В тебе моя жизнь...

Хотя с Мариной он нашел общий язык, и именно на почве охоты, пристрастив ту к ней за те три года, что она провела в Ольховке. Она довольно споро загоняла зайцев и научилась метко бить в глаз белок, что вызывало невольное уважение у ее отца. А уж когда Марина сама завалила вепря одним точным выстрелом…

После этого случая Александр Васильевич стал нечасто, но допускать ее в свою святая святых — кабинет, что вызывало явное неудовольствие его супруги. Они играли в карты на палочки и обсуждали последние новости губернии. Только вот здесь, в Петербурге, они так и не смогли сохранить те доверительные отношения, что сложились у них в Ольховке. «Что позволительно в губернии, не всегда пристало в столице» — заявила Анна Степановна, да и своего кабинета у него в этом доме не было.

— Грустна? — откликнулась Марина. — Нет, папенька, я не грустна…

Повинуясь порыву, Александр Васильевич вдруг спросил:

— Скажи мне, как родителю, милая — тебе по сердцу его сиятельство, за которого так радеет твоя матушка?

Марина подняла глаза на отца и внимательно посмотрела на него, словно пытаясь понять, почему он задал этот вопрос. Затем она улыбнулась:

— Не беспокойтесь, папенька. Я уверена, его сиятельство вполне способен составить мое счастье.

В это время открылись двери, и спешно вошли Анна Степановна с дочерьми и Софья Александровна, задержавшаяся в кухне за последними распоряжениями, как раз за мгновение до вступления в комнату гостей. Последовал неизбежный обмен приличными к месту любезностями, завязалась неспешная светская беседа в ожидании момента, когда позовут за стол — обсуждали недавний бал, премьеру в Александринском театре, полушепотом — новое увлечение императора.

Позвали за стол, и вся компания переместилась в парадную столовую. Напрасно волновалась Софья Александровна — повариха ее не подвела, и гости с удовольствием отдавали дань кушаньям на столе да винам из погреба. Марина исподтишка наблюдала за Ворониным и пыталась определить, каково ей будет с ним провести жизнь бок о бок.

Он не был красив, но весьма обаятелен, особенно когда улыбался. Он был умен. Он умело поддерживал застольную беседу и к месту шутил, что, несомненно, являлось результатом его службы при дворе, где он занимал должность флигель-адъютанта Его Императорского Величества. Он имел неплохое состояние и титул, что было немаловажно. В целом, он был самой лучшей партией, что только могла быть у провинциальной бесприданницы.

Сможет ли она полюбить Воронина? Судя по тому, сколько у него друзей и какие люди дарят ему свое расположение (взять хоть тех же Вильегорских), можно смело сказать, что он весьма неплохой человек. Да и еще один заботится о судьбе своей младшей сестры с ее младенческих лет после смерти родителей двенадцать лет назад, а это свидетельствует о том, что он очень ответственный человек.

Он станет прекрасным мужем. Что ей еще надо? В конце концов, любовь — нечто эфемерное и недолговечное. Взять хотя бы маменьку с папенькой. Они так любили друг друга, что она решилась покинуть ради него отчий кров, а закончилось все так печально — Марина готова на что угодно биться, что ее родители более не питают теплых чувств друг к другу.

Да, брак и не требовал этого, лишь взаимное уважение супругов да привязанность, но ей так хотелось, чтобы было иначе. Ужели и у Арсеньевых, которые и спустя три года брака смотрят друг на друга с нежностью и какой-то теплотой, тоже все закончится лишь сухими приветствиями за трапезой да обмен репликами при сопровождении на какие-либо светские мероприятия? Ужели любовь есть только в романах Руссо и Ричардсона? Ужели счастливый конец бывает только в книгах Остин?

Человек сам делает свою судьбу, думалось Марине. Она сидела в одиночестве на своей любимой кушетке у окна в гостиной и размышляла о своем будущем, пока остальные слушали игру Вильегорского на фортепьяно. Может, и я смогу полюбить его сиятельство Анатоля Михайловича? Он любит меня, как я всегда мечтала, судя по мнению маменьки и Жюли. Может, он и есть моя судьба?

