В стране наших внуков (сборник рассказов)

Книжка вышла, но была встречена полным молчанием. Наконец раздался первый голос. Стихи, мол, плохие. В первом сборнике были зерна, которые обещали урожай. Во втором - снова те же зерна, но размолотые в порошок. Автор оказался не сеятелем, а скорее мельником. Из книжки сыплется пыль. Если что и было у Франи на сердце, то он пропел это все в своей первой книге. В наши дни, при высокой культуре слова, характерным признаком большинства первых произведений является их высокий уровень. Пусть юноша спрячет свою книжку вместе с другими трофеями своей молодости и займется полезной работой. Хорошо, что молодой автор так сразу проявил свою неспособность писать и избежал разочарований в дальнейшем...

Спустя несколько дней раздался второй голос, осуждавший резкость суждений первого. Если юноша допустил ошибку, надо найти спокойные, ласковые слова, чтобы член нашего общества, наш брат, наш общий друг не озлобился! Ему надо подать руку помощи, деликатно объяснить его ошибку, подбодрить, указать правильный путь к настоящей работе...

Потом наступило долгое молчание. Кончились дружеские встречи и беседы. Никто больше не приглашал Франю во Дворец лириков, а если он и приходил туда, его встречали растерянные, соболезнующие и беспомощные улыбки. Но, пожалуй, самым неприятным было то, что некоторые из поэтов начинали его утешать, пытались рассказывать ему смешные истории, чтобы развеселить его.

К этому времени относится и начало дружбы Франи с поэтом Станиславом Лексой. Сперва казалось, что они понимают друг друга. Положение Станислава было, пожалуй, лучше, чем у Франи: кроме писания стихов, он принимал участие в трудовом процессе. Станислав был поэтом облаков. Правда, он никогда не видел их вблизи. Он боялся летать, страдал головокружением, и никто не смог бы заставить его сесть даже в аэробус. Он любовался облаками, стоя на земле, и грезил о них как о чемто недосягаемом. Никого особенно не интересовала эта облачная поэзия, но Станислав упорно держался любимой темы, раз и навсегда очарованный плывущими облаками. Он издал огромное количество тоненьких книжечек, в которых нередко повторялся.

Самым интересным в этих книжечках были цветные иллюстрации, изображавшие фантастические нагромождения облаков.

Станислав охотно выслушивал Франины жалобы, но требовал того же и от Франи. Только одного он никак не мог понять - как это Франя, кроме сочинения своих стихов, ничего не делает.

– Работу ты найдешь, - говорил ему Станислав.
– Хотя это и не так просто. Работа не растет на дереве, ее нельзя сорвать, как грушу. Ее и не придумаешь, как стихотворение. Но нельзя же все время только ходить, сидеть, лежать и смотреть на облака. Работать необходимо так же, как и дышать, без работы засохнешь, точно подрубленное дерево!

– А я не ищу никакой работы! Пойми, я ни к чему не приспособлен!

– Жить просто так? Бесплодно и впустую? Но ведь это бессмысленно!

– Я же поэт!
– протестовал Франя обиженно.

– И я поэт!
– сказал Станислав.
– Что может быть прекраснее стада барашков на небе!
– произнес он мечтательно.
– Но это совсем разные вещи! Работа связывает человека с землей! Руки, - Станислав с признательностью посмотрел на свои большие ладони, - это часть земли! Стихи - это мечта, грезы об облаках, а работа - это подтверждение того, что я живу на земле. Писать стихи - это для меня развлечение, счастливая минута, а без работы я бы умер. Так-то! Все прекрасное на свете создано руками человека...

– И твои облака тоже?
– насмешливо заметил Франя.

– Ничего ты не понимаешь, - опечалился Станислав.

– Я все понимаю. Но благодарю тебя, я обойдусь и без этого удовольствия!

– Делай как знаешь. Только не думай, что работа ждет тебя, как постель или еда. Придет и твоя пора, ты станешь искать работу... А потом, не находя ничего, ты будешь метаться как одержимый. Но ты не бойся. Когда тебе будет совсем плохо, когда ты не будешь видеть выхода, люди тебе помогут, как помогли и мне.

