В стране чудес

— Что тебе надо? — спросил Буркьен. — У тебя такие хорошие адвокаты, что тебе нечего опасаться отказа с моей стороны.

— Мне ничего не надо, — ответил старик, — вы и без того оказали мне много благодеяний.

Позвольте мне вам сказать кое-что. Сядемте, и прошу вас, выслушайте меня, я еще так слаб, что ноги подкашиваются у меня.

Буркьен исполнил желание старика и уселся с ним на краю дороги.

— Давно, давно тому назад, — начал Мали, — когда я был еще ребенком, отец привел меня во дворец Пуна, где во время празднеств Дассары

я вместе с ним заставлял плясать змей. Должно быть, моя наружность понравилась царице, она спросила, сколько мне лет, и кончила тем, что

оставила меня при дворе.

Таким образом, я вырос при дворе Пеишвы.

В то время он был могущественный князь. Его полководцы заняли две трети Индостана и победоносно сражались с англичанами, которые явля-

лись к его двору не высокомерными завоевателями, а скромными послами. Там я видел многих европейцев, в том числе вашего благородного

деда Бур-хана, оставшегося до конца верным на-

шему делу.

Но вскоре счастье нам изменило — и царица вынуждена была бежать из своего дворца в Пуна.

Я последовал за нею с несколькими верными слугами, и мы скрылись в деревушке Бунделькунд. При царице находился ее новорожденный

сын Нана, наследник царя и единственная надежда великого магаратского народа.

Мальчик рос в изгнании, я все время находился при нем и привязался к нему, как к сыну.

От природы Нана был горд и неукротим, сердце его, казалось, было вылито из стали, в этом мне скоро пришлось убедиться. Однажды в наше убежище приехал английский офицер. Он был прислан победителем, который предлагал принцу громадное состояние с условием, чтобы он отказался

от своих прав на престол. Я думал, что Дунду отвергнет такое предложение, но ошибся — он принял его.

Эта слабость, эта измена отечеству возмутила меня, и я в тот же вечер, во время прогулки по берегу Нербудды, откровенно высказал свое мне-

ние. Взглянув на Дунду, я испугался: так сильно было впечатление, произведенное моими словами.

— Горе тебе, гнусный колдун, что ты осмелился усумниться во мне! — вскричал он вне себя от гнева. — Знай, Нана никогда не забудет, никогда

не проститі Хотя бы мне пришлось унизиться до дружбы с подлыми англичанами,— я подчинюсь этой необходимости, чтобы отомстить за себя!

Мщение мое будет полное, и они смоют своейкровью слезы, пролитые мною над униженной и порабощенной родиной! Ты же уйди с моих глаз, чтобы я никогда не видел более твоего зловещего лица!

Никакие мольбы не могли смягчить моего царственного ученика. Я вынужден был взяться занищенский посох и снискивать себе пропитание

ремеслом моего отца. Верьте мне, Бур-хан саиб, Нана до сих пор ничего не забыл, никого не простил! Сегодня он украшает свои жертвы цве-

тами, а завтра задушит их!

Слова Мали, звучавшие точно пророчества, были прерваны радостными криками Берты и Андре.

— Здравствуй, папа! — кричала Берта, — мы тебя целый час разыскиваем!

Дети бросились в объятия отца.

— О чем ты разговариваешь с Мали? — спросил Андре отца. — Надеюсь, он не пугал тебя мрачными предсказаниями войны в ближайшем

будущем.

— Ты уже уходишь, Мали? — спросила Берта.

— Да, милая. Я только поджидал вас, чтобы проститься с вами.

— Почему ты так спешишь?

— Если я замешкаюсь долее, то не найду моих змей.

— Опять эти гадкие змеи! — воскликнула молодая девушка.

Старик поблагодарил всех и, уходя, повторил:

— Не забудьте, что нат Мали предан вам за то, что вы его спасли от смерти. Если он будет вам нужен, то позовите его, и он явится, хотя бы

находился в самой глубине Индии...

Молодые люди долго смотрели вслед удалявшемуся старику и вернулись в дом лишь тогда, когда он скрылся за поворотом дороги.

Им казалось, что они расстались с хорошим другом.

Буркьен сожалел, что дет^и прервали рассказ Мали. В первую минуту он хотел было послать за ним, но затем решил не придавать особенного

значения словам старика.

В тот же день он получил секретное извещение о том, что положение дел ухудшается с часу на час, что восстание становится общим. Инсургенты

уже направлялись к Дели, Удский набоб (наместник) также примкнул к восстанию, и опасность грозила даже Каунпору. Буркьена предупреждали,

чтобы он принял необходимые меры предосторожности.

— Лишь бы только, — подумал Буркьен, вспомнив слова Мали, — Нана был способен забыть и простить! Ведь он очень силен, и его войска

расположены вблизи фактории. Опасность прежде всего грозит мне и моей семье.

Он решил предупредить об опасности Андре и Берту и позвал их к себе.

— Дети мои, — начал отец, — вы уже не маленькие, вы должны понимать, что мы живем в стране, порабощенной англичанами, и что поработители ждет месть со стороны туземцев. А так как мы — европейцы, то справедливое возмущение индусов может обратиться и против нас.

У меня есть сведения, что восстание уже началось. Я не хочу, чтобы вам оно казалось беспричинным. Вы должны знать, что вся вина за восстание лежит исключительно на англичанах. Вам полезно узнать получше Англию, которой многие приписывают величие души, человечность и ве-

кодушие. Я хочу, дети, сорвать перед вами ту лицемерную маску, которую носит Англия, и указать вам на воровство, насилия, постыдные убийства, которыми грязнит себя уже около двух столетий эта нация пленителей моря.

Индусам проповедуют любовь, милосердие, христианское братство, а они видят, что англичане продолжают отбирать индусские владения

одно за другим. Им дают много библий, зато у них отнимают все, что можно отнять, и благосостояние страны падает, мало-по-малу нищета проникает чуть ли не в каждую семью,

Вы должны знать, что Англия является виновницей ужасного голода, который опустошает Индию через каждые пять, шесть лет.

С одной стороны, она отказывается исправить громадную систему орошения прудов, каналов, устроенных еще при браминах для сбережения