В тени красных жасминов

В течение нескольких следующих дней она вплотную занялась вопросом об отдыхе и обновила свой паспорт. Было так много заманчивых возможностей выбора, и она проводила вечера, внимательно изучая брошюры о путешествиях. Теперь ей было чем занять свои мысли, это было уже нетрудно, и у нее появился интерес к себе, она постригла волосы, сделала прическу и покупала себе новую одежду.

В конце этой недели пришло письмо. Оно было из адвокатской конторы в Линкольн-Инн и сообщало, что она была в числе наследников в соответствии с последней волей в завещании, оставленном мисс Адель Маргарет Сент-Клауд.

Ребекка была совершенно ошеломлена этой новостью. Она никогда и представить не могла, что Адель могла умереть так скоро, и хотя она ее не любила и, по правде говоря, временами почти ненавидела, но не желала бы ее смерти. Казалось невероятным, что истеричный деспот, который причинил ей столько несчастья в жизни, мог быть сейчас мертв. Хотя, как сама не раз слышала от доктора на Фиджи, приступы, которые ее мучили, могли оказаться в один день фатальными, и она, таким образом, должна следить за тем, чтобы не перевозбуждаться. Ребекка не могла отрицать некоторого чувства жалости, которое овладело ею, хотя она и понимала, что Адель бы ее за это не поблагодарила.

Она перечитала письмо еще раз, ей с трудом верилось, что Адель могла ей оставить хоть что-нибудь. В конце концов, она ее не любила, она старалась причинять ей боль, и во время ее визита в Сан-Суси — этого ужасного визита! — она явно показывала, что презирает ее.

И еще было удивительно то, что ее вызывали в контору господ Китченера-Фрэнсиса с тем, чтобы услышать что-то в свою пользу.

Но хотела ли она чего-нибудь от Адель? Могла ли она принять, что бы это ни было, без постоянного напоминания о прошлом? Или это был замысел Адель? Было ли ее сознание настолько испорченным, что она и после смерти старалась причинить ей боль?

Ребекка с беспокойством ходила по комнате. Любопытство было мощным оружием, и Адель знала, что делала, когда вложила это оружие в руки Ребекки.

Наконец она решила, что должна повидаться с адвокатами. В конце концов, что бы Адель ей ни оставила, это не могло перейти в руки кому-то еще без ее в этом участия. И так как она надеялась вскоре покинуть Англию, то это следовало сделать сразу же.

Она позвонила адвокатам и договорилась о встрече с мистером Брумом на следующее утро в одиннадцать часов. Когда она вышла из такси у конторы, она немного волновалась, так как было вполне возможно, что один или несколько членов семьи Адель могли оказаться здесь в это же время. Но когда она была приглашена в контору мистера Брума, то с облегчением заметила, что в данный момент была единственным клиентом.

Мистер Брум оказался довольно молодым мужчиной и объяснил, что на самом деле его отец был адвокатом мисс Сент-Клауд, но это дело вел он. Ребекка поблагодарила его и затем терпеливо подождала, чтобы он продолжил.

— Как вам известно, у мисс Сент-Клауд была вилла недалеко от Сувы на главном острове Фиджи, Вити-Леву. Я думаю, что вы там когда-то работали в качестве сиделки мисс Сент-Клауд, это правильно?

Ребекка кивнула.

— Да, в течение двух лет.

Мистер Брум кивнул самому себе.

— Хорошо. — Он просмотрел бумаги на столе. — У меня здесь копия последней воли мисс Сент-Клауд, и в ней она заявляет, что хотела бы, чтобы вы стали владелицей виллы и каждый год получали достаточные суммы для ее поддержания. — Не обратив внимания на возглас удивления Ребекки, он продолжал: — Если вы решите продать виллу, то ежегодное пособие будет прекращено. — Он пробежал по другой странице документа. — Я думаю, что в этом случае деньги будут посланы на какие-то благотворительные нужды.

— Вы шутите! — Ребекка уставилась на него с недоверием. — Не можете же вы сказать, что она оставила виллу мне!

