В тени престола. Компиляция 1-12 книга

– Понял вас, мессир… – Арнульф решил не спорить с начальником, но любопытство, присущее всем молодым людям, взяло верх, и он не выдержал, спросив де Биго. – Мессир, последнее ваше приказание ставит в тупик меня и создает решительные проблемы всей акции. Причем тут, простите, мессир де Леви, которого я в глаза не видел и который, простите, не состоит даже в отдаленном родстве с наследниками Фландрии?..

Гуго, одетый торговцем шерстью, поправил свою серебряную цепь с изображением овцы, расправил складки на широком поясе, выпятил вперед приличное брюшко и рявкнул:

– Ваше дело четко исполнять приказы… – он смерил Арнульфа уничтожающим взглядом. – Да! Они могут меняться, что с того? Вы и ваши люди должны слепо следовать моим указаниям, ведь сейчас не я отдаю приказы, а его величество!..

– Прошу прощения, мессир, но это сильно осложнит задачу и может послужить причиной срыва акции, которая изначально была рассчитана только на один объект…

– Где один, та и два… – буркнул де Биго и исчез за тяжелой портьерой. Скрипнула на петлях дверь.

Арнульф устало повалился на стул. Скольких сил стоила ему эта беседа, знал только Господь. Он устало закрыл глаза и задержал дыхание. Вся четко спланированная операция валилась, словно бумажный домик под резким порывом северного ветра.

– Будь, что будет… – он открыл глаза, встал, расправил затекшие от напряжения плечи и спину, подошел к двери и резко открыл ее, посмотрел на троих своих соратников, надул щеки, шумно выпустил воздух и тихо сказал:

– В ночь начинайте. К объекту придется прицепом взять еще одного… Некто де Леви. Щит желтый с тремя черными стропилами…

– Рисково очень. Много шуму может быть… – ответил рыжеволосый крепыш.

– Ты мне, помнится, говорил о пятерых немых наемниках?..

– Да, кажется… – пожал плечами рыжеволосый и вышел из тени. По всей длине его правой половины лица тянулся уродливый шрам, делая из его лица жуткую маску.

– Дай им столько, сколько они запросят… – Арнульф обреченно махнул рукой. – С таким заданием он вряд ли выползут из встревоженного логова, а без языков они и сказать-то ничего не смогут.

– Верное дело. – Крякнул рыжеволосый, исчезая в темноте.

Арнульф услышал, как двое других его товарищей поспешили следом за ним, оставляя его в одиночестве и нервном напряжении.

Он закрыл дверь и прошелся по комнатке постоялого двора. Скрипучие старые половицы противно стонали под его ногами, легкий и неприятный скознячок подозрительно шевелил старый и местами выцветшие и заштопанные портьеры. Он резко подошел к одной из шевелящихся портьер и протянул руку. Что-то противно шевельнулось в глубине его души, обдав омерзительным холодом и защекотав кончики волос на затылке. Арнульф напрягся и едва слышным движением извлек свой тонкий и острый кинжал, принял оборонительную стойку с опорой на заднюю ногу, резко раздвинул, буквально сорвал портьеру…

За ней никого не было.

– Так, пожалуй, и с ума сойти недолго… – зля сам на себя, прошептал он, развернулся к окну спиной и, подойдя к кровати, тяжело, словно куль с мукой, плюхнулся на серые простыни.

Арнульф с большим трудом смежил кажущиеся свинцовыми веки и мгновенно забылся тяжелым и беспокойным сном…

ГЛАВА XV. Покушение.

Лагерь королевских войск. Этой же ночью.

Вечер быстро убегал как неопытный и растерянный полководец с поля битвы, потеряв контроль над войсками, теряя свои багровые краски и уступая ночи все пространство небосклона, медленно, но неизбежно заполняемого иссиня-черной пустотой, расцвеченной мириадами звезд. Крупные и совсем малюсенькие, они, словно опытные и проверенные в боях воины, рассыпались по небу в каком-то своем одному Господу известном порядке. Ущербный месяц, как и подобает победителю, солидно и степенно сиял в небесной выси, озаряя раскисшие поля и изрытые сотнями ног холмы, нестройные и хаотичные ряды палаток, шалашей и навесов, подсвечивал костры каким-то удивительным оттенком замерзшего серебра.

