В стране бескрылых

— Ну? И как я должен это понимать?

Ответом ему была звенящая, почти ощутимая кожей тишина.

— Молчите, значит… Тогда я сам скажу, как это называется: заговор. Да-да, уважаемые, иначе произошедшее обозначить трудно. Подумать только, заговор — в моём собственном доме!

Пройдя ещё один круг от двери до окна, князь резко остановился против десятника с Ельменем и рявкнул:

— Вон! Прочь с глаз моих! С завтрашнего дня оба служите у княжича Милослава конюхами, мне здесь ящеровы заговорщики без надобности! А пока — марш на конюшню, лопаты в руки, и чтоб к утру всё блестело! Приступать!

Радуясь, что дёшево отделались, оба разжалованных мышками вышмыгнули из читальни и плотно прикрыли за собой дверь. Князь же, отмахав по помещению ещё с десяток кругов, остановился и обратился к оставшимся:

— Так. А с вами что прикажете делать? Ладно эти: им велели — они и исполнили. Но вы? Самые близкие люди! Друг детства! Мой наследник! Моя… хм… ладно, не суть. Как вам подобное в головы пришло? Хотя, о чём я? Зубатке понятно, чья тут работа. Стина! Не отпирайся, я всё знаю. Это безобразие придумала и организовала ты! Но ради Маэля: зачем?

— Дочь твою пожалела. Ей бы замуж за хорошего парня, а ты… Держал жито в ларе, а от мышей-то и не сберёг. Что ж теперь, за твои огрехи сгноить девку в обители?

— Так, ясно, — оборвал её князь сердито. — У баб на всё один ответ. Но ты-то чем думал?

Эти слова уже были обращены к княжичу. Милослав ответил прямым и твёрдым взглядом.

— Отец, я по-прежнему считаю, что отправлять Усладу в обитель несправедливо. Ей было бы куда полезнее пожить пару лун у меня, в Городце. Возможно, удалось бы даже найти ей подходящего жениха в одном из рыцарских домов Элории или Загриды…

— Молчи, сын, — оборвал его Радогост. — Ты знаешь, как я отношусь к ветропрахам, вьющимся вокруг твоей жены.

— Спору нет, — спокойно сказал Милослав, — кравотынцы выглядят глаже: на дуэлях не дерутся, не пьют, не курят, не волочатся за девками… Только всё это не помешало Адалету тебя обмануть.

Радогост, потемнев лицом, собрался было рассказать непочтительному малолетку, куда ему пойти со своими скороспелыми рассуждениями, но на плечо его вдруг легла рука кастеляна.

— Рад, послушай, — мягко сказал Вельм, — не стоит сгоряча кидать друг другу обидных слов. Да, мы поступили не так, как следовало бы добрым подданным. Но подумай сам: ведь мальчик во многом прав. Отсылая княжну в обитель, ты не спрятал её от злых языков, а только дал ход нехорошим слухам. Расстроившаяся свадьба — не Усладина вина.

— Однако косо глядеть станут именно в её и мою сторону, — горько вздохнул Радогост. — Особенно после того, как ваша выходка выплывет на Маэлев свет.

— Этого не случится. Все мы любим княжну, и потому сохраним её тайну.

Радогост ещё раз обвёл хмурым взглядом всех присутствующих, задержался глазами на Вельме.

— Я подумаю об этом. Ступайте.

Оставшись в одиночестве, князь устало опустился в кресло.

— Что ты на это скажешь, Мерридин? — спросил он в пустоту. — Как думаешь, много ли выйдет вреда, если я пошлю Брезня с отрядом на Задворки? Или стоит простить этих доморощенных интриганов и оставить всё так, как есть?

