В тени престола. Компиляция 1-12 книга

– Это еще почему?.. – Гильом удивленно посмотрел на него. – А наши пленники?..

– Двое вряд ли дотянут до утра, а тот, которого я соизволил взять живым, не скажет нам ничего…

– С какого перепуга? – Воскликнул герцог. – Мой пыточный мастер разговорит любого!..

– Только не этого, мессир… – де Леви обреченно махнул рукой. – Он немой. Ему кто-то раньше нас язык укоротил, вот он и мычал, как корова!..

– Хреново… – Гильом почесал подбородок, покрытый клочковатой щетиной. – Как же мы узнаем тогда имя негодяя, заказавшего нас?..

– А вам это очень нужно? – Филипп усмехнулся в ответ. – В неведении жить куда веселей и интересней! А враг, рано или поздно, сам объявится…

– Верно. – Гильом надул щеки. – Спокойной вам ночи, мой храбрый и верный спаситель.

– Это мой долг, мессир. – Филипп учтиво кивнул ему и направился восвояси…

ГЛАВА XVI. Гром среди ясного неба.

Лан. Королевский лагерь. 4 марта 1127г.

Время тянулось медленно, походная жизнь среди раскисшей от дождей земли и зловонной жижи уже порядком утомила всех воинов, находившихся в королевском войске. Знатные и родовитые сеньоры уже на пальцах считали дни, оставшиеся до окончания обязательного феодального сорокадневного оста, надеясь со спокойной совестью возвратиться восвояси, как следует отмыться, повеселиться и поскорее забыть глупый и совершенно непонятный для их разума феодальный долг, отданный его величеству посреди грязей Ланнуа.

Филипп, между прочим, оказался абсолютно прав. Он как в воду глядел, когда ночью заявил герцогу Гильому о бесполезности вытянуть у пленника хотя бы крупицу информации. Несчастный наемник, проклиная все на своем свете, измученный жутчайшими пытками, только плакал, мычал, выл, как белуга и рвал на себе волосы. Ко всеобщему сожалению, он был еще и неграмотен, что следовало и ожидать, ведь Средние века отнюдь не слыли синонимом всеобщей грамотности и образованности.

Единственное, чего они сумели понять, вернее будет сказать, угадать в жестах, воплях и мычаниях пленника, это то, что наняли его и остальных разбойников в Лане, что людей этих он больше не видел, что расплатились они сполна полновесным германским золотом.

– Я бы очень удивился, если бы с ними рассчитались испанскими или, того хлестче, арабскими монетами… – кисло скривился Гильом.

– Ничего странного. – Согласился с ним принц Филипп. – Здесь, в приграничье, германские монеты в ходу…

Филипп, слушавший их рассуждения в молчании, резко поднялся и, подойдя к столу, оперся на него руками, посмотрел каждому из собеседников в глаза, после чего сказал:

– Нам надо вывезти его в город. Может, чем черт не шутит, он увидит кого-нибудь из своих нанимателей…

Гильом криво усмехнулся:

– Ага! Держи карман шире! Так они тебе и останутся в городе! Я не думаю, что они идиоты…

– Тогда нам все равно надо прочесать город и расспросить хозяев гостиниц, постоялых дворов, таверн, борделей… – Филипп не унимался, настаивая на своем варианте поиска.

Внезапно полог палатки раскрылся и к их нескрываемому удивлению на пороге показался Сугерий, одетый в забрызганные грязью дорожные одежды.

– Уже прочесали, можете не беспокоиться, мессир де Леви… – устало произнес он. – Здравствуйте, ваше высочество, – он поклонился принцу Филиппу. – Доброго здравия и да хранит вас Господь, ваша светлость молодой герцог. – Сугерий вежливо кивнул Гильому. – А, что касается вашего плана, мой дорогой де Леви, – он хитро подмигнул своим усталым глазом Филиппу, – так его надо было проводить в ту же ночь или максимум на следующее утро. Вы же, господа, упустили момент! Птица удачи улетела, махнув нам всем на прощанье крыльями…

– Доброго вам здоровья, монсеньор! – Почти одновременно произнесли рыцари, удивленно таращась на Сугерия. – Как вы оказались в лагере армии? Как мы ничего не узнали об этом?..

Сугерий деловито отломил ломоть свежего, еще теплого, хлеба, плеснул в глиняную чашку из кувшина молока, раскрошил хлеб и, побросав его в молоко, стал кушать ложкой тюрю. Кстати, ложку он вынул свою!..

Он быстро поел и, подняв глаза на вытянутые лица рыцарей, спокойным голосом ответил:

– Вы, полагаю, забыли кто в доме хозяин?.. – он вытер платком губы, перекрестился и, засунув платок в карман накидки, прибавил. – А если я еду вместе с его величеством…

– Король здесь?!.. – Гильом и Филипп прямо обалдели от неожиданности.

– Батюшка тоже приехал?.. – побледнел, почему-то, принц Филипп.

– Естественно! – Раздался громовой голос короля Людовика. – Не оставлю же я вас, ротозеев, в одиночестве!

Король вошел в палатку и окинул взглядом собравшихся. Гильом, Филипп и принц мигом припали на одно колено перед ним, Сугерий собрался тоже подняться со стула, но король жестом приказал ему сидеть.

– Так! Поднимайтесь с колен, бездельники и ротозеи!.. – Грозно, но с приветливой интонацией, сказал Людовик. – Наслышан я о ваших подвигах…

– Сир, – Гильом снова припал на колено и склонил голову.

– К вам, любезный герцог, у меня нет претензий. Поднимитесь же с колен…

Людовик выжидающе посмотрел на Филиппа де Леви. Тот до сих пор находился перед ним, стоя на одном колене. Король потрепал его по голове и ласково, почти тепло, произнес:

– Молодец! Как мне отблагодарить-то тебя?..

– Сир, не велите казнить… – Филипп еще ниже опустил голову. – Моя вина просто безгранична.

– Это ты, часом, о чем?.. – удивленно произнес Людовик.

– Сир, я о своей несообразительности…

– С кем не бывает. – Король рассмеялся, наклонился над ним, подхватил своими крепкими руками за плечи и резко поднял рыцаря. – Ты у меня молодец! Спас жизнь герцога и моего непутевого сына! – Людовик бросил резкий взгляд на принца Филиппа, который покраснел и что-то проблеял неразборчиво. – А то, что ты в пылу боя погорячился и укокошил почти всех наемников… – король грустно вздохнул, – знать, на то была Божья воля. – Он крикнул слугам. – Эй, бездельники, а ну-ка тащите сюда мою походную казну и часовню!..

Слуги раздвинули полог шатра и внесли несколько больших сундуков, окованных железом, четыре больших деревянных складня с резными иконами и еще несколько узлов с вещами.

Король кивнул Сугерию, который проворно вытащил ключ из-за пазухи, разомкнул замок на одном из сундуков, после чего коротко кивнул королю. Людовик открыл его, запустил руку и вытащил большой и, судя по весу, весьма увесистый кожаный кошель, расшитый серебряными лилиями, подкинул его на ладони и, оставшись довольным его весом и полнотой, протянул его рыцарю.