Филиппа что-то тяготило весь вечер. Он даже не мог передать все ощущения, томившиеся в его сознании, но мог твердо сказать, что это были смутные и тревожные предчувствия чего-то страшного, дикого и несуразного, но, вместе с тем, неизбежного.

После затянувшегося ужина он, как всегда, пошел проверять караулы и заниматься назначением ночной стражи, пытаясь хоть как-то обезопасить это неорганизованное скопище людей, животных и имущества.

Этому были веские причины. Вот уже с неделю как начались непонятные воровства и потравы. Рыцари в один голос твердили о том, что это, скорее всего, дело рук местных горожан и крестьян, озлобленных долгим пребыванием войска в их краях.

«Вполне вероятно, – подумал про себя де Леви во время вечернего развода караулов, – мы уже до печенок их всех достали…»

Но, тем не менее, он почему-то именно сегодня решил не усиливать охранение центра лагеря, удвоив караулы не возле палаток принца и герцога Гильома, а строго по всему периметру.

Первая вечерняя стража заступила с получасовым опозданием, о чем себя отругал Филипп, задержавшись на ужине. Вместо восьми часов вечера, караулы стали расходиться по периметру и только к часам девяти смогли занять положенные посты. Он еще раз прошелся, почти пробежался по засыпающему войску, влепил нагоняи особо разбушевавшимся воинам, приструнил группу проституток, особенно бесцеремонно и похабно предлагавших свои прелести рыцарству и прислуге, после чего, не вполне довольный собой, побрел к себе в палатку…

Хаотичный приток и отток вспомогательных войск настолько усложнил контроль, что Филипп то и дело удивленно всматривался в неизвестные ему группки воинов, рассевшихся возле костров и занимавшихся кто чем…

Походные кузницы не прекращали свою работу допоздна, шорники и портные чинили и штопали, создавая непревзойденную ауру упорядоченности, умиротворения и рабочего покоя.

Филипп вошел к себе в палатку и устало повалился на скрипучий деревянный тюфяк, наскоро набитый сеном и заваленный грубо выделанными овчинами. Раздеваться почему-то было лень. Он сбросил пояс с прикрепленным к нему кинжалом, стащил перевязь меча и поставил его рядом с тюфяком, зевнул и, наскоро прошептав слова молитвы, стал пытаться заснуть, ворочаясь с бока на бок, словно собака на матрасике, перед тем как заснуть.

Внезапно полог палатки приоткрылся и поток свежего прохладного ночного воздуха ворвался к нему. Филипп повернулся, открыл глаза и посмотрел на вошедшего.

– Вам не спится, мессир герцог?.. – спросил он Гильома.

– Почему же, мой друг… – улыбнулся тот в ответ, – решил, вот, пожелать тебе спокойной ночи… – он укоризненно посмотрел на де Леви, покачал головой и добавил. – Я, конечно, понимаю, что лень-матушка раньше нас всех родилась, но, Филипп, нельзя же вот так, валяться на постели!..

Филипп отмахнулся рукой и, повернувшись на другой бок, ответил:

– Герцог, прошу вас… – он расстегнул ворот гамбезона. – Я сегодня буквально с ног валюсь…

– Ладно-ладно… – засмеялся Гильом и на выходе из палатки сказал. – Завтра, сразу же после молитвы, я приглашаю вас в мою походную мыльню! Негоже нам жить в таких жутких условиях…. Этак и завшиветь можно.

– А вот от этого предложения я не откажусь! – Громко ответил Филипп. – Завтра же, мессир герцог…

Гильом оставил де Леви и пошел к себе. Сон как-то незаметно захватил Филиппа, унося его в родные края. Снова снилась мать, отец, только молодые, братья и, что самое удивительное, какая-то наглая и рыжая свинья, все время вылезавшая невесть откуда.