– А ты что делаешь? Что у тебя за работа? Похвастайся своей избранницей!

Станислав порылся в своей записной книжке и подал Фране визитную карточку-рекламу. На ней было напечатано:

НОСИТЕ ИНДИВИДУАЛЬНУЮ ОБУВЬ!

НАШ МАСТЕР ПРИДЕТ К ВАМ НА ДОМ И ВОЗЬМЕТ СЛЕПОК С ВАШЕЙ НОГИ! ПРИМЕРКА НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ. А ЕЩЕ ЧЕРЕЗ ДЕНЬ МЫ ДОСТАВИМ ВАМ ГОТОВУЮ ОБУВЬ! НАШ ТЕЛЕФОН № 7,9...

На обратной стороне карточки было много леcтных отзывов и перечислялись преимущества обуви, сделанной на заказ. Франя вернул карточку, в душе презирая Станислава.

– Спасибо! Я ношу фабричную обувь и вполне доволен.

– Я к тебе не приду, не бойся,- рассердился Станислав.- Ты же хотел знать, что я делаю...

– Когда-то это называлось сапожничать...

– Мы хотим восстановить это архаическое слово и употребить его в нашей рекламе. Мы работаем полных четыре часа, продогавь себе!

– Хвала и честь труу!
– поклонился Франя.Однако давай лучше поговорим о поэзии...

Но у Станислава уже пропало желание говорить о поэзии. Франя почувствовал, что облачный поэт, шьющий ботинки, заметно охладел к нему. Они распрощались очень вежливо, долго пожимали друг другу руки, славно взаимно просили прощения или про щали друг другу что-то, но, несмотря па это, Франя понял, что они больше не встретятся.

Прошел год, и Франя выпустил новую, третью книгу стихов. И снова зловещее молчание- ни одного звука в ответ! Пусть бы уж осуждали его, поносили, смешивали с грязью - все это было бы лучше, чем такое равнодушие, такое полнейшее молчание!

Весь мир как будто замкнулся в себе.

Франя разослал свои книжки множеству людей, но - о ужас!
– книжки понемногу стали возвращаться к нему обратно. "Благодарю!" - писали одни. "Это плохие стихи!" - писали другие. Кто-то даже рассердился: "Бросьте вы это дело!" В большинстве же случаев книжки возвращались без всякого ответа. Но еще более жестокими оказались те, кто выражал сочувствие и сострадание. Эти добрые души утешали и подбадривали его, советовали не падать духом, ведь на свете так много прекрасных вещей, которые могут дать человеку радость и счастье.

В конце концов у него выбили перо из рук, заставили его замолчать!

В общем ничего не изменилось. Франя продолжал вести беспечный образ жизни и чувствовал себя ничуть не хуже и не лучше, чем остальные граждане. Он смирился со своей судьбой, с тем, что никогда не будет поэтом, с легким сердцем перескочил через этот факт. Оказалось, что и без лавров можно хорошо и легко жить; Франя быстро разделался с честолюбием. Утешители действительно правы: жизнь так интересна, так увлекательна, так щедра и заботлива и, к сожалению, так коротка! Зачем же ее отравлять? "Я не призван,- успокаивал себя Франя,- раздавать красоту, но я согласен ее принимать! Буду наслаждаться своей молодостью и всеми дарами, которыми в таком изобилии осыпает .меня жизнь, что даже не хватает времени на все: дни слишком коротки, чтобы вместить все удовольствия, глаза слишком малы, а сердце слишком тесно - всего не охватишь,- и не стоит вспоминать об одной жизненной неудаче..."

Так представлял себе Франя жизнь, так он и жил, по-прежнему беспорядочно и легкомысленно.

Жил и наслаждался...

Однако, как ни странно, не все шло так гладко, как хотелось бы Фране. Иногда его планы и намерения натыкались на препятствия, которых он не ожидал и которые вызывали у пего недоумение Его словно преследовал по пятам какой-то злой дух. Он словно дразнил Франю и выдумывал всевозможные неприятные неожиданности. Он словно заигрывал с его хорошим настроением, а потом старался испортить его. И количество этих неприятностей со временем, пожалуй, увеличивалось, а но уменьшалось. В чем дело?