой позиции; если он проиграет, тогда только Ефим будет на очко впереди. Ничего, еще поборемся!" И некоторое время ты считаешь очки, прикидываешь возможную расстановку лидеров в турнире. "Эх, если б не проигрыш, стоял бы, как бог!"

Потом ты начинаешь быстро шагать настоящим военным шагом. Тебе вспомнился совет врача-психиатра: "После проигрыша вы обязаны снять с себя гнет депрессии. Попробуйте перед сном пройти солдатским шагом, под счет "раз, два, три" километров десять. Увлекшись, вы забудете о случившемся, в физическое утомление полезно". И ты шагаешь по ночному городу, вытягивая носки, как на параде, пока не почувствуешь смертельную усталость.

Дома тебя ждут близкие. Они уже слышали о твоем поражении от знакомых или по радио. Да и нужна ли им информация, разве не научились они по твоему лицу сразу определять, как ты сегодня сыграл? Ты садишься за стол, никто тебя ни о чем не расспрашивает. Они по опыту знают: так тебе легче переживать неудачу. К тому же в эти тяжелые минуты возможны и неожиданные эксцессы.

Гроссмейстер Владимир Симагин как-то рассказывал коллегам о тех печальных днях, когда он приносил домой нежеланный нолик.

– Я сажусь за стол, – говорил, улыбаясь, гроссмейстер. – Мне подают ужин. Нехотя ковыряя вилкой пищу, я исподлобья наблюдаю за домашними. Вот сейчас кто-то из них неосторожно ударит чашкой о блюдца или поскребет ножом по тарелке. Тогда на голову нарушителя тишины обрушится весь мой гнев, гнев на судьбу, на победившего противника, на самого себя. Кто-то будет этим несчастным? Но близкие хитры: они сидят тихо. Ни одного слова, ни единого неловкого движения. И мой заряд пропадает даром!

Поужинав, спать, скорее спать! Нужно хорошенько отдохнуть, завтра очень важная партия. А как заснешь, если из головы не выходит воспоминание о твоих жалких последних ходах! Как издевались над тобой неприятельские фигуры! Они терзали тебя, были полноправными хозяевами в твоем лагере. И ты ворочаешься в кровати, не помогают тогда ни патентованные средства, ни методы борьбы с бессонницей, давно уже тобой изученные и испробованные.

Но вот, наконец, забылся. Сколько времени ты спал, неизвестно. Вдруг ты вскакиваешь среди ночи как ужаленный! "Конь h6, ведь я же легко выигрывал этим ходом!" Мозг и во сне подсказал верное продолжение, тщательно перед этим проанализировав все возможности. Конь h6, как просто! И было бы очко. Дурак, что ты наделал! Все спешка, подумал бы еще минуту – и, конечно, заметил бы этот ход. До рассвета казнишь себя, стараешься уже за противника найти наилучшую защиту. И лежишь с открытыми глазами…

Ох, этот "шахматный" мозг, как часто и неожиданно он будоражит гроссмейстера! Закончив партию с Фурманом из чемпионата СССР 1963 года вничью, Ратмир Холмов спокойно лег спать. Утром он проснулся в волнении: ночью его мозг отыскал семиходовый путь к победе!

Назавтра после бессонной ночи ты вновь на сцене огромного турнирного зала. Какая нужна воля, чтобы заставить уставшую голову работать с обычной точностью! А ведь тебе предстоит схватка с уверенным противником. Вчера он победил, полон сил и надежд на новые успехи. А ты… Велика разница между состоянием шахматиста, одержавшего даже рядовую победу, и потерпевшего поражение!

В чемпионате СССР 1940 года – моем первом выступлении в качестве гроссмейстера – я проиграл первые пять партий. Это был форменный нокаут, и я искренне удивился, когда после такой серии сумел выиграть одну партию. Художник нарисовал меня сидящим в палатке и жарящим на вертепе пять нанизанных на палку "баранок". Неприятно было смотреть на эту карикатуру! А вот в Сальчобадене в 1952 году межзональную битву я начал, набрав девять с половиной очков из десяти первых встреч!

Есть три типа шахматных бойцов. Одни расстраиваются после поражений настолько, что затем безудержно катят вниз, проигрывая партию за партией.