В Суоми

На свистки в вагон явились два полицейских. Они заперли двери. Толстый пассажир с коротко подстриженными усами стал протискиваться к выходу — он должен выйти на этой станции. Он бешено ругался, тыча всем в лицо свой документ, придерживая другой рукой плетеную корзину. Полицейским, которые закручивали за спину руки картежникам, было не до него.

Поезд медленно отошел от станции. Пассажиру так и не удалось выйти. Он перестал ругаться, видимо, покорился судьбе.

Когда двое буянивших картежников были связаны, полицейские, вытирая пот, приступили к составлению акта. Один из них поднял карты с полу и стал внимательно их рассматривать. Карты были крапленые.

— Я и то смотрю: что он всегда к восемнадцати даму прикупает? — возмутился один из связанных.

Полицейский методически обыскал арестованных и у каждого из них обнаружил по колоде крапленых карт.

Публика заволновалась. Один из пассажиров, проигравший за полчаса четыреста марок, завопил, что у шулеров, наверно, в этом вагоне есть сообщники.

— А это мы сейчас проверим, — сказал старший полицейский и потребовал, чтобы все находящиеся в вагоне пассажиры предъявили свои документы.

Третьим на очереди был Коскинен. Он спокойно улыбнулся, уверенно достал из внутреннего кармана бумажник, раскрыл его с шутливой самоуверенностью, — как бродячие коробейники раскрывают свои богатства перед бедным торпарем, — и предъявил документ. Заверенная солидной печатью бумажка удостоверяла, что «господин Коскинен является агентом тайной полиции г. Выборга» и что управление тайной полиции просит «оказывать г. Коскинену содействие при исполнении возложенных на него поручений».

Полицейский почтительно возвратил бумажку Коскинену и продолжал свой обход.

Документ человека с коротко подстриженными усами неожиданно взволновал полицейского. Он бросил тревожный, пристальный взгляд на Коскинена: лицо Коскинена было спокойно-серьезным. Человек же с коротко подстриженными усами явно волновался.

— Покажите ваш документ, — еще раз потребовал полицейский, и Коскинен спокойно достал свой бумажник.

Удостоверение человека с подстриженными усами также свидетельствовало, что его владелец и предъявитель является сотрудником тайной полиции города Выборга. Оно отличалось от удостоверения Коскинена лишь отсутствием последней фразы, призывающей оказывать содействие.

— Один из этих документов фальшив, должно быть, — сказал старший полицейский.

И человек с коротко подстриженными усами взволновался еще больше.

— Почему? — воскликнул он.

Коскинен подумал, что, может быть, сейчас лучше всего броситься на площадку и на полном ходу соскочить в бегущий мимо поезда сосновый лес. Но дверь была заперта, и он никому из товарищей не рассказал сути предстоящего дела. Он лениво стал развязывать кисет, пахнущий дорогим табаком.

— Потому, — объяснил тихо старший полицейский, — что на документе, помеченном более поздней датой, номер меньше, чем на документе, помеченном ранней датой.

Коскинен молчал. А когда старший полицейский еще раз пристально посмотрел на него, Коскинен как-то по-особенному подмигнул.

А человек с коротко подстриженными усами подозрительно кипятился:

— Я сойду на остановке и буду телеграфировать об этом безобразии. Разве вы не видите, что на моем документе дата март, а на его — май? Моя более ранняя — значит, точнее.

— Я не рекомендовал бы его отпускать одного на станцию, — равнодушно заметил Коскинен, — тем более что свою остановку он уже проехал.

И он молча указал полицейскому на строку своего документа, где говорилось о содействии. Этих строк во втором документе не было.

Полицейскому показались подозрительными и бурный протест пассажира с короткими усами, и его желание выйти из вагона, когда появилась полиция. И это, должно быть, решило его участь, тем более что Коскинен, наклонившись к уху старшего, прошептал:

— Можете сослаться в случае чего на меня. Запомните адрес: Улеаборг, полицейское управление, — там я пробуду две недели!

На первой же остановке полицейские увели с собой двух шулеров и горячо протестовавшего агента охранки.

Оставшиеся пассажиры неодобрительно смотрели на Коскинена. Один из них сказал презрительно:

— Шпик!

Коскинен вытащил синий носовой платок и отер со лба выступивший крупными каплями пот. Ноги его одеревенели от волнения и слегка дрожали.

От ритмического покачивания бегущего вагона он успокоился, затем улыбнулся, вспомнив товарища Викстрема.

Это был отличный парень, гравер. Он изготовлял замечательные документы подпольщикам — паспорта и удостоверения, которые выглядели более подлинными, чем настоящие. Как они хохотали, когда Викстрем вручал ему документ агента охранки! Он давно так весело не смеялся.

Действительно, долговязый Викстрем был душа человек и прекрасный товарищ, его провал и арест месяц назад нанесли тяжелый удар организации. Но против него, кажется, нет явных улик, и его, наверное, скоро освободят.

Машинист давал гудки, поезд подходил к какому-то полустанку, и Коскинен, не желая через две-три станции, когда все выяснится, быть арестованным «согласно телефонному распоряжению», обошел вагоны и сказал товарищам, чтобы они сходили на ближайшей остановке.

— Почему изменен план? — спросил Лундстрем.

— Нужно, — спокойно ответил Коскинен.

И никто никогда не узнал от него, что произошло в вагоне. Он устало и довольно улыбался, вспоминая об этих минутах, но ни за что в жизни не желал бы их повторить. Он улыбался, вспоминая веселье Викстрема. Он не знал еще, что Викстрем, возвращаясь в тюремную камеру с допроса, после пыток, бросился в пролет лестницы и разбился о каменные плиты.

Когда все на станции собрались около багажного сарая, Коскинен весело объявил товарищам:

— Ну, теперь мы золотоискатели.

— Как?

— Что?

— Ничего особенного, простые золотоискатели.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Так они превратились в геологическую партию Хельсинкского университета.

И вот живут они уже неделю в затерявшейся в лесах деревушке, на берегу быстрой, порожистой речки.

С пригорка видны стройные березы, уже готовые расстаться со своим осенним убором. Вот дрожит всеми листьями осина, там красные, багряные россыпи рябины и сверкающая зелень соснового перелеска, а дальше сумрачные, тяжелые ели.