Пустота между книжными поставцами сгустилась, выпуская из тени стройную фигуру пожилого мага. Оправив на себе бархатный щегольской кафтан, он ответил с почтительным поклоном:

— Прошу прощения, светлейший, но на сей раз княжич и кастелян правы, а вы — нет. Потоки силы уже изменили своё течение, вероятное сделалось неотвратимым. Стоит ли с этим спорить, навлекая на себя гнев богов? Или может, вас гнетёт мысль о том, что история эта, став достоянием досужих ушей, покроет род Сарга недоброй славой? Смею утверждать, вероятность подобная крайне мала. Всем известно, что госпожа Нортвуд — оборотница, притом весьма вздорного нрава. Если она, вернувшись к мужу, изменит личину, кого это удивит? В то же время благодарность столь щедро одарённого силой мага, как мастер Венсель, будет ценна для вас, когда начнётся строительство крепостицы в Задворках и новой части Ограды. Что же касается бедной госпожи княжны… Поехала на богомолье — да и сгинула в пути. Бывает, увы. Дороги судьбы неведомы смертным.

— И ты туда же, старый лис, — укоризненно заметил Радогост. — А я становлюсь слишком ленив для того, чтобы спорить и настаивать на своём. Верно, жизнь моя уже клонится к закату…

— О, напрасно вы, господин, позволяете себе предаваться столь грустным мыслям, они съедают силу и омрачают ум. Вероятности вашей судьбы благоприятны, а состояние телесного здоровья позволяет надеяться, что вы ещё много раз увидите травостав.

— Однако я чувствую себя запутавшимся и уставшим.

— Так женитесь. Прекрасная юная дева украсит дом и отгонит прочь мрачные мысли.

— Вот уж нет. Подобные советы, Мерридин, оставь при себе. Не все же хотят коптить небо по три сотни кругов, как ты. Лучше ответь на вопрос. Мне не даёт покоя вот какая мысль: с чего Адалет взял, будто моя дочь обладает даром силы?

— Он просто ошибся, хоть я вынужден признать, что в ошибке этой есть доля и моей вины. Не так уж часто мага без причины приглашают на должность домашнего наставника, даже к детям правителей.

— Хм… Прежде я об этом не задумывался. Я точно знаю, что ни один из моих детей не имеет необычных задатков. Сын Вельма тоже самый обычный парень. А дар Красы не таков, чтобы заинтересовать тебя. Я ведь прав? Но тогда… Идрис?

Мерридин улыбнулся одними уголками губ.

— Вы весьма проницательны, светлейший. Однако есть вопросы, которые не следует задавать.

А что же на самом деле случилось с пропавшей княжной?

Расставшись со Стиной, Венсель и Услада протиснулись в трещину на склоне и оказались в извилистом и тёмном коридоре, уводящем куда-то вглубь горы. Венселя темнота не смущала: для него стены пещеры светились мягким золотом от пронизывающих их потоков силы. Услада не видела этого света, но, вцепившись в руку своего спутника, ощущала себя спокойно и надёжно просто потому, что вполне ему доверяла.

Всё шло хорошо до тех пор, пока за очередным поворотом Услада не услышала впереди тихий плеск воды. Коридор заканчивался выходом в большую пещеру, на дне которой лежало подземное озеро. Его противоположный берег и потолок пещеры терялись в непроглядной тьме. Только ближайшие стены можно было рассмотреть. На них тут и там виднелись колонии огромных улиток: каждая была размером с добрый кулак и испускала тусклый зеленоватый свет. Когда люди проходили мимо, пещерные жительницы начинали светиться намного ярче, глаза на стебельках поднимались над витыми раковинами и задумчиво смотрели путникам вслед. Под их взглядами Услада слегка встревожилась.

— Ты точно знаешь, куда мы идём? — осторожно спросила она у Венселя.

— В общих чертах.

— То есть всё-таки не знаешь… Ах, Венсель! А что если в озере живут какие-нибудь опасные твари?

— Нет тут никого, опаснее улиток, а они — миленькие.

— Почему ты в этом так уверен?

— Потому, что я маг.

— В лесу тебе это не слишком помогло. Давай остановимся? Зачем они так глазеют на нас? Мне страшно!

Но Венсель продолжал упорно идти вперёд вдоль кромки воды. Услада свободной рукой схватила его за пояс и изо всех сил упёрлась ногами в чёрный песок. Протащив её за собой ещё несколько шагов, Венсель всё же остановился и сказал: