В тени престола. Компиляция 1-12 книга

– Бог ты мой! Филипп! Как же я рад встречи с тобой, мой мальчик!.. – Шарль подъехал вплотную к принцу и обнял его, наплевав и позабыв обо всех приличиях. Было видно, как он рад и счастлив встрече с племянником. – Господи! Как же ты вырос, просто шагающая башня!!!..

Они обнялись и расцеловались под оглушительные и восторженные крики рыцарей, воинов и местных жителей. Даже архиепископ Неаполя и Сицилии, вечно мрачный монсеньор Гуго де Шеврез, и тот так широко и радостно улыбался, что, казалось, освещал всех своими лучами.

– Дядюшка! Батюшка просил кланяться вам и пожелал долгих лет здоровья и царствия во благо народа королевства и торжества нашей святой католической церкви… – Филипп быстро произнес заранее приготовленное приветствие, которое тут же утонуло в непрекращающихся криках радости и восторга. Он немного понизил голос и произнес слова, касающиеся только ушей Шарля. – Отец ворчит, что мне надо набираться ума-разума, вот и отправил меня, сначала к мессиру де Леви, а уж потом к вам…

– Ух, ты! И Ги здесь?! – Шарль искренне обрадовался словам принца и поискал глазами своего друга детства. – Ги, дружище, ты где?..

Ги подъехал к ним и вежливо поклонился, не слезая с седла. Шарль весело засмеялся и, дружески похлопав его по плечу, сказал принцу:

– Твой отец, храни Господь его и даруй ему сто лет жизни, мудрый человек и великий король, раз послал тебя на обучение к моему другу де Леви. – Он резко повернулся к рыцарю. – Как семья? Как супруга, детки?..

– Во славу Божию, с ними все в порядке, сир… – с улыбкой ответил де Леви. – Прошу прощения, ваше величество, а как ваши?..

– Слава Господу… – вздохнул Шарль. – Хотя наследник, разбойник, как молодой конь! Бьет копытом и за ним нужен глаз да глаз…

– Ну так, сир, у вас есть для этого маршал де Фурр или мессир Лука. – Засмеялся в ответ Ги.

– Спасибо… – усмехнулся Шарль. – Эти, уж точно, его такому научат! Они, прости меня Господи, только и делают, что задирают юбки местным красоткам, да не вылезают из борделей, коих, – он с улыбкой вздохнул, – здесь, мой друг, видимо-невидимо…

– Хороший, значит, доход, сир… – засмеялся де Леви.

– Это точно. Доход непотребные дома дают отменный, но и моих рыцарей они слишком уж разгружают на золото…

– Сир, прошу прощения, – Ги посмотрел на Шарля. – Меня встретил мессир Ла Рюс. Кстати, как он вам?..

Шарль развел руками в стороны:

– Нет слов, чтобы нахвалиться! Воин он отличный, да и предан, как собака! Вот он-то и отвечает за моего сына…

– Хороший выбор… – с видом знатока кивнул де Леви. – Русич – человек выдержанный и грамотный воин…

– Только не бережет он себя… – с какой-то тоской или сожалением в голосе ответил король. – Лезет на рожон, если на штурм – то в первых рядах…. Видел, как располосовали ему лицо под Мессиной?.. – Ги утвердительно кивнул. – То-то и оно, – вздохнул Шарль, – хочу его, разбойника, оженить, да все недосуг. То, понимаешь, наведение порядка в королевстве, то, тьфу ты! – Он плюнул на каменные булыжники улицы. – Конрадин, этот, проклятый! Совсем недосуг…

– Видели мы его, встречались… – Филипп презрительно хмыкнул.

– Ну, и как он? – заинтересовался Шарль.

