В тени престола. Компиляция 1-12 книга

Мишель снял с головы шлем и искренне улыбнулся в ответ. Ги вздрогнул, увидев его изуродованное лицо – большой багрово-синий рубец проходил по правой стороне щеки, начинаясь почти от надбровной дуги, вниз по виску и заканчиваясь возле подбородка, а веко, неумело сшитое лекарем (видимо в спешке), уродливо наползало на его искренние голубые глаза, превращая лицо русича в немыслимую маску.

– Господи! Где это тебя так?.. – Ги едва не прослезился. Он снова обнял друга и прошептал. – Слава Господу, что ты живой и здоровый!..

– Я ждал тебя, командир… – Мишель часто заморгал глазами, стараясь перебороть неуправляемое желание прослезиться от радости встречи со старым боевым товарищем. Он снова перехватил вопросительный взгляд Ги, устремленный на его шрам, усмехнулся одной половиной лица – вторая с трудом управлялась из-за глубокого шрама. – Так, под Мессиной приложили…

– Ну, брат, дела… – вздохнул Ги и снова обнял его. – Ты, часом, еще не женился?..

– Да все как-то не было времени… – толи расстроено, толи шутливо ответил ему русич. – Хотя, если признаться, его величество во мне души не чает, даже устраивал несколько раз смотрины…

– Ух, ты! – Засмеялся Ги. – Ну, и как они?..

– Вроде ничего… – пожал плечами русич. – Только все чернявые какие-то. Вот у меня на родине…

– Эх, куда загнул! – Рыцарь весело засмеялся. – Жаль, конечно, что Русь всю пожгли нечестивые ироды-безбожники, но, Мишель, тебе надо привыкать к новой родине…

– Нет, Ги, родина у человека бывает только одна – как мать… – с нескрываемой тоской и горечью ответил Мишель Ла Рюс. – Остальные, какие бы они ни были хорошие – только мачехи…

– Это верно… – кивнул головой француз, согласившись со словами русича. – как обустроился на месте?..

– Землица здесь плодородная, почти как у меня под Сурой… – с грустной усмешкой ответил русич.

– Под Сурой?! – Ги позабыл название реки, возле которой стоял городок Мишеля.

– Это река такая… далеко на северо-востоке отсюда… – Мишель тяжело вздохнул. – Кипарисы надоели. Слава Богу, что растут, правда, не такие пышные и высокие, как у нас, но все-таки елки!.. Дубы есть, и это хорошо…

– Ой, прости, я немного позабыл… – Ги виновато пожал плечами. – Ты же мне рассказывал…

– Зато король, увидев мою тоску по родным краям, не знаю, как сумел, но договорился с генуэзцами и те привезли для меня целую кучу берез в кадках! – Мишель счастливо закатил глаза. – Теперь, командир, возле Неаполя, прямо под стенами королевского дворца и замка, да и у меня, в саду моего собственного замка…. Ой! Я ведь забыл похвастаться! – Мишель гордо подбоченился. – Его величество милостиво пожаловал мне целых четыре замка, так что я теперь… – он задумался. – Как это, по-вашему?! Ах, да! Я, командир, теперь приравнен к баронам!..

– Бог ты мой! – Обрадовался за друга де Леви. – Поздравляю! А, Мишель, прости за нескромный вопрос, как с верой?..

– Никак… – отрезал он, нахмурившись. – Его величество милостиво разрешил мне отправлять церковные ритуалы согласно канонам моей церкви. К счастью, командир, здесь полным-полно старых византийских церквей, где еще служат молебны по-нашему!.. – Здесь Мишель снова нахмурился, вздохнул и произнес. – Правда, если я женюсь, то мои детки станут вашей веры…

Ги понял, как тяжело дается Мишелю осмысление новых реалий его жизни, а будущее, все еще покрытое мраком неизвестности и душевных сомнений, кажется призрачным и зыбким.

– Зато, Мишель, ты, наконец-то, сможешь подержать на коленях свих отпрысков!..

Мишель улыбнулся, его взгляд потеплел:

– Да, и то, правда! Во всем надо искать хорошее…

Они подъехали к принцу. Мишель спрыгнул с седла и, склонив одно колено в почтительном рыцарском поклоне, произнес на чистом французском языке, в который, правда, примешивались, едва уловимые поющие нотки его русского акцента:

– Ваше королевское высочество! Его величество Шарль, ваш дядя и мой сюзерен, искренне радо видеть вас и ваше воинство на землях королевства Обеих Сицилий! Он приглашает вас в Неаполь, где по случаю вашего прибытия будет дан большой рыцарский турнир!..

Филипп улыбнулся, величественно кивнул головой и протянул ему руку для поцелуя. Мишель встал и, приблизившись к принцу, прикоснулся губами его ладони.

– Представьте мне этого славного паладина… – он посмотрел на де Леви, стоявшего рядом с русичем.

– Мишель Ла Рюс, ваше высочество! – Ги склонил голову и приложил руку к своему сердцу. – Русич, мой боевой друг и самый отважный рыцарь на всем Юге Италии!

– О-о-о! – Искренне удивился принц и снова протянул руку для рукопожатия Мишелю. – Вы из Руси?! Моя прапрабабушка была родом оттуда! Анна де Киев! Надеюсь, вы слышали об этом?..

– Это большая честь для всех моих земляков, принц… – Мишель почтительно пожал руку Филиппа.

– Примите сочувствие, мой дорогой паладин, по вашей родине, погубленной ордами язычников… – Филипп честно взглянул ему в глаза.

Мишель не отвел взгляда и ответил:

– Мой принц, Русь никто и никогда не погубит. Можете быть уверены, но она снова станет великой!..

– Искренние слова! – Похвалил его принц. – Люблю людей, верных и любящих свою отчизну… – Он окинул взглядом рыцарей, улыбнулся и сказал. – Мессиры! Не пора ли нам, наконец, в Неаполь?!..

Все обрадовано закричали, приветствуя его слова. Отряды, перемешавшись, – почти каждый из воинов отыскал своего родича, знакомого или земляка по провинции – двинулись скорым маршем на Неаполь.

Через два дня – принц буквально гнал отряды – они вступили в город, встретивший их ярким светом теплом южной итальянской зимы и радостью жителей. Огромный древний город, раскинувшийся возле залива, был полон красок, радости и веселья. Сотни нефов, галер и торговых судов, кто на веслах, кто под парусами, деловито сновали по его голубой глади, чайки огромными стаями носились над головами, пронзая воздух своими, казалось, радостными криками.

Шарль де Анжу встретил армию принца возле северных, или Римских ворот верхом на прекрасном белом иноходце. Он был в умопомрачительной по красоте и пышности мантии, небрежно наброшенной на плечи поверх кольчуги и сюркота, расшитого золотом и лазурью, а голову венчал парадный шлем-сервильер, украшенный сдвоенной короной Неаполя и Сицилии. Король немного располнел, но его широкое и загорелое лицо, несмотря на показную радость и веселье, было немного хмурым и осунувшимся, а аккуратно подстриженная бородка, пожалуй, еще немного поседела, придав его лицу величавость и истинно королевскую красоту.