Мистер Брум, нахмурившись, рассматривал ее.

— Почему вы так говорите, мисс Линдсей? Здесь черным по белому написано. Я не стану беспокоить вас ненужными деталями вступления, но будьте уверены, что вилла — ваша.

Ребекка смущенно провела рукой по лбу.

— Но я думала… я имею в виду, что она жила в Англии уже так долго… я решила, что вилла уже была продана.

— О нет, мисс Линдсей. Там женщина, жительница Фиджи, я думаю, которая следит за ней.

— Роза! — У Ребекки непроизвольно вырвалось имя. — Это, наверное. Роза. — Она схватилась рукой за горло. — Но… но там сказано почему? Я хотела сказать, что я просто не могу в это поверить.

Мистер Брум улыбнулся. Он был очень сдержанным молодым человеком, и Ребекка не могла представить, что бы могло его расшевелить.

— Моя дорогая мисс Линдсей, насколько я понимаю, Фиджи — это другая сторона земного шара. Не каждый пожелал бы там жить, за тысячу миль от западной цивилизации.

Ребекка сжала губы.

— О, но вы не правы! — воскликнула она — Это сказочное место. Вы когда-нибудь были на Меланезийских островах, мистер Брум?

— Боюсь, что нет. — Губы мистера Брума вытянулись. Он снова вернулся к бумагам. — Я понимаю, что вам потребуется время, чтобы принять решение, обдумать все, как это было, поэтому я предлагаю вам пойти сейчас домой и прийти сюда завтра или послезавтра и сообщить о том, что делать дальше.

Ребекка безучастно кивнула, встала с такой нервной поспешностью, что уронила перчатки и чуть не уронила сумочку. Неловко она подняла их и пошла к двери. Мистер Брум плавно открыл ее, и, когда она вышла, ей стало интересно, пробудил ли кто-нибудь из его клиентов в нем большее ощущение того, что он им предлагал.

На улице она остановилась, понимая, что для нее невозможно было завершить что бы ни было, пока у нее не будет времени, чтобы реально обдумать те возможности, которые ей предлагала Адель. Это был как некий сумасшедший сон, и она не могла в это поверить. Даже отодвинув в сторону то, что Адель ее никогда не любила, все равно еще оставалось невероятным, что теперь она является владелицей виллы на Фиджи. И что она собирается с этим делать?

У нее было несколько возможностей. Она могла бы вернуться к адвокату и сказать ему, что не хотела ни виллы, ни денег на ее содержание, и пусть он ее продаст и отправит деньги на какие-нибудь благотворительные нужды, как он сказал. Или она могла согласиться на виллу, поддерживать ее и пользоваться при случае. Или она могла поступить так, как Адель за много лет до нее, и покинуть Англию вообще, и осесть там. Ей, конечно, потребовалось бы работать, но это ее не беспокоило, так как казалось очевидным, что деньги, которые оставила бы ей Адель, предназначались лишь на поддержание виллы, а не на нее. Но она легко могла получить там работу, или частно, или в госпитале; доктор Мэнсон помог бы ей, и она могла бы начать совсем новую жизнь.

Только одна мысль беспокоила ее, но она ее решительно отбрасывала: осознание того, что Пьер будет за тысячи миль оттуда, в Англии, и не будет ни малейшей возможности увидеть его еще когда-нибудь…

Но тем не менее была ли у нее иная возможность? Он презирал ее, он даже вел за ней слежку, если она встретится с ним еще когда-нибудь, то это только приведет к еще большим унижениям, и она не была уверена, что это выдержит.

Она в эту ночь плохо спала. Ей хотелось с кем-нибудь поделиться, но не было никого, кому она могла бы довериться. Она подумала о Поле, но потом отбросила эту мысль. Он сам начинал новую жизнь. Ей не следовало тянуть его назад, в ее прошлое, только из-за эгоистичного желания довериться ему. Конечно, была Анет, но она знала так мало о том, что происходило, что Ребекка не могла иметь намерения посвятить ее в свое прошлое.