Словно прочитав ее мысли, Воронин повернул голову и посмотрел на нее. В его глазах она без труда прочитала невысказанный вопрос. Потом он медленно улыбнулся ей, и она почувствовала вдруг, как какая-то странная теплота разливается у нее в груди. Ей стало так хорошо, что она сама невольно улыбнулась графу, а он подмигнул ей в ответ.

Да, она определенно сумеет его полюбить.

Уже прощаясь, Воронин сказал:

— Полагаю, скоро будут катания на Елагин, если выпадет довольно снега. Если я получу Их Императорское приглашение для вас, Марина Александровна, соблаговолите ли вы принять его?

Марина улыбнулась и ответила:

— Если маменька позволит, то я с радостью приму его.

— Разумеется, я позволю, — Анна Степановна просто лучилась от счастья. — Жюли и Павел Григорьевич будут твоими патронами, pas [16] ? Прошу вас, сделайте одолжение, дорогая моя, — обратилась она к Юленьке.

— Ну, тогда до дня катания, — улыбнулся Анатоль и поднес руку Марины к губам, задержав ее дольше положенного. — Буду с нетерпением ждать этого момента, — тихо шепнул он только ей, заставив ее смущенно зарумяниться.

16

не так ли? Правда? (фр.)

Позже вечером, когда Агнешка расчесывала Марине волосы перед сном, девушка призналась няне, что граф ей приятен.

— Он удивительный человек, я чувствую это. Такой вежливый, обходительный… В нем нет того самолюбья, что неизменно сопровождает Загорского. Как думаешь, он будет хорошим супругом?

— Ах, касатка моя, только Господь наш да Матка Боска ведают, как все обернется? Но он любит тебя, это видно. Будешь любить и почитать яго, и он будет тем же отвечать.

— Надо выкинуть из головы этого Загорского! — Марина улыбнулась насмешливо. — Пусть пишет письма да цветы присылает, пусть. Я сделаю то же, что и он когда-то — дам ему надежду, а потом растопчу ее! И тогда он поймет, как это больно. Как думаешь, Гнеша, получится у меня влюбить его? Буду холодна и неприступна — в романах всегда повесы влюбляются именно в таких барышень.

— Ах, дзитятко, не заигралась бы сама, — покачала головой нянька. — Сердцем не играют, милая.. Да и потом, как Господь наш указал — не желай зла…

Марина промолчала. Она все равно поступит по-своему, как бы ни возражала нянька. Только теперь она будет помнить об условностях света и ни за что не нарушит их. Ей нынче надо особо беречь репутацию — на будущей графине Арсеньевой не должно быть ни малейшего пятна.

Глава 7

Марина поправляла кружево перчатки, сбившееся во время последней мазурки. Она немного запыхалась и раскраснелась, локоны слегка растрепались. Девушка, улыбаясь, что-то говорила своему кавалеру. Она даже себе не представляла, какой прекрасной и юной выглядела сейчас. Ему до боли хотелось быть на месте ее кавалера, которому было позволено касаться ее хотя бы на время танца, которому она так легко улыбалась…

Он наблюдал за ней издалека во время последних трех танцев, не приближаясь близко, чтобы она не увидела его и не смогла ускользнуть раньше времени. Не в этот раз.

Загорский криво усмехнулся. Он не думал, что Марина решится на эту нелепую игру, что свойственна всем женщинам. «Я неприступна и холодна — попробуй, растопи этот лед». Жаль, конечно, что она заранее обречена в ней на проигрыш: итог ее будет один — он всегда побеждал. Вопрос лишь во времени, только в нем одном.

К его величайшему сожалению, времени как раз и оставалось в обрез. Марина ловко и непринужденно избегала его общества, а между тем сезон подходил к концу — скоро приближался Великий пост, стихнет светская жизнь, и у него более не будет возможности приблизиться к ней. Зато у Воронина это удачно получается — он всегда желанный гость в ее доме да и на балах так и вертится рядом с Ольховскими. Вьюном просто.