– Хлюпик и трус… – Филипп скривился, словно от зубной боли. – как и все Гогенштауфены… Что сынок, что папаша, что дедуля покойный…

Шарль задумался и ответил:

– Ну, с папочкой его, покойным, я не был знаком, а вот дедушка, скажу я тебе, был тот еще! Фридрих, оно слово!.. Да и Манфред рыцарь был храбрый. Красиво, подлец, умер… мы его трое суток искали, не могли опознать. Слава Господу, вот, де Леви, случайно, отнял его труп у какого-то проходимца. Мы его похоронили с почестями, как могли… он же был отлучен от церкви, сам понимаешь… – словно оправдываясь за что-то, произнес скороговоркой Шарль. – Он засмеялся, словно застеснявшись своей мимолетной слабости, ведь ни для кого не было секретом, что Шарль уважал отвагу, прежде всего, у своих врагов, и не позволял глумиться или непочтительно относиться к их телам. – Как говаривал мне один исламский мудрец, – он поднял палец к небу, – коли враг твой, прежде чем погибнуть, замучил тебя своим упорством, храбростью и воинской доблестью, ты не в праве отнестись к нему непочтительно!..

– Хорошие слова, дядя! – Филипп поклонился словам исламского мудреца. – Мусульмане, хоть они и нехристи, но не дураки…

– Пожалуй, племянник, они даже умнее многих из нас… – вздохнул Шарль.

– А, как вы узнали, дядя, что мы едем к вам? – Спросил его Филипп.

– Как-как? Очень просто… – король посмотрел на него с удивлением. – Вы же сами отправили всю пехоту морем ко мне! А они, вот молодцы, по дороге еще и прихватили моих рыцарей из Анжу и Мэна, милостиво отправленных ко мне моим старшим братом-королем!..

Так, за разговорами, они доехали до дворца и замка. Шарль снова приблизился к де Леви и, пользуясь моментом, пока Филипп размахивал руками и наслаждался приветствиями жителей, тихо спросил:

– Как тебе Конрадин?..

– Это, пожалуй, серьезное дело, сир… – ответил ему Ги.

– Ладно, вечером поговорим… – ответил ему король и, догнав принца Филиппа, торжественно въехал с ним в ворота королевского дворца.

Рим. Вечер того же дня.

Они не разговаривали почти две недели. Беатрис делала вид, что обиделась, и не замечает усилившихся знаков внимания со стороны Конрадина. А тот, чувствуя свою вину за слабость и безволие, проявленное им на берегу Тибра, пытался, как мог, снова наладить треснувшие чувства.

Они сидели в небольшой комнате и молча смотрели на камин, в котором, потрескивая и разбрасывая кучи искр, жарко и весело пылали бревна. Удивительная теплота и легкость, навеваемая этим зрелищем, не могла растопить лед, заморозивший их, казалось, бесконечные и безграничные чувства.

Беатрис молчала, обиженно надув губки, и думала о чем-то своем, словно погрузившись в забытье. Она вспоминала встречу на Тибре. Никогда еще она не находилась в таком состоянии души. Поначалу, она просто возненавидела принца Филиппа и горько сожалела о том, что ей так и не удалось пока поквитаться с Ги де Леви, отправив его на тот свет. При этом, как ни странно, она ловила себя на мысли, что все время продолжает думать о той встрече, вернее сказать, об одном отдельном человеке, ворвавшемся в ее тихую и, как ей казалось, размеренную жизнь с силой, яркостью и напором урагана, сметавшего всех и вся на своем пути. Этим ураганом стал принц Филипп.

Беатрис еще никогда в жизни не ощущала себя такой растоптанной, оплеванной и униженной, как после той встречи с могучим, храбрым и чересчур наглым, как ей показалось, принцем Филиппом. Вместе с тем, она инстинктивно вздрагивала и наслаждалась, какой-то своей, тайной и скрытой, но приятной болью, вызванной встречей с этим незабываемым мужчиной. Филипп словно олицетворял все то, о чем она мечтала: высокий, красивый, немного грубый и немного наглый, он словно сошел с холста, на котором художники рисовали Роланда (боже, как он красив!), Тристана (смутно и чуть-чуть, слишком уж порядочный) или, – тут она томно вздохнула, – Зигфрида (такой же белокурый грубиян-